Дорога в Небо! Книга третья. Работа над облаками

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СМЕНА

 

Глава 1. Проводы и встречи

 

09.08.2051

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область. РСФСР

 

 

Я не поехала провожать тетю Хану.

Сама понимаю, что свинство. И что я совсем-совсем не хочу продолжать на нее обижаться. Что пора помириться с ней.

Все-таки уже больше года прошло.

Но я ведь упрямая. И… если бы обида была шутейной… Или шуточной?

Какая разница! Главное, что шутить на такую тему нельзя совершенно.

Год и три месяца назад, в тот черный день, Хана Хаякава не сделала того, что должна была.

Сквозь слезы, сквозь горе, разрывающее душу на клочки, я видела, как она мнется. Как не решается подойти ко мне, обнять утешить.

И сказать просто: «Поехали со мной».

Тогда я этого не понимала, а лишь чувствовала каким-то звериным чутьем.

Но потом, когда боль спряталась глубоко во мне, я все разложила по полочкам и поняла, что тетя Хана, самый близкий мне человек кроме… Хана Хаякава – предательница.

Она просто обязана была меня удочерить. Пусть мне пришлось бы переезжать в Японию, пусть жить вместе с этим недоразумением – Андрейкой. Ничего, притерпелась бы. Может быть, даже научилась бы называть его братом.

Но Хана Хаякава уехала в свой Токио.

А меня попыталась удочерить совсем другая женщина.

Но тут уж я встала насмерть.

Извиняй, тётя Настя, но ты для меня только «тётя». И только опекунша.

Нет, я не испытываю к ней и дяде Игорю неприязни. Они хорошие люди. Добрые, заботливые. В меру строгие. И относятся ко мне лучше, чем родители ко многим моим одноклассникам. Да еще и знаменитые до невозможности…

Чересчур знаменитые. У нас в школе учится целая куча детей космонавтов, но даже на их фоне на меня чуть ли не приходят поглядеть, как на невиданную зверушку.

Ну да, воспитывается такими легендарными личностями. Да еще и дочь…

Не могу об этом. Простите, до сих пор не могу о маме и папе. Слишком больно.

Но, что бы ни было, и как бы не крутило меня, я все-таки остаюсь Майей Рёковной Камэнаси и никем другим никогда не стану! Даже если выйду замуж в необозримом будущем, оставлю эту фамилию в память.

Так вот, в Танэгасиму – это японский космодром – я не поехала. И Тетя Хана с дядей Федей улетели на свою Лютецию без меня. Надолго. Когда они вернутся, через три года, мне будет уже шестнадцать. Я повзрослею и поумнею. Надеюсь. И постараюсь приехать их встречать.

А пока я сижу одна в… нашем двухэтажном доме и доделываю подарок тете Насте.

У нее позавчера день рождения был. По комму я ей звякнула и поздравила, но подарок – это особое! Я его, естественно, изготовила заранее, но всегда все можно улучшить. И если ты одна в пустом доме, да еще и на каникулах, то лучше всего заняться каким-то творчеством. А мне всегда нравилось делать что-нибудь своими руками.

Я критически оглядела напечатанный на 3Д-принтере домик. Тщательно разукрашенный, с встроенным в сердцевину теплым желтым светодиодом, с прозрачными оконцами, на которых я только что аккуратно-аккуратно нарисовала белым маркером снежинки. Вот бы еще сделать, чтобы дым из трубы шел! Но нельзя. Никакой пиротехники! Я обещала сохранить дом в целости и сохранности.

И, что приятно, мне поверили.

Ма… Тетя Настя категорически против домработниц и воспитательниц. За это я ей благодарна. Видеть постоянно еще одну чужую рожу – ну уж дудки! Лучше я сама лишний раз робо-уборщика потаскаю с этажа на этаж. И «мужскую работу» дядя Игорь все больше мне доверяет. У него на это времени не хватает, а нанимать работников он не любит так же, как и тетя. Поэтому потихоньку обучает меня управляться с инструментом, и даже разбираться в электричестве и управлять парочкой универсальных станков, что стоят у нас в подвале.

А еще я неплохо готовлю. Еще… мама и бабушка научили. Тетя Настя с дядей Игорем вечно на работе задерживаются допоздна, так что я их кормлю, как какая-нибудь крепостная девчонка. А тетя Настя, между прочим, очень любит вкусно покушать, так что тут на отвяжись не скулинарничаешь.

Так. Что у нас со временем? Ой-ёй-ёй! Вот-вот приедут! Надо скрыть следы трудовой деятельности.

Переставляю домик с расстеленной клеенки на стол. Эту самую клеенку – в охапку и на крыльцо.

На дворе темный августовский вечер. Первые звезды в темно-синем небе, шуршание листьев на ветру.

И приятный лесной воздух!

Хорошо, что наш дом расположен в такой вот глуши. В поселке Голубой Лес. И, что прикольно, при этом до Звездного по тропинке всего минут двадцать неспешным шагом, или десять на лыжах. И еще столько же по городку до моей школы имени Владимира Комарова. Красотень.

Я запихала клеенку с обрезками пластика и пятнами краски в бак для синтетических отходов.

Свинство, конечно, так к вещам относиться. Тё-Настя меня бы за это поругала, и правильно сделала.

Но конспирация превыше всего!

Постояла пару минут на крыльце, дыша и смотря, и вернулась в уют… своего дома.

Я уселась в прихожей перед экран-стеной, включила ее и принялась бесцельно лазить по сети.

Но буквально через пять минут услышала тихий шорох подъехавшей машины, бряканье, голоса.

Махнув рукой, погасила стену и зачем-то встала, выпрямилась.

– Заходи, не робей! – это голос тети. Интересно, кому это она?

Дверь распахнулась и на пороге показалась тетя Настя, как всегда подтянутая, изящная и очень домашняя одновременно.

А за плечи она обнимала темноволосого мальчика года на два младше меня.

– Проходи, Андрей, это будет твой новый дом на ближайшие три года! – серьезно сказала Анастасия Мыскина и подтолкнула мальчика вперед.

– Здравствуй… – неуверенно поздоровался он со мной.

– При-ивет, – протянула я и чуть ли не взвыла про себя: «Ну вот! Случилось самое худшее! Мне придется обитать в одном доме с Андреем Мисаловым-Хаякавой!»

 

 

 

Глава 2. Конгресс

 

23.09.2051

Сорбонна, Париж, Франция

 

 

– Очень рада видеть тебя здесь, девочка! – Николь Венсан тонко улыбается, отчего сеть морщинок возле глаз обрисовывается еще четче.

– Я тоже, учитель! – отозвалась Элен.

– Полноте! Мы теперь с тобой коллеги. Меня, кстати, очень порадовала твоя докторская диссертация и статьи в «La vie de l’océan». Весьма зрелые работы, интересные и имеющие практическое применение. Правда, скорее там, чем здесь, – пожилая ученая указала изящным пальцем в потолок. – Кстати, ты, когда намереваешься на свой Марс отправиться?

Элен чуть потупилась, но через секунду взглянула на мадам Венсан с некоторым вызовом:

– Надеюсь, что скоро. Я заканчиваю собирать документы и готовить портфолио для подачи в Космическое агентство.

– Рада слышать. И, если тебе нужна моя рекомендация, я с удовольствием напишу. Я, знаешь ли, имею определённый вес в научных кругах.

– Замечательно было бы! – не стала менжеваться молодая женщина.

– Вот и прекрасно. Кстати, а как к этому отнесся Клод?

– Никак, – Элен отвернулась, но не смогла скрыть легкой гримасы.

– Все так плохо? – осведомилась Николь.

– Да, – кротко ответила Элен, но все-таки продолжила: – Он ни в какую не хотел, чтобы я уходила из Океана. Мы много спорили, ругались. Ругались все больше и больше. И мне надоело все это. Для Клода на первом месте морские глубины, на втором и третьем тоже.

– Значит, не сложилось?

– Увы, – Элен тяжело вздохнула. – Мы полгода как развелись.

– Понятно. Ладно, зато тебя на Земле больше ничего всерьез не удерживает. Удачи тебе!

– Спасибо, мадам Николь!

– Но я тогда не совсем понимаю, почему ты записалась на участие в конгрессе? Это ведь уже не твоя тема.

– Я ученый и человек все-таки. Мне очень интересно доклады послушать.

– Можно подумать, ты не знакома с ситуацией и основными работами.

– Всегда лучше услышать ученых, чем читать их статьи, – не согласилась Элен. – И, раз уж я оказалась в Париже, то почему бы и не пойти? И еще одна запись в портфолио не помешает.

– Хитрая, – усмехнулась доктор Венсан. – Но, ты права, конгресс может стать историческим, и стоит посмотреть на то, что происходит, своими глазами.

– Вы думаете, он будет иметь последствия?

– Разумеется. Сейчас такие конгрессы проходят по всему миру. Ученое сообщество вырабатывает свои рекомендации для экологического саммита в Токио. И нам есть что предложить!

– Вы о работе месье Родольфа Пари?

– Несомненно. Его плантации водорослей уже связывают до двух тысяч тонн углекислоты в год.

– Ага, всего сто тысяч таких плантаций, и мы будем утилизировать столько же, сколько человечество выкидывает, – скептически заметила Элен. – В настоящее время выкидывает, потому что выбросы опять растут из-за Африки.

– Ну, это уже дело большой политики. Если мы всем миром поможем черному континенту, построим там сеть атомных и термоядерных электростанций, солнечные станции в Сахаре…

– Будем их кормить с ложечки, чтобы негры перестали вырубать под корень тропические леса…

– Злая ты, – рассмеялась Николь. – И неполиткорректная. В Германии тебя за такие слова в тюрьму бы упрятали. Нет, я думаю, что с тропическими лесами нам придется распрощаться. Хорошо хоть в Сибири и Канаде с тайгой все нормально. Но делать что-то надо и очень срочно. Ты слышала, что наш любимый атолл Увеа собираются насыпать? Наружную, западную сторону на два метра будут поднимать, а то она уже основательно сократилась в размерах. А так на век может быть хватит.

– Думаете, океан поднимется так сильно?

– А ты прогнозы доктора Армана Жиру не читала? – удивилась женщина.

– Читала, но мне кажется, они слишком чернушные. С начала века океан поднялся всего на двадцать сантиметров, а считали, чуть ли не на сорок-пятьдесят будет.

– Это скажи спасибо микроледниковым периодам в северной Атлантике и двум большим войнам! – запальчиво возразила мадам Венсан. – Но эффект от ядерной зимы после пакистанской уже почти сошел. Сейчас темп поднятия – шесть миллиметров в год, и растет на три десятых миллиметра с каждым годом. Так что, если ничего не делать, до метра к концу века океан поднимется. А это уже куча затопленных территорий.

– Ну… может быть, – чуть скептически сказала Элен.

– Помяни мои слова, когда в Токио примут жесткие меры! Смотри, как бы и полеты в космос не ограничили.

– Надеюсь, я все-таки успею на Марс слетать, – чуть резковато отозвалась Элен.

– Я тоже, девочка, надеюсь, – вздохнула мадам Венсан. – Ладно, извини, мне надо бежать. У меня доклад через час. Ты же придешь послушать старушку?

– Обязательно, мадмуазель Николь! И вовсе вы не старушка. Просто чудесно выглядите!

– Маленькая подлиза, – широко улыбнулась женщина. – Ну, до встречи!

 

 

 

Глава 3. Сложная порода

 

18.11.2051

город Грантс, штат Нью-Мексико,

Техасская конфедерация, Американский Союз

 

 

«Человек предполагает, а Господь располагает».

Гэрри никогда не был особенно набожным, хотя и писал в анкетах, что является баптистом. Но то, что судьбой управляет фатум или чья-то высшая воля, в своей жизни убеждался не раз. Причем, у этого кого-то было весьма своеобразное чувство юмора.

Почему, например, его одноклассники, не блещущие особым умом и еле-еле доползшие до выпуска старшей школы, почти все поступили в колледжи и университеты, а он – почти круглый отличник – нет?

Попытка стать студентом Техасского технологический закончилась провалом.

Парень вернулся домой в мрачнейшем расположении духа.

А тут – отец!

– Нет! Ты пойдешь в военно-морскую академию! Это не обсуждается! Я дал тебе шанс самому выбрать специальность, но ты оказался никчемным бездарем! Значит, теперь моя очередь взяться за твою жизнь, отволочь твою ленивую ж…пу в нужное место, отвесить ей полновесного пинка и заставить стать человеком!

Ну, разве можно такое стерпеть? Особенно, ощущая свою несостоятельность и некоторую правоту родителя?

Гэрри не смог. Он, молча, прошел в свою комнату, подхватил с пола сумки, с которыми ездил в Лаббок, не говоря ни слова вышел из дома, закинул поклажу в багажник старенького форда, выдернул зарядку электрокара из распредстолба, уселся за руль и поехал куда глаза глядят.

Глаза юноши глядели на запад.

А запала злости, обиды и упрямства хватило очень надолго. Аж до Альбукерке. Но унылые бурые пустоши с редкими кустами и кактусами как будто выпили из души все эмоции и негативные, и положительные. Запал угас и в город Гэрри въехал в каком-то сонном отрешении.

Как только парень поселился в мотеле, он достал свой нотик, растянул экран, тыкнул пальцем в название города и хмуро скомандовал:

– Колледжи и университеты, в которых еще не закончился набор.

Просмотрел коротенький список, выбрал Горнопромышленный и потребовал от компьютера:

– Подготовь необходимые документы и отправь туда. Все равно, на какой факультет.

И через две недели Гэрри Дункинс стал студентом факультета горнопроходческого оборудования.

Как это ни странно, но выбранная таким вот образом специальность Гэрри понравилась. В ней была и техника: мощная, сложная, и геология, и кибернетика. Последней было весьма много, потому как одним из основных работодателей была «Объединенная урановая компания», владеющая рудниками к западу от Альбукерке. А там трудились роботизированные агрегаты, в которых требовалось очень основательно разбираться.

Гэрри, закончив с отличием бакалавриат, отправился в небольшой городок Грантс, расположенный на высокогорном полупустынном плато.

Про себя юноша скептически подумал, что «внешне это очень напоминает Марс. Так что буду понарошку марсианином». Может быть, подобные мысли и позволили ему полюбить природу этого края. Ее каменные осыпи и сглаженные холмы под бескрайним очень ярким небом.

 

 

Гэрри сидел в операторной шахты и управлял подземными механизмами. Было скучно и лениво. За соседним монитором устроился его помощник – техник по оборудованию. Джошуа был уже в возрасте. Его желтоватое плоское лицо испещряли глубокие морщины.

«Все-таки, он индеец или азиат?» – с легким любопытством подумал Гэрри.

Парень не был расистом. Отцовский ремень в детстве выбил из него интерес к ку-клукс-клану и подобным организациям. Но и толерантностью чрезмерной он не страдал. Само это слово, чуть видоизмененное до «толерастии» давно уже стало в Техасской конфедерации презрительным ругательством, которое прикипело к бывшим «янки» – жителям североатлантического побережья. В новостях любили рассказывать, как они там извращаются и вымирают.

Да с рождаемостью там, и правда, очень погано. Не помогают даже совершенно дикие законы, разрешающие вынашивать детей в инкубаторах. Очень мало кто хочет брать на себя ответственность за воспитание детей. Зачем, когда вся жизнь – погоня за успешностью и неограниченными развлечениями.

Спасал северян только союз с «Черным пятном» – Южноатлантической конфедерацией. Негры все еще любят размножаться, хотя и их вовсю поедает «общечеловековая» гниль.

Ну и Бог с ними со всеми. Главное, что в Американском Союзе население растет, что еще раз доказывает, кто именно является наследником величайшего государства мира.

И этому государству все так же нужен уран.

Термоядерные электростанции – дело будущего. Первая опытная уже достраивается, но Америка все-таки отстает от лидеров термоядерной гонки – Китая и России – на несколько лет. А только что принятый в Токио «Всемирный экологический Кодекс» требует сократить до минимума сжигание природного топлива. Значит, и дальше будут строиться атомные электростанции, для которых нужен уран.

Вот только его в шахте Грантса осталось совсем мало.

Геологи, правда, вроде как обнаружили еще одну жилу. Но ее будет очень сложно разрабатывать. Паршивейшая морфология в том направлении. Да и с нынешним оборудованием не особенно развернешься.

Все управление по кабелям, потому как порода сильно экранирует радиоволны. А это приводит к очень плохой мобильности.

 

 

За спиной прошуршала открываемая дверь.

Гэрри обернулся.

В операторную вошел моложавый подтянутый господин в строгом костюме.

– Добрый день! – поздоровался он и тут же осведомился: – Вы Гэрри Дункинс?

– Да. С кем имею честь говорить?

– Алан Джексон – заместитель начальника сектора инноваций, – представился вошедший.

– Очень приятно! – Гэрри умел показать хорошее воспитание. Жизнь сына мэра вынуждала уметь себя вести.

– Разблокируйте свой коммуникатор, – не тратя времени на беседу, потребовал Алан.

Гэрри растянул экран, открыл сетевые подключения и увидел красную помигивающую надпись: «Инновации». Удивился максимальному уровню безопасности и разрешил компьютеру функционера компании доступ в свое пространство.

Пальцы Алана пропорхали над экранчиком наикрутейшего комми и к Гэрри перекочевала зашифрованная папка.

– Вот ключ, – господин в костюме передал молодому инженеру небольшой брелок. – Предупреждаю, материалы строго секретные. Коммерческая тайна высшего приоритета. Сами знаете, что с вами будет, если сведения уплывут на сторону.

Гэрри кивнул. Ему было не по себе. И, одновременно, ужасно любопытно, что все это означает?

– Здесь спецификация на новое оборудование. Оно скоро поступит на вашу шахту. Разберитесь как следует. Именно вам мы поручаем работу с ним. Разумеется, за отдельную и очень солидную оплату. Согласны?

– Да, – не раздумывая ответил Гэрри. Он был сильно обескуражен безапелляционным напором гостя. Но, в то же время, ему понравилась его предельно деловой способ общения. Ни одного лишнего слова. Интересная манера управления в компании.

– Тогда до свидания!

И представитель компании, резко развернувшись, вышел из операторной.

Гэрри переглянулся с Джошуа. На мгновение молодому человеку показалось, что в глазах пожилого азиата – или индейца? – мелькнула острая сталь. Наверное, показалось.

 

 

 

Глава 4. Названная сестра

 

05.12.2051

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область, РСФСР

 

 

Андрейка сидел за столом и играл в пластилиновых человечков. Он налепил их целую кучу и разыгрывал целые представления.

Сейчас это были пираты. На головы человечкам Андрей насадил пластилиновые же треуголки, а в руки вставил вырезанные из полосок пластика маленькие сабли и кинжалы.

На берегу океана шла нешуточная схватка между капитаном Костяная Нога и его вечным врагом – английским пэром Джоном Бульбулем. Андрейка играл честно, делая каждым из своих человечков за раз не больше одного движения. Сабли чертили воздух, пистолеты стреляли, сраженные бойцы падали на золотой песок, а злая пиратская юнга Анфиса кралась к вражескому кораблю, чтобы подорвать его пороховой трюм.

– Ты точно все уроки сделал? – противным голосом осведомилась Майка, валяющаяся с нотиком на втором ярусе кровати.

– Точно, – пробурчал Андрей.

– А если проверю?

– Ну, Май, дай доиграть, пожалуйста! – взмолился мальчик.

– Ребенок, – вздохнула с явным презрением девочка и уткнулась в виртуальный мир.

Уроки Андрей сделал не все. Так что придется, когда закончит пиратскую битву, опять доставать ненавистный русский. До чего же нудный и сложный предмет! Дома в Токио он был гораздо проще. Но школа, в которую ходил Андрей, была всего лишь с углубленным изучением языка северо-западного соседа.

Андрей подумал, что опять повторяется то же, что было четыре года назад.

Тогда мальчик, все свои шесть лет проживший в России и воспитывавшийся гувернанткой – тетей Леной, переехал жить с родителями в Японию. И буквально через два дня пошел в первый класс.

Первый класс японской школы!

Почти не зная языка.

Дома всегда говорили на русском, а последние два года, пока мама летала к Юпитеру, так и вообще ни единого японского слова не звучало!

И как тут учиться?

Да еще Андрей поступил в школу спустя месяц после начала занятий.

Это был форменный кошмар!

Домашний мальчик, никогда не ходивший в детский сад, в незнакомой стране, с болтающими по-своему одноклассниками…

Если бы Андрей унаследовал от своей родительницы характер, то, наверное, легко бы освоился и превратил свои недостатки в преимущество. Тем более что и так на него все поначалу чуть ли не молились – сын великой Ханы Хаякавы – самой знаменитой японской космолетчицы!

Но дети очень быстро разбираются в людях, и вскоре на вопросы своих друзей и родителей: «Ну, какой он?!», они стали с презрением ронять: «рохля, дурак, никчемный» и прочие нелестные эпитеты.

Так и повелось. Друзей Андрей за четыре года так и не завел. Учебу кое-как вытянул, но весьма посредственно. Из кружков выбрал самый безобидный – рисование. Но и там особых успехов не достиг. Было ясно, что ни великим художником, ни, тем более, мангакой, ему не стать. Хотя, свою первую мангу про потерявшегося щенка он нарисовал в третьем классе. И никому ее не показывал, кроме папы.

Отца Андрей любил гораздо больше, чем маму. Хана не то, чтобы совсем не обращала внимания на сына. Нет, она иногда любила с ним потетёшкаться, но такое находило на нее редко. Да и заняты родители были всегда очень сильно.

Пожалуй, единственными по-настоящему приятными воспоминаниями с того времени остались походы, которые они довольно часто совершили всей семьей. Жить на природе было удивительно хорошо, даже не смотря на очень тяжелые нагрузки. Но совершенно неспортивный мальчик стоически их переносил ради возможности посидеть с родителями у ночного костра или искупаться в пронзительно чистом и холодном горном озере.

Большую часть времени, не занятого скучными домашними заданиями, мальчик проводил играя. Он придумывал разные истории или разыгрывал те, что видел в фильмах или слушал в книжках. Отец, когда у него было время, по вечерам читал сыну. Это было самое замечательное время! А потом Андрей отыскивал в сети аудиокниги. Читать бумажные книги он почему-то так и не полюбил. А вот так, поставишь себе «Капитана Блада» и разыгрываешь то, о чем слушаешь.

 

 

Андрейка посмотрел на своих пластилиновых пиратов.

Бой подошел к концу. Раненый пэр Бульбуль бежал, а противную Анфису поймал корабельный кок, отшлепал и выгнал с фрегата.

Андрей залепил проткнутые саблями тела и бережно сложил свое универсальное воинство в коробку.

Тщательно стер со стола следы пластилина.

Да, мальчик старался быть аккуратным. Раньше дома всегда была прислуга, но здесь все приходилось делать самому, а Майка следила, чтобы свою часть работы он выполнял безукоризненно. И, если что, могла и подзатыльник отвесить.

Конечно, она уже не лупцевала его, как в «давнем детстве», но, все равно.

Майя была на два года старше Андрея и прежде они очень часто играли вместе. Вернее, Майка заставляла играть податливого и боязливого мальчика в то, что ей нравилось. Его родители дружили с семьей Камэнаси. Те регулярно наезжали в Японию, а он с мамой и папой в Россию, и, пока взрослые общались, детей предоставляли самим себе.

А потом, полтора года назад…

Дядя Рёка, тетя Даша и маленькая Хикару возвращались из Японии.

Майю в ту поездку с собой не взяли, она заканчивала шестой класс, умудрилась получить в третьей четверти хиленькую тройку по геометрии и была оставлена дома грызть гранит науки.

Самолет разбился при посадке.

Родители Андрея вылетели в Москву на похороны, а сын остался в Токио.

Ему было очень жалко Майю, но он опасался, не возьмут ли ее в их семью. Если честно, то мальчику этого не хотелось. Заиметь такую противную старшую сестру было бы паршиво. Он сам себя ругал за эти мысли, но ничего не мог с собой поделать. Но мама не удочерила Майю. Она очень любила девочку, иногда Андрею казалось, что сильнее, чем его. Но не решилась взять на себя ответственность. А, может быть, специально подтолкнула свою лучшую подругу и соратницу по космическим экспедициям – тетю Настю, у которой после серьезного облучения и тяжелой операции не могло быть своих детей, забрать к себе сироту.

С тех пор Андрей и Майя не встречались.

Когда родители улетели на долгие три года к астероиду Лютеции, Андрей надеялся, что его оставят под присмотром домработницы. Но, увы…

– Отправишься к Мыскиным, поживешь у них, – сообщила мама, и Андрей почувствовал, как в животе возник неприятный холодный комок.

Он попытался возражать, но с мамой это было бесполезно.

И вот он здесь, в России.

 

 

А вот теперь представьте. Мальчик, который четыре года учился в японской школе, идет в пятый класс русской гимназии с углубленным изучением точных наук. По которым у Андрея, если переводить на российские оценки, всегда были только тройки. Да и русский язык он сейчас знает весьма паршивенько, совсем не так хорошо, как местные жители.

Жесть и мрак.

Именно такими словами он думал, когда, достав бумажную тетрадку, принялся выводить на ней строчки упражнения. Здесь заставляли писать от руки – то еще извращение во второй-то половине двадцать первого века!

 

 

 

Глава 5. Полет «Ласточки»

 

12.03.2052

на орбите астероида Лютеция

 

 

– Интересно, как там наш сын поживает? – подумал вслух Федор.

– Да нормально! – отозвалась жена. – Он же у Наськи и Игоря. У них заботливости и родительского инстинкта побольше, чем у нас, балбесов!

– Это да, – самокритично высказался планетолог. – Но там еще и Майя. Я помню, в раннем детстве они с Андреем не особенно ладили.

– А что Майка? Классная девчонка! – не согласилась Хана. – А сильная рука, или нога для отвешивания «волшебного пенделя», нашему изнеженному созданию не повредит. Не волнуйся, Федя, там все будет в ажуре!

– Мне бы твой оптимизм, – тихо пробормотал космолетчик Мисалов и опять навис над приборами.

Маленький кораблик «Ласточка» неспешно пролетал над очередным «интереснейшим геологическим районом». Сейсмозондирование, так качественно и результативно проведенное ими же десять лет назад, выявило целую кучу перспективных зон поиска.

Начиналась тяжелая и сложная, но такая интересная и нужная работа.

 

 

К Лютеции десятерых первых жителей «колеса» «Консоуми» доставил… переделанный в пассажирский лайнер, «Королёв».

Да, два корабля: грузовик и пассажирский «Королёв», специально изготовленные для экспедиций к Юпитеру, «Росскосмос» передал в аренду на девять лет «Джаксе». Японцы переделали планетолет, заменив противовесы на гораздо большие по размеру – все-таки к астероидам кроме четверых космолетчиков команды должны были доставлять еще и по десять пассажиров.

Когда Хана узнала, на чем ей предстоит лететь, она только вздохнула и сказала Федору:

– Точно, как Наська говорила. Наш полет на Европу был чистой политикой. Рано еще людям планеты-гиганты осваивать.

– Я тоже так думаю, – согласился муж. – Лет через пятнадцать-двадцать, не раньше.

– Ага. Да еще и эти ограничения на космические пуски. И зачем было так торопиться, если сейчас будем сидеть на Луне, да Марс с астероидами потихоньку ковырять?

– Не, Ханусь, ты не права! – заступился Федор. – Дел невпроворот! Нам тут добычу и производство организовывать. На Луне не просто колупаться, а строить настоящие заводы. А Марс так вообще столько всего потребует! Если к этому добавить еще Юпитер с Сатурном, да Венеру с Меркурием, то точно надорвемся и остатки экологии на Земле загубим. Да и просто не хватит ресурсов. Вон, на ваш полет к Европе четыре года ксенон копили, покупали у всех, кто мог его производить.

– Но сейчас-то все движки на магнии разрабатывают! – возразила Хана.

– Но первое время его все равно с Земли возить будут, пока металлургические заводы на Луне не запустят.

– Да понимаю я все! – повысила голос японка. – Но так хочется еще отправиться куда-нибудь подальше и поэкстремальнее! А то торчать два года на этом колесе, может еще разок на него же слетать, и все, что ли?! Я хочу подвигов!

– Можно подумать, что сейчас ты не подвиг совершаешь, – улыбнулся Федор. – Кстати, дорогая, а не пора ли тебе заняться стыковкой.

– Ой, не наступай мне на любимую мозоль! – скривилась Хана.

Да, стыковка с «колесом» была самой неприятной для нее процедурой.

Потому что… она была полностью автоматической!

Ну не доверяли даже ей, пилоту экстра-класса, этот маневр.

Поэтому Хана, подведя кораблик к заданной зоне, включила автоматику и, откинувшись в ложементе, скрестила руки на груди, всем видом показывая, что: «ну и фиг с вами!»

С другой стороны, безделье позволяло насладиться картинкой.

Двадцатиметрового диаметра бублик неторопливо поворачивался на обзорном экране, занимающем почти весь потолок «Ласточки». От центрального блока, как в настоящем колесе, шли четыре толстые спицы – трубы переходов.

Сам центральный блок состоял из длинного цилиндра технических модулей, где хранились припасы и размещалась часть оборудования. С одной стороны, обращенной вниз, к Лютеции, находился стыковочный модуль, к которому сейчас подруливал маленький кораблик. А с другой размещалась решетчатая конструкция, в которую были вплетены баки с кислородом, водой, топливом и прочими запасами. И венчал все это сооружение, расположенный в доброй сотне метров от человеческого жилья и прикрытый от него оборудованием компактный ядерный реактор.

«Ласточка» зависла прямо напротив стыковочного узла, сориентировалась «попой кверху», как сказала бы Настя, и начала вращаться, чтобы совместиться со станцией по фазе.

Когда звезды закружились, а «колесо», наоборот, замерло, кораблик медленно подплыл к узлу, ткнулся в него задницей, где, между широко расставленных в стороны четырех маршевых двигателей, располагался шлюз.

Вообще, «Ласточка» больше напоминала ту самую загадочную «крокозябру», которой обозвала ее та же Настя Белякова, а ныне Мыскина.

Усеченный конус жилого отсека был обвешан шарами с топливом и окислителем: кислородом и водородом. А снизу, между растопыренных в стороны сопел, торчал вырост шлюза со стыковочным узлом на нижнем срезе и люком в боковой стенке. Через этот самый люк космонавты выбирались на поверхность Лютеции, или, во время перелета, в открытый космос.

А давление тем временем уровнялось, и Хана, отстегнувшись от кресла, поплыла домой, на станцию.

– Дуешься? – спросил Федя.

– Ага, немного, – согласилась японка, и пояснила: – Летали мало, и по астероиду хочется пробежаться своими ногами.

– Ничего, еще напрыгаемся, – утешил ее муж. Только прилетели, все лишь начинается!

 

 

 

Глава 6. Забытый дом

 

17.05.2052

город Николаев, Николаевская Республика,

Новоросская Конфедерация

 

 

Отвык Станислав Бойченко от Новороссии.

За пять лет учебы в Центре подготовки космонавтов он так ни разу не съездил на Родину. Отпуска проводил с друзьями по отряду космонавтов, исколесив при этом чуть ли не всю Россию.

И даже ездил в Индию к Кэйлаш и Тимуру. Старые друзья, правда, были заняты выше головы. Тимур работал в Институте искусственного разума у Кирана Чаудхари и одновременно обучался в Институте Космонавтики. Кэйлаш разрывалась между маленькой дочуркой, которую родила три года назад, и подготовкой в составе экспедиции к комете Чурюмова-Герасименко. Разумеется, Славик на недостаток внимания жаловаться не стал, а самостоятельно поездил по стране, полюбовался старинными развалинами и новыми сверкающими городами.

Индия походила на друзу кристаллов, что растут на грязной заплесневелой почве. Современные городские районы и скоростные трассы расползались по морю унылых глинобитных халуп, заводы и университеты соседствовали с древними храмами, роботизированные сельхозпредприятия отодвигали на окраины, возделываемые вручную поля и огородики. Страна, будто змея, сбрасывала старую кожу, и выползала на свет в новой блестящей под солнцем чешуе.

Неторопливо и мощно, хотя и не так быстро, как сосед с северо-востока, который давно уже превратился в «Империю чудес», но при этом опять замкнулся в самодовольной гордости.

 

 

Но это были отпуска. А сейчас, после окончания подготовки, получив из рук Игоря Мыскина значок космонавта, он получил от того же руководителя центра подготовки и совет:

– Съезди, все-таки, домой. Не стоит обрывать свои корни.

– Да я и не обрываю. Просто… у меня там не очень много этих корней осталось, – немного сумрачно сообщил Станислав своему наставнику и самому любимому преподавателю.

– Я в курсе, – кивнул тот, – но они все же твоя семья. Не повторяй ошибок… одной моей знакомой, которая до сих пор жалеет, что совершенно прервала связь с отцом и даже на похороны не поехала. Да и я со своими стариками последние их годы почти не виделся. Учеба, война… Повидайся.

– Хорошо, – нехотя согласился Станислав. – Но… Я гораздо больше хочу дедушку и бабушкой навестить.

– Они на Украине?

– Да. Я спрашивал у местных безопасников, но те разводят руками: я все-таки гражданин Новороссии и решать должны наши КГБшники.

– Попробуй с ними поговорить, – вздохнул Игорь Викторович. – Если я могу в чем-то помочь, скажи. Ну, там, поручиться, или еще как.

– Спасибо, – немного натянуто улыбнулся Славик. – Если что, я к вам обращусь.

 

 

Город Николаев все больше походил на столицу республики. Небольшой, но гордой и немного болезненно самолюбивой.

В центре почти не осталось старых одноэтажных халуп. На их месте поднялись ровными рядами типовые пятнадцатиэтажки. Теперь этот, когда-то похожий на гигантскую станицу город выглядел не хуже своих собратьев из ЕвразЭС.

Вот только, что-то кололо глаз Славика, какое-то отличие…

«Цокольные этажи!» – сообразил молодой человек.

Да, в российских городах все они были заняты различными магазинчиками и фирмочками, разукрашенными всякой рекламой и вывесками. А тут однотипные государственные магазины и конторы организаций с неприметными строгими табличками.

Вторым отличием было практически полное отсутствие частных машин на пустынных ухоженных улицах. Насколько мало было личного транспорта в России, по сравнению с той же Индией, но тут его, похоже, не было вообще.

Да и людей на тротуарах было совсем немного. День, все работают. За годы первых пятилеток Николаев, как и все города Новороссии, оброс целой кучей восстановленных и построенных заводов и фабрик. Некогда гражданам праздно шататься. А толп туристов, как в центре Москвы, не было и в помине. Не так-то просто получить визу в одну из самых закрытых республик Новороссии. Да и на что здесь глазеть?

Стороннему наблюдателю из какой-нибудь там Франции атмосфера столицы республики показалась бы гнетущей или даже зловещей. Но Славик здесь вырос и сейчас наслаждался строгой серьезностью своего города. Тем более что он прекрасно знал: это лишь скорлупа. Твердая оболочка ореха. А под ней… Веселая деловитость рабочих будней. Радость праздников. Чувство локтя и совместного труда на общее благо во время обязательных социальных отработок. Все это объединяло людей в народ. А пресловутая личная свобода, с которой носятся толерасты на западе…

Славику всегда хотелось спросить: «А для чего?»

Что с этой самой свободой делать, кроме как кичиться ей, оберегать от всех, включая друзей и любимых, быть свободным творить любые гадости, и бояться, что тебя этой свободы лишат.

Как там у классиков: «Свобода есть осознанная необходимость». И только так. Гораздо лучше, приятнее и человечнее чувствовать свою нужность другим, взаимосвязь со всеми, поддержку и заботу со стороны государства. И в ответ желать отдать все силы, чтобы о нем, государстве, состоящем из твоих друзей, заботиться.

И государство отвечает тебе тем же. Вот только иногда его забота чрезмерна.

 

 

– Станислав Семенович, вы уж простите, но выпустить вас на Украину мы не можем.

– Почему? – устало спросил Славик.

– Ваш статус. У Новороссии всего девять действующих космонавтов, а в нашей республике вы вообще первый. Сами знаете, что творится на Украине. Постоянно нацики то на посольство нападут, то туристов изобьют. Представляете, какой желанной мишенью будет ваша персона? А сколько на вас будут грязи лить? Как будут пытаться совратить или завербовать. Ну, последнее, в принципе, нам было бы на руку, но вы ведь наверняка не захотите работать двойным агентом.

– Не захочу, – подтвердил капитан ВВС, коммунист и первый космонавт республики.

– Так что постарайтесь нас понять и не таите обиды.

 

 

Такой вот разговор состоялся в стенах республиканского КГБ.

Так что вечером у Славика настроение было паршивое. Он даже подумал, не отменить ли визит к отцу. Но это было бы совсем свинством. Так что молодой человек подхватил сумку с гостинцами и отправился к родичам.

Корпусник пятого разряда Черноморского судостроительного жил с женой и двумя младшими детьми в просторной трехкомнатной квартире в одной из новеньких многоэтажек. Николаевская республика уже полностью решила жилищный вопрос. Все желающие переселились в уютные квартиры. Мало того, что бесплатные, так еще и меблированные за государственный счет. А отсутствие каких бы то ни было коммунальных платежей, вкупе с бесплатной едой в столовых и таким же бесплатным проездом в общественном транспорте, позволяло правящей компартии говорить о частичном достижении коммунизма в одной отдельно взятой республике.

Семья судостроителя встретила Станислава очень тепло. Отец, поседевший, с обветренным морщинистым лицом, заключил сына в крепкие объятия. Мачеха умильно прослезилась. А брат с сестрой…

Сестра – красивая восемнадцатилетняя девушка – кокетливо постреливала глазками. Славику даже показалось, что не будь они кровными родственниками, стал бы он объектом охоты. А пятнадцатилетний братишка Юра буквально не отрывал восторженного взгляда от молодого капитана с маленьким значком космонавта на груди.

За праздничным ужином много говорили, смеялись, хвастались. Отец – новым ракетно-лазерным эсминцем, который совсем недавно спустили на воду:

– Представляешь, у него время на захват и уничтожение цели – чуть больше секунды! Бьет влет любую гиперзвуковую цель в пределах видимости! А какие у него обводы! Я, когда керамопластовые листы собирал, все время любовался!

Славик смотрел на этого раскрасневшегося от вина пожилого мужчину и не мог поверить, что это тот же человек, который прятался по лесам от призыва, который не защитил от нациков маму, украл его, Славика, у дедушки и бабушки, чтобы сбежать сюда.

«А ведь не сделай он этого, я, наверное, батрачил бы сейчас на какого-нибудь польского пана!» – внезапно подумал Славик.

Эта мысль пронзила его холодной иглой. Парень совсем по-другому посмотрел на вполне очеловечившегося отца, на тетю Любу, ласково поглядывающую и заботливо следящую, чтобы у Славика в тарелке не переводились вкусняшки. На довольную, как сытая кошка, сестру. И на братишку.

Спать Славик улегся в «мальчишеской» – небольшой комнатке, где обитали Юра и Гена. Сейчас старший сын семьи Бойченко служил срочную в танковой бригаде.

– Он просился в Анголу, но туда срочников не берут, – с гордостью похвастался Юра.

– И правильно делают, – пробурчал Славик. – Югоафриканцы серьезные враги. Чтобы с ними драться, надо быть профессионалом.

– Я понимаю, – вздохнул Юра. – Но сейчас в военные училища жуткий конкурс по десять-двадцать человек на место!

– Ну да, армию сокращают, – подтвердил Станислав.

Действительно, Новороссия, как будто специально передала южному союзнику, и сама израсходовала большую часть огромных запасов военной техники, что так пугали европейцев. Тут же запустила программу перевооружений и втрое сократила численность войск. Ее армия все равно осталась одной из мощнейших на континенте, но перестала быть чрезмерной.

– Юра, а ты что, хочешь стать военным? – сообразил Славик.

– Ага, – вздохнул братишка. – Но я понимаю…

– А вот это брось! – веско сказал молодой космонавт. – Если поставил цель – иди к ней!

– Тебе хорошо говорить.

– Почему это? Я был точно таким же пацаном, как ты. И в нас одна кровь течет.

Они помолчали, а потом Юра каким-то совсем другим голосом сказал:

– Я исполню свою мечту! Клянусь, брат.

 

 

Все следующее утро Славик бесцельно ходил по городу. Состояние было ленивое и какое-то бессмысленное. Молодой капитан ВВС привык к постоянной нехватке времени. У него уже давным-давно не было такого, чтобы он не знал, чем заняться.

И, когда пропел сигнал коммуникатора, он даже обрадовался. Вытянул из похожего на газырь узкого кармашка тоненькую трубочку. Встряхнул ее с проворотом, и с удивлением увидел на выползшем и затвердевшем тонюсеньком листе экрана знакомое лицо.

– Добрый день, Станислав.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – подтянувшись, поздоровался Славик с начальством.

– Вижу, пребывание на Родине уже на тебя повлияло, – улыбнулся начальник Центра подготовки космонавтов.

– Так точно, Игорь Викторович, – тоже чуть приподнял уголки губ парень.

– Я узнал, что у тебя не получилось на Украину выехать, – сразу перешел к делу Мыскин.

– Да. Не отпускают, – подтвердил Стасик, и спросил почти без надежды: – А вы не сможете помочь?

– Нет, – покачал почти седой головой генерал. – Но у меня появилась одна идея. Если Магомета не пускают к горе, то почему бы эту гору не передвинуть поближе?

– Э… Мне лестно сравнение с Пророком, – осторожно заявил Славик. – Но, всю гору…

– Ну, не всю, а только пару ее жителей. Я тут подумал, а не захотят ли твои дедушка с бабушкой отдохнуть с месяцок в нашем рекреационном центре в Ливадии?

– Это там, где космонавты восстанавливаются? – переспросил Славик.

– Именно. Там как раз пара путевок освободилась. И на море позагорают, и здоровье им наши врачи подправят. Сам знаешь, какие там волшебники работают.

– Спасибо, – немного растерянно поблагодарил Славик. – Но, зачем вы…

– Моя работа следить за психологическим состоянием космонавтов, – улыбнулся Игорь. – А твоя задача – уговорить своих дедушку и бабушку. И сам тоже, конечно, в Крым езжай.

Славик кивнул.

– Только я сразу предупреждаю, – продолжил Игорь Мыскин, – сейчас разгар сезона, так что ловить и покупать путевки тебе не стоит. Поселишься дикарем на квартире. Я тебе адрес скину. Люди надежные, наши.

– Спасибо! – ещё раз поблагодарил Славик, на этот раз с большим жаром.

Через два дня молодой космонавт подошел к старому трехэтажному дому по улице Чехова в Ялте. Поднялся по широкой, затертой за полтора века лестнице, на второй этаж и позвонил в дверной звонок.

За потемневшей от времени каштановой дверью послышались легкие шаги.

Дверь открылась и приятный женский голос проговорил:

– А, Слава, заходи!

Но Станислав Бойченко стоял на пороге и во все глаза смотрел на хозяйку. Уже немолодую, но все еще очень красивую женщину с лёгкой проседью в русых волосах.

И не мудрено. Вот так внезапно столкнуться с той, в кого был заочно и безнадежно влюблен в отрочестве…

А Анастасия Мыскина, в девичестве Белякова, посторонилась, попуская парня в квартиру, и позвала:

– Игорь! Славик приехал!

 

 

 

Глава 7. Крым

 

17.06.2052

Ялта, Республика Крым, РСФСР

 

 

Поездке в Крым я обрадовалась.

Потому что ни в какие лагеря меня не загнать. Только представлю вокруг толпы детей, натужно веселых аниматоров, приторно заботливых и компанейских вожатых, и тошно становится. А ведь еще наверняка все сразу же узнают, кто я такая, и в какой семье живу! Опять будут смотреть как на диковинную зверушку, приставать с расспросами и набиваться в друзья.

Нет уж, я лучше все лето в нашем доме просижу! Тем более, что он почти в лесу стоит, а до ближайшего озера – Орловского карьера, всего десять минут ходу.

Андрюшенция тоже от лагеря отбрыкивался. Разумеется, не так агрессивно, как я, а в своей мерзкой манере.

Он, чуть что, смотрит на тебя своими немного раскосыми глазами с слезинками в уголках, и вид у него такой жалостный, что руки опускаются и нога, занесенная для пенделя, на землю становится. Я потому его специально изводить и перестала почти. Ну, только когда настроение совсем паршивое, или достанет меня это недоразумение вконец.

Ну так вот. Послушала тетя Настя его нытье и возмущенные вопли в моем исполнении и говорит:

– Ну и что с вами, обормотами, делать? Давайте шустро собирайтесь, поедем все вчетвером в Ялту!

– Уря! – негромко сказала я, и кинулась к комоду свои гуляльно– плавательные вещи добывать.

Потому что Ялта – это квартира тети Настиных бабушки и дедушки. Их, правда, давно нет в живых, и даже бабушку Наташу я не застала. Она за полгода, как меня удочерили, умерла.

Квартира большая, четырехкомнатная. То есть две двухкомнатные объединили. Зачем соседскую купили я понять не могу. Она ведь все равно пустует круглый год, за исключением лета.

А в прошлом году мы вдвоем с тетей Настей там жили. У дяди Игоря не получилось отпуск взять. На работе запарка была. Что-то с экипажами для марсианской базы не ладилось. Замены какие-то.

Но две недели вдвоем с тетей мы провели замечательно. Так, что я пару раз ловила себя в последний момент, чтобы мамой ее не назвать.

А в этот раз все вместе отдохнем. Придется, правда, за Андрюшенцией приглядывать, зато я выбью себе отдельную комнату!

Ага, «наивная чукотская девушка», как говорит тетя Настя.

В свободной комнате поселился квартирант!

Вот зачем, скажите мне, размещать в своей квартире чужого человека?!

Ладно, будь это старинный друг тети и дяди. Так нет же! Просто один из выпускников центра подготовки. Типичный бывший военный из Новороссии. Невысокий, темноволосый, с простецким таким лицом. Как все армейцы: подтянутый и спортивный. В общем, один из полусотни таких же молодых космонавтов.

Правда, характер у Славика неплохой. Ну, так паршивых людей в космонавты психологи не пропустят.

Да, я демонстративно зову его Славиком. Типа, раз согласился жить с нами, то мучайся.

– Славик, а у тебя точно нет девушки? А почему? – это я его так достаю.

Станислав Бойченко старается сохранять спокойно-доброжелательное выражение лица, но видно, что я ему уже основательно надоела.

– Не встретил достойной кандидатуры, – отвечает он.

– А я?! – притворно возмущается ваша покорная слуга.

– Ты еще маленькая.

– Да? – я выпячиваю свою мелкоразмерную грудь в желто-зеленом полосатом купальнике.

Он хмыкает и отворачивается к ярко-голубому морю. Смотрит на легкий прибой. И я ощущаю, что что-то с нашим квартирантом не так, и это как-то связано с морским простором.

– А она что – моряк? – чуть сварливо спрашиваю.

– Подводница, – отвечает молодой человек.

– Вот видишь! А говорил, что не встречал! Значит, была девушка, да?

– Майка, отвяжись, а? – морщится этот вертолетный капитан.

– Бросила и вышла замуж за другого? – не унимаюсь я.

– Да, именно так, – нарочито спокойным голосом сообщает Славик.

– А ты тоже так сделай! Заведи себе красавицу и умницу, вроде меня, ей назло.

Он косо на меня взглянул и не выдержал, прыснул смехом.

– Пойдем, красавица и умница, я тебя покидаю.

– Пойдем! – я радостно вскочила.

Да, Славик, хоть и невысокий, но нырять с него одно удовольствие! А когда он меня хватает подмышки и швыряет в волны, то даже дух захватывает. Наверное, я в него все-таки капельку влюбилась. Но совсем чуть-чуть.

– А меня тоже… покидаете? – просит Андрюшенция.

– Мал еще, и пол у тебя не тот, – отрезаю я.

Но Андрейка меня не слушает.

И приходится Стасю кидать нас по очереди.

Вообще, может и хорошо, что он у нас поселился. Так веселее жить.

 

 

Одно плохо в этой поездке. В прошлом году на нас с тетей Настей особого внимания не обращали. Ну, иногда кто-нибудь замрет на пол шаге и провожает тё-Настю задумчивым взглядом. Зато теперь, когда мы гуляем вместе с дядей Игорем, то переключатели в головах срабатывают гораздо чаще. Наверное, на сочетание моих опекунов. Знаменитости те еще.

Да и мы с Андреем привлекаем внимание своей внешностью. Все-таки оба полукровки.

Я, правда, сильнее на азиатку похожа: волосы почти черные, глаза заметно раскосые. У Андрюшенции они, глаза, более европейского разреза, и шевелюра темно-русая, но всё равно азиатская кровь ощущается.

Наверняка все думают, что мы брат и сестра.

Противно.

Ну не могу я к нему нормально относиться! Не должен мальчишка быть таким хлюпиком и домашним неженкой!

Ну, так вот. Даже когда мы с тетей Настей вдвоем, иногда кто-то ее и узнает.

Вчера, когда мы сидели в тенечке на скамеечке и поедали мороженое, к нам подсел молодой парень.

– Извините, вы Анастасия Сергеевна? – спрашивает.

Тё-Настя обреченно кивает.

– Я Владимир Крыльцов, – представляется парень. – Репортер «Вестника Крыма».

– Интервью? – вздыхает тетя.

– Вы удивительно догадливы, – улыбается молодой человек.

– Ну, давайте, раз уж поймали, – внезапно соглашается Анастасия Белякова, то есть Мыскина. – Только три вопроса, хорошо.

– Договорились! – радуется парень, достает из кармашка микродрон с камерой, щелчком отправляет его в полет.

Тот зависает в метре от нас. Я демонстративно корчу ему рожицу.

Репортер призадумался, видно пытается выбрать самые интересные темы.

– Анастасия Сергеевна, что вы чувствовали, когда спасали жизни своих товарищей на Европе?

Тетя Настя чуть закатывает глаза, давая понять, как ей надоел этот вопрос. Отвечает немного слишком жестко:

– Вы ошибаетесь. Я тогда спасала не жизни. Нам ничего не угрожало. Прилетел бы за нами корабль раньше срока, и все. Вы, действительно, думаете, что нет ничего важнее человеческих жизней, да? А вроде бы на общечеловека не похожи. Так вот, я, глупая, не щадя этой самой драгоценнейшей жизни, трудилась, чтобы помешать столь правильному действию. И дело не в долге, не в научном поиске. То есть и то и другое – лишь составная часть чего-то гораздо большего. Стремления поднять человечество на следующую ступеньку, сделать что-то для всех. Не для себя любимого, не для своего самолюбия или даже любопытства. Для всех, для других, для страны, для людей. Это называется «Работа». Это слово на западе опошлили и испоганили, как все, до чего они добираются. Как голубой цвет или любовь, превратив их в цвет педерастов и «занятие сексом». Так и со словом «работа». Оно стало заработком, самореализацией, в лучшем случаем призванием и интересным занятием. А ведь на самом деле работа – это то, что человек дарит обществу. Не искать теплое местечко, где бы поменьше напрягаться и побольше получать, да еще и командовать другими при этом. Нет, найти занятие, через которое ты сможешь сделать мир хоть капельку лучше, хоть немного приблизить будущее, о котором мечтаешь. Вот ради такой работы и стоит жить, и не страшно умереть, оставив о себе даже не память, а еще одну маленькую ступеньку, на которую поднимутся остальные.

– Это как у Стругацких в «Понедельнике»? – показал знание классики парень.

– Не совсем, – улыбнулась тетя. Она оценила информированность журналиста. Да, они с дядей Игорем любят старинную фантастику. – Там братья Стругацкие, как и во многих других своих книгах, изобразили типичных интелей-ученых. Живущих только ради любопытства. Им любопытство это заменяет все: и любовь, и быт и даже совесть, иногда. Помните «Далекую радугу»? Если уж брать пример в классической литературе, так у Ивана Ефремова. Вот там все правильно. Только, не в «Туманности Андромеды», а, скорее, в «Лезвии бритвы».

– Вы, однако, начитанная.

– Есть такой грех, – улыбнулась тетя Настя, – люблю умные и хорошие книги, а за полгода полета времени на них удается выкроить немало. Особенно я аудиокниги в этом плане ценю. Занимаешься рутинной работой, не требующей концентрации внимания, а сама слушаешь себе… Кстати, это был второй вопрос!

– Э… Поймали вы меня. – вздохнул Владимир. – Ладно, тогда задам последний и самый главный. Вы счастливы?

– Да, я счастлива, – совершенно серьезно заявила тетя. – Я своими ногами делала первые шаги для всего Человечества. Я видела Юпитер над горизонтом Европы, летала в открытом космосе, разрабатываю двигатели, на которых люди долетят до еще более отдаленных планет.

– И это главное? Расширение сферы жизни Человечества?

– Это одно из главных. Но, не обязательно. Вот один мой школьный друг изучает звезды и галактики. А подружка учит ребятишек ходить в горные походы. А, самое важное, что они распространяют вокруг себя свет и доброту. Это ведь тоже работа для всего Человечества, и наиважнейшая – делать мир хоть немного лучше, светлее, понятнее, радостнее. Не столь важно, куда прилагать свои силы конкретно, главное, стараться для других, а не только для себя – любимого жвачного животного. Ведь быть просто хорошим добрым и отзывчивым человеком, не менее важно, чем быть известным космонавтом.

– Даже так?

– Да. Вот у меня есть еще один друг. Я сейчас назову его, и вы мне, не задумываясь, скажете, кто он. Договорились?

– Давайте, – улыбнулся журналист.

– Киран Чаудхари.

– Великий программист.

– Вот видите? Я не сомневалась, что вы скажете именно это. Но, главное в Киране то, что он невероятно добрый и чудесный человек. И своих детей – искинов, он создает такими же. Почему даже китайцы и американцы перестали штамповать холодных всезнающих кибернетических помощников? Потому что людям такие не нужны. Им нужны друзья. Искренние и верные. Такие как Компи или Света, и все остальные искины, которых произвел на свет Киран. А то, что он программист, так это лишь виртуозное владение инструментом. Настоящим художником или музыкантом человека делает душа, а не пальцы.

– А можно бонусом еще один вопрос. Только он будет самым неприятным.

– Давайте, – вздохнула тетя Настя.

– Вы отдыхаете с дочкой, – он как-то прицельно взглянул на меня. Я вернула ему такой же взгляд. – То, что она вам не родная, это приемлемая цена за космос?

– А она родная, – светло ответила тетя Настя, и чуть приобняла меня за плечи. Мне стало до головокружения тепло и уютно. И от этого страшно. А тетя продолжила: – Родной человек, это тот, кого ты любишь. А я очень люблю Майю. Люблю Игоря. Люблю своих друзей. Люблю космос и самую чудесную планету во Вселенной. Если лишить себя чего-то из этого, то мир станет пустым. Я бы любила своих собственных детей. Любила бы другую работу, других друзей. Но это была бы другая жизнь и иная я, не имеющая к нынешней Анастасии Мыскиной никакого отношения. Мы каждый день, каждый миг, меняем мир и себя в нем. Нет смысла в сослагательном наклонении. Я такая, какая есть, и выдерни из моей жизни любой фрагмент, пусть даже самый жуткий и неприятный – и я стану другим человеком. Не хуже и не лучше, просто другой личностью. Понимаете?

– Да, – кивнул журналист. – Простите.

– Не за что, – серьезно ответила тетя и хитро улыбнулась: – А знаете, о чем вы сейчас думаете? Нафига я брал это интервью, и как же сделать из всего этого нормальную статью?

– А вот тут вы ошибаетесь, – улыбнулся парень. – Это замечательное интервью, и я постараюсь выложить его всё, а, может, даже и просто размещу на нашем портале исходный ролик совершенно без обработки. Это того стоит.

– Мне уже страшно! – с улыбкой и безо всякой опаски сказала тетя Настя. – Но я с удовольствием даю вам на это свое согласие.

 

 

Такой вот разговор. Наверное, для тети он был обычным. Но для меня… Какие-то шестеренки в голове пришли от него в движение, и я задумалась о своем будущем.

Ужасно захотелось, чтобы когда-нибудь в старости и я могла вот так о себе сказать. Но… Я ведь не тетя Настя, не Хана Хаякава, и уж тем более не дядя Игорь. Даже не Станислав Бойченко.

Я обычная четырнадцатилетняя девчонка. Лишенная каких-то особых способностей. Тетя Настя иногда даже злится на меня, когда помогает делать домашку по физике и математике. Ей непонятно, как можно так тупить. А я ведь изо всех сил стараюсь. Всегда трудолюбиво делаю все, что задают на дом, в школе внимательно слушаю учителей, а не играюсь в комми, как многие другие мои одноклассники. Но, не мое это!

А что мое? Вот совершенно не знаю!

Ведь все от меня ожидают чего-то выдающегося. Сколько раз слышала за спиной: «Конечно, тоже космонавткой станет! С такими-то родственниками!»

А я даже не знаю, хочу ли этого. И, если бы даже всем сердцем возмечтала бы, то как пройти через сито отбора? Кем стать, чтобы потом поступить в отряд космонавтов? И нужно ли мне это вообще?

Такие вот депрессивные мысли навалились на меня с новой силой, и солнечная Ялта стала мрачной.

В тот вечер я опять сорвала злобу на Андрейке, и от этого сделалось еще более муторно. Вот уж кто не задумывается о таких вещах. Везет мальчишке.

После ужина зашла в комнату Славика, внаглую уселась на его тщательно заправленную кровать.

Парень вопросительно на меня посмотрел, спросил:

– Не в духе?

– Да, настроение ниже плинтуса, – сообщала я. – Может ты меня поцелуешь, для поднятия?

– А может тебе по шее дать? – в тон мне ответил парень. – Для опускания.

– Злой ты, и совсем меня не любишь, – констатировала я.

– А за что? – осведомился этот наглец.

– А просто так, как тетю Настю, – ехидно высказалась я.

Он удивленно и чуть настороженно на меня взглянул.

– А это заметно?

– Еще как! – весело ответила я. – Ты при ней становишься похож на щенка в присутствии любимой хозяйки. Я бы на месте дяди Игоря уже ревновать начала!

– Да брось ты, – парень отвернулся. – Я в Анастасию Белякову в детстве влюблен был. Но тогда все училище по ней с Ханой сохло.

– Поровну разделились? – подалась вперед я. – А драки были, кто за кого?

– Не было, – Славик даже рассмеялся. – И потом меня бы не стали бить. У меня над койкой висел их совместный портрет.

– Слушай. А вот сейчас, когда ты у нас живешь, что о тете думаешь?

– Что дяде Игорю жутко повезло, – серьезно ответил Славик. – Нет, я давно уже отношусь к ней просто с восхищением и только. Но она того заслуживает.

– Заслуживает, – отозвалась я, и продолжила с прорвавшейся горечью: – А представь, каково мне в ее тени жить?

– А ты выйди из тени, – посоветовал Славик. – Знаешь, мне вот почему-то кажется, что я еще своим внукам буду рассказывать, что был с тобой знаком.

– Нашим внукам?! – деланно поразилась я.

– А ремнем? – спросил Славик.

– Поздно, – хихикнула я. – Или рано?

И, с хохотом вскочив с кровати, увернулась от ладони, которая явно намеревалась шлепнуть меня по моему тощему заду. Настроение стало гораздо лучше.

 

 

 

Глава 8. Утечка

 

10.12.2052

город Грантс, штат Нью-Мексико,

Техасская конфедерация, Американский Союз

 

 

Гэрри уселся в кресло оператора, привычно провел процедуру идентификации. Компьютер сличил отпечаток его пальца, рисунок сетчатки глаза и сигнатуру биополей.

Что-что, а система безопасности у макро-нано проходческого комплекса была невероятно серьезная. Такой позавидовал бы пункт стратегического командования баллистическими ракетами.

Тем меньше Гэрри понравилось то, что он обнаружил. Опять следы проникновения в протокол общей информации. На уровень, который был доступен только лично ему.

Год назад, когда «Объединенная урановая компания» развернула на их руднике этот комплекс, господин Джексон подчеркнул особый статус Гэрри, как единственного главного тестера системы и человека, в чьи обязанности входит следить за сохранностью коммерческой тайны. А следить было за чем. Гэрри очень хорошо учился в колледже, интересовался последними разработками в горном деле, но ни о чем подобном даже и не слышал.

Проходческий комплекс состоял из прекрасно ему известных, хотя и новейших модификаций, агрегатов: комбайнов, «кротов», робо– транспортеров. Но главная фишка была в том, как они были связаны между собой и с операторами на поверхности.

Нано-облако. Состоящий из микроскопических летающих и ползающих механизмов рой. Он произвольно конфигурировался, обменивался информацией по тщательно зашифрованным каналам и создавал что-то вроде распределённого искусственного интеллекта. Конечно, на пару порядков проще, чем у настоящих искинов, но достаточного, чтобы реагировать на изменение обстановки и управлять теми самыми проходческими механизмами.

Кроме того, часть роя вытягивалась в цепочку и передавала по ней все данные в операторную.

Таким образом эта компания безмозглых агрегатов и пчел-муравьев, командующих ими, могла забраться куда угодно, умела сама разведывать породу и находить наилучшие направления для работы. Для старого уранового рудника развертывание этого оборудования стало вторым рождением. Выработка увеличилась втрое, удалось добраться до пластов, о существовании которых геологи компании только догадывались.

Так что, вполне понятно, что конкуренты этой системой рано или поздно заинтересуются.

И вот Гэрри уже третий раз наблюдал следы очень осторожной и аккуратной попытки проникновения в информационный банк. И, что особенно неприятно, это делал кто-то из работников предприятия. Скорей всего, такой же оператор, как и он сам.

«Ну что ж, займемся детективной деятельностью, – хмуро подумал молодой инженер. – Руководству я, конечно, тоже сообщу, но сначала попробую все-таки хоть что-то выяснить самостоятельно».

Разумеется, засечь, с какого именно терминала была произведена попытка проникновения, Гэрри не удалось. Был бы на его месте спец по компьютерной безопасности, может он бы и сумел, хотя, не факт.

Тогда Гэрри составил список работников, кто вообще мог находиться в операторной в то время. Выявилось целых семь человек. Дистанционно в систему войти невозможно. Но кто сказал, что нельзя подсадить в нее бота, который сделает это без участия шпиона? Тогда…

И Гэрри еще раз просмотрел список. Так. Всего один человек, чьи рабочие часы никогда не совпадали с кибератаками. Джошуа.

Тот самый пожилой не то индеец, не то азиат, что присутствовал при первом визите на рудник Алана Джексона.

Гэрри почему-то вспомнился странный взгляд, который он тогда перехватил. Всего этого совершенно недостаточно для обвинений, и даже для серьезных подозрений маловато, но большего он своими дилетантскими детективными умениями не добьется.

Молодой инженер составил подробный отчет и, зашифровав его особым ключом, отправил лично господину Джексону.

 

 

Через два дня маленький городок облетел слух, что полиция арестовала дилера распространяющего генно-модифицированную коку – один из самых мощных запрещенных наркотиков. Им оказался работник прииска – Джошуа Харрингтон.

А в воскресенье к дому, который снимал Гэрри, подкатил дорогой «Кадиллак». Он очень странно и даже нелепо смотрелся на улице этого заштатного городишки.

Из электромобиля вышел подтянутый джентльмен в строгом костюме.

– Добрый день, господин заместитель департамента! – вежливо, но напряженно поздоровался с ним Гэрри.

– Добрый! – отозвался тот, и без спроса уселся в мягкое кресло, в котором молодой инженер любил посиживать, глядя по видеостене какой-нибудь сериал.

– Я правильно поступил, что сообщил вам?

– Разумеется, – согласно кивнул Алан. – Хотя, могли бы и после первого проникновения это сделать. Но тогда бы вы не вычислили крота.

– Все-таки он? А можно спросить, на кого Джошуа работал?

– Это закрытая информация, – покачал головой собеседник. – Скажу только, что его хозяева за пределами Союза. Вы нам очень помогли.

– Вам, это руководству компании?

– Нет, конечно, – тонко улыбнулся господин в дорогом костюме. – Нашей организации. И я, кстати, уполномочен предложить вам поработать на нас.

– АНБ? – сощурился Гэрри.

– Именно.

– И кем… поработать?

– Да в общем-то в том же направлении. – пояснил Джексон, или как там его звали на самом деле. – Никакого официального статуса, постоянного стукачества и прочей шпионской деятельности. Просто внимательно смотрите по сторонам, и, если заметите что-то всерьез подозрительное, сообщите нам.

– Ну, это я бы и так делал, – слегка улыбнулся Гэрри. – Может показаться глупым и старомодным, но я патриот своей страны.

– Мы знаем, и именно поэтому вышли с вами на контакт. Скажу больше, когда мы искали, кому доверить тестирование нано-комплекса, то ваша кандидатура была выбрана не случайно.

– Спасибо, – Гэрри почему-то было приятно услышать эти слова.

– Кстати, а можно задать личный вопрос? – немного вкрадчиво осведомился Алан.

– Валяйте.

– Вы все еще мечтаете о космосе?

– Откуда… А, ну да, извините, я забыл, с кем разговариваю.

– Ну так как?

– Да, – сказал Гэрри и облизнул пересохшие губы.

– Тогда, как вы отнесетесь к предложению принять участие в экзаменах в НАСА?

– Почему я? – не веря в то, что только что услышал, спросил Гэрри.

– Потому что проходческий комплекс, который вы испытывали, создавался не только и не столько для Земли. Потому что вы прекрасно показали себя во время учебы и работы. Потому что ваш отец истинный патриот и герой флота. Потому, что вы с детства мечтаете о космосе, и у вас очень хорошее здоровье. И потому, что вы согласны сотрудничать с нашей конторой.

 

 

 

Глава 9. Первая

 

26.02.2053

в 92 миллионах километров от Земли

в 20 километрах от кометы Чурюмова-Герасименко

 

 

Кэйлаш, так же, как и остальные члены экипажа «Удханта», большую часть свободного времени проводила у главного обзорного экрана. Он занимал солидное пространство стены научного отсека межпланетного корабля.

Чуткие видеокамеры сверхвысокого разрешения передавали на экран сгенерированное и обработанное умными фильтрами изображение кометы Чурюмова-Герасименко. Вернее, ее ядра – похожего на неправильную гантель в несколько километров поперечником. Сейчас комета была почти в перигелии, лед на ее поверхности растаял, и пришло время испаряться тому, что внутри. Из нескольких щелей били жемчужные гейзеры, распространяя легчайшую дымку, что окутывала ядро и, под давлением солнечного ветра, стелилась длинным шлейфом, затуманивая звезды.

Зрелище было настолько величественное и прекрасное, что на него можно было смотреть часами.

Что сейчас и делала молодая индианка.

Кэйлаш находилась почти в медитативном состоянии. В Космическом университете Дели будущих космопроходцев обучали и традиционным приемам психологической концентрации и релаксации. И даже всерьез занимались с ними йогой. Но сейчас дело было не в этом.

Кэйлаш просто была счастлива. Все в ее жизни складывалось самым волшебным образом. Радостное детство в довольно богатой, и при этом дружной семье, великолепные успехи в учебе. Поездка в Сибирь, где она провела три месяца в макете марсианской станции. Знакомство там с Тимуром. Их любовь, расцветшая в виртуальном пространстве компьютерных игр и реализовавшаяся свадьбой в реале. Дочка Ришима, которая увенчала эту любовь и еще крепче связала молодых супругов.

И даже то, что из-за рождения ребенка Кэйлаш сняли с лунной программы.

Она тогда очень сильно расстроилась, но взяла себя в руки и обратила неудачу в победу. Тщательнейшим образом подготовилась и сдала экзамен на участие в первой индийской межпланетной экспедиции по специальностям системы жизнеобеспечения и кибернетика, намного опередив всех соперников.

И вот она на совсем недавно построенном первом полностью индийском межпланетном корабле участвует в полете к комете!

Одно плохо, ей так и не выпала возможность прогуляться в открытом космосе.

Но до отлета на Землю еще полторы недели, может быть, все-таки получится?

Медитативное настроение и мечты о прогулке за бортом внезапно прервал встревоженный и озадаченный мужской голос:

– Кэйлаш, у меня голова кружится.

Индианка вздрогнула, обернулась, хотя в этом не было никакого смысла.

– Шантану, но ты же понимаешь, что у тебя нет головы?

– Конечно, понимаю, – согласился искусственный интеллект космического корабля. – Но она у меня кружится!

Кибернетистка экспедиции явно расслышала в компьютерном голосе панические нотки.

– Сейчас, Шантану, – как можно спокойнее ответила она. – Я протестирую твое железо.

Легонько оттолкнулась от поручня и неторопливо полетела в дальний угол научного отсека, где располагались терминалы и консоли электронного мозга.

– Протестируй, пожалуйста, а то мне что-то нехорошо!

– Конечно-конечно. А ты передавай расширенный пакет самодиагностики на Землю.

– Я уже!

– Вот и молодец.

Кэйлаш устроилась напротив терминала и вывела на экран общую блок-схему, хмыкнула, заметив, что квадратики эмоциональных реакций и контроля над корабельным оборудованием сменили цвет с изумрудно-зеленого на лимонный.

Еще не неполадки, но уже отклонение от нормы.

На своем первом межпланетном корабле индийцы установили экспериментальный искин нового типа.

Вообще, Киран Чаудхари своего Компи создавал классическим ИИ нисходящего типа. То есть он с детства обучал обычный компьютер реакциям на окружающую среду. Программировал любознательность, веселый неунывающий характер, доброту и прочие чисто человеческие качества.

При этом его друг и сын до сих пор задается вопросом: разумен он или просто является набором психологических шаблонов?

В последующем, работая над искинами космических станций и подводных поселков, Киран стал включать все больше элементов ИИ восходящего типа.

Он усложнял первоначальное железо, которое ему разрабатывали по специальным параметрам, добавлял своим детишкам функции контроля над реальным оборудованием.

Это, неизбежно меняло сам тип искинов. Они перестали быть детским увлечением гениального программиста, а становились управляющими системами, заботящимися не только о психологическом состоянии космонавтов, но и об их жизни на станциях.

А с Шантану Киран, и работающий у него Тимур, перешли на следующий уровень, окончательно срастив психоматрицу искина со всеми компьютерными системами космического корабля – от двигателей, до заботы об оранжерее. Шаг был довольно рискованным, и Киран очень долго сопротивлялся, но руководство Космического агентства Индии настояло на своем.

Вообще, весь этот корабль был сплошным экспериментом.

До сих пор у Индии были, собранный на купленных в 2040 году у России двигателях, пассажирский марсианский корабль и собственного производства грузовой буксир для того же Марса. И вот, наконец, страна создала полноценный межпланетный космический корабль. Но он был промежуточным и экспериментальным. Через три года будет построен более мощный космолет, способный летать к астероидам, а «Удханта» переведут на марсианскую трассу.

По сути, этот полет к одной из ближайших комет, станет единственным рейсом в дальний космос для этого корабля.

Вот и решили на нем обкатать и новый искусственный интеллект.

 

 

– Кэйлаш, как у тебя дела? – раздался из крошечного переговорного устройства родной голос мужа.

Тимур сейчас в невообразимой дали, на Земле, и радиоволны доходят до него долгие девять минут.

– Мы анализируем данные. – продолжал муж. – Киран мобилизовал весь институт. Будем информировать тебя постоянно, но и ты не забывай проговаривать все, что обнаружишь или просто заподозришь.

– Хорошо, Тим, – отозвалась Кэйлаш, немного усталым голосом.

Она уже целый час висела возле консоли, пытаясь разобраться в причинах множества неполадок.

Они сыпались нарастающей лавиной, высвечивая желтым и даже оранжевым чуть ли не все участки общей схемы. Причем, ошибки возникали уже в работе реального оборудования.

Остальные члены экипажа заняли свои места в рубке управления, пытаясь на ходу исправлять неполадки. Кэйлаш тоже следовало бы перебраться в ложемент, но она не хотела тратить и минуту на перелет в соседний отсек.

– Опиши свои ощущения! – приказала молодая женщина Шантану.

Искин ответил каким-то надтреснутым голосом с прихотливо меняющимися интонациями:

– Плохо. Тело не слушается, в блоке рекуперации воздуха свербит, и сильно ноют двигатели.

– Кэйлаш! – громкий окрик капитана. – Мы теряем контроль над планетарными двигателями!  Если так продолжится, я переключусь на запасной независимый контур!

– Не надо! – с паникой в голосе возразил Шантану. – Я тогда совсем не смогу вам помочь!

– Ты только мешаешь! – рявкнул капитан. – Все! Я отключаю тебя от управления!

– Нет!!! – панический голос взвился почти до болевого порога и оборвался.

– И от всего остального… – устало закончил капитан Вимал.

– Я не согласна! – прокричала Кэйлаш, увидев, как поверх всех открытых на терминале окон появилась красная надпись: «ИИ отключен. Переход на стандартное управление».

– Соблюдай субординацию, – строго сказал капитан. – Всем проверить работу оборудования!

– О-о-о! – испуганный вскрик старшего пилота. – Двигательная система не отвечает на запросы! Запуск третьего и четвертого!

Кэйлаш почувствовала легкий толчок. Ее повлекло вниз к рубке.

Женщина вцепилась в поручень.

– Нас разворачивает к комете! – заорал навигатор. – Вектор движения пересекается с ядром!

– Отключить компьютер! Перейти на полностью ручное управление!

– Не получается! Цепи из рубки обесточены!

– Капитан! – закричала Кэйлаш, чувствуя, что ее все сильнее тянет вниз в ставший колодцем коридор научного отсека. – Надо включить Шантану! Он поможет!

– Нет! Это его вина! Искин сошел с ума! – злым голосом ответил капитан Вимал.

– Я требую!..

– Молчать! – рявкнул капитан. – Навигатор, информацию!

– Полная тяга! Ускорение три метра в секунду за секунду! Мы летим прямо на ядро! До столкновения меньше двух минут.

– Делайте что-нибудь! – заорал капитан! – Нирав, быстро в противовес! Попробуй управлять оттуда! Раджеш, пробуй перекрыть подачу топлива!

Кэйлаш дотянулась до консоли. Висеть на одной левой руке было тяжело: сейчас ее тело весило двадцать килограмм. Забарабанила пальцами по кнопкам. Но пульт не отзывался. Капитан отключил управление Шантаном со своего места высшим приоритетом.

Кэйлаш всхлипнула, но усилием воли загнала страх и заполняющую душу тоску внутрь, приблизила губы к микрофону, который все еще работал на дальнюю связь, и заговорила, стараясь вложить в голос всю свою любовь:

– Тимур, любимый! Мы с тобой уже больше не встретимся. Знай, что в свои последние секунды я думаю только о тебе и нашей дочке. Береги ее, и не отчаивайся! Живи дальше и постарайся быть счастливым. И… В том, что произошло не виноваты не ты, ни Киран. Я уверена, что Шантану тут не причем. Он старался исправить ситуацию, но ему не дали этого сделать. Ищите ошибки в компьютерном железе и программах. До встречи в новом круге перерождений, милый! Я верю, что мы найдем друг друга! Я тебя люблю!

Женщина, используя поручни как лестницу, спустилась к большому обзорному экрану.

На него холодная автоматика транслировала приближающееся ядро кометы.

Оно уже заполнило весь экран и летело, с нарастающей скоростью, навстречу.

 

 

 

Глава 10. Друзья

 

11.03.2053

Дели, Индия

 

 

Тимур отказался лететь на Новую Каледонию.

– Нет, Элен, извини, – покачал головой молодой программист, пряча от старой подруги красные от хронического недосыпа, а, может, и не только него, глаза. – Пока мы не выясним, что случилось с Шантаном, я не могу позволить себе отдыхать.

– Зря! – возразила Элен. – Так ты только загоняешь себя. Разбираться будете вы долго. Тебе силы нужны! Месье Чаудхари тоже считает так. Я с ним разговаривала.

– Ага, – криво ухмыльнулся Тимур. – То-то он сам сутками из института не выходит. Его жена, Аванти, поселилась у нас в пустой лаборатории и чуть ли не с ложечки его кормит.

– Ну, он директор института и самый главный на Земле по искинам. И в космосе тоже самый главный.

– А там, на «Удханте» была Кэйлаш, – тихо сказал Тимур.

И Элен ничего не ответила другу, только мягко взяла его за руку.

Француженка прилетела в Дели на следующий день после того, как объявили о катастрофе.

Вытребовала себе целых три недели отпуска. Руководитель группы попытался ворчать, что она будущая космонавтка, и не имеет права прерывать занятия. Но Элен выдвинула ультиматум – или отпуск, или она уходит из отряда космонавтов. И месье Морель сдался. Все-таки молодая женщина была лучшей не только в марсианской группе, но и во всем наборе пятьдесят первого года, а в том, что она легко наверстает отставание по программе, не было сомнений.

Так что Элен взяла билет в Дели и отправилась заботиться о Тимуре.

И ни на секунду не пожалела, что поступила так. Друзья познаются в беде. А забота о ближнем – прямая обязанность любого по-настоящему верующего человека.

И, потом, видеть, как закаменевший от внезапного удара судьбы мужчина начинает оттаивать, стоило всех ее трудов.

Одно плохо, вторую часть плана осуществить не удалось.

Элен хотела на недельку выкрасть Тимура на острова, потому как по себе знала, что природа тихоокеанских атоллов самое лучшее лекарство от депрессии. Сама не раз его применяла к себе.

Но, увы.

 

 

– Тогда мне придется одной лететь, – вздохнула француженка.

– А, может… ты останешься до конца отпуска? – спросил Тимур.

– Не могу, – покачала головой Элен, отчего пышный хвост ее рыжевато-золотистых волос мотнулся из стороны в сторону. – Я, своей учительнице, что приеду обещала. Она обидится очень-очень.

Хотя, на самом деле, причина столь стремительного отъезда была другая. Тимур знал ее. Ведь именно он сообщил Элен, что сегодня вечером прилетает их общий друг.

 

 

– Мог бы и раньше выбраться! – хмуро сказала тогда Элен.

– Не у всех такое хорошее начальство, как у тебя, – возразил Тимур. – И, потом, у него вылет на Луну уже через полгода. Хорошо, что хоть сейчас смог ко мне прилететь.

Элен только отвернулась.

– Ты точно не хочешь с ним увидеться?

– Точно! – неожиданно тонко выкрикнула Элен. – Прости…

Она сама не могла разобраться в своих чувствах. Как многие годы назад. Как почти всегда, когда думала о Славике.

Увидеть его было невообразимо страшно. И оставалось только бежать.

 

 

– Ладно, Элен, давай прощаться. – Тимур осторожно обнял девушку.

– Давай Тим, – руки француженки обхватили молодого человека, она плотно-плотно прижалась к нему, зарылась правой кистью в его жесткие почти черные волосы. – Береги себя, ладно?!

Они постояли так пару минут, а потом, не сговариваясь, отстранились, отступили на шаг.

– Знаешь, я потом, когда все закончится, приму твое приглашение, – слегка улыбнулся Тимур. – Если ты только сама сможешь.

– Смогу, – чуть всхлипнула Элен. – Я обязательно покажу тебе Океан!

 

 

А потом был гиперлайнер до Сиднея.

Когда ее самолет выруливал на взлетку в международном аэропорту Дели, в здании аэропорта проходил таможенные формальности капитан военно-воздушных сил Новороссии Станислав Бойченко. Он только позже, из разговора с другом, узнает, что совсем немного разминулся с Элен.

А молодая женщина пересела в Сиднее на самолет до Нумеа. Где ждала ее одна из яхт отца. Не та семидесятиметровая громадина, на которой они с Клодом провели медовые месяцы в кругосветном путешествии, а небольшая и уютная «Etoile de mer», которую месье Бонне подарил своей дочке, для таких вот плаваний между островами и атоллами.

Обидно, конечно, что не удалось привезти сюда Тимура, но не пропадать же еще недели отпуска!

Тем более, что за годы, проведенные здесь, в Тихом океане, Элен по-настоящему полюбила эти места. Водный простор, то ласково спокойный, то сумрачно штормовой, и глубины под ним.

Жалко, что в этот раз Элен не могла спуститься в подводный поселок у атолла Увеа. Не хотелось встречаться с бывшим мужем.

Но и без этого неделя подарила будущей космонавтке именно то, на что она рассчитывала. Умиротворение и ослабление боли.

Ведь Кэйлаш была одной из немногих действительно дорогих ей подруг.

 

 

 

Глава 11. Продолжая путь

 

19.03.2053

Центр управления полетами

 

 

Анастасия давно уже не бывала в Центре управления полетами. Вернее, в Центрах. Лет пятнадцать назад невдалеке от старого ЦУПа построили новый комплекс зданий с несколькими командно-контрольными залами.

Настя Мыскина вошла в «Орбитальный». Отсюда шло управление передвижением по орбитам, а за тем, что творилось внутри трех российских станций, наблюдали из соседнего помещения.

– Пожалуйста, сюда, – позвал ученую молодой человек в темно-зеленом комбинезоне.

Он проводил бывшую космонавтку до одного из терминалов, предупредительно выдвинул кресло на колесиках.

Настя поблагодарила парня улыбкой и опустилась на сиденье.

В эргономическом кресле что-то зашуршало, его поверхность задвигалась, подгоняя себя под по-девичьи стройную фигуру.

Настя, толкнулась ногами, подкатывая умное седалище к столу, потянулась к консоли. Та быстро считала биометрические данные и оживила компьютер.

Огромный панорамный экран засветился. Он был разбит на три сектора. Два из них были испещрены колонками цифр, таблицами и графиками. А на левом, над зеленовато-голубым куполом Земли, на фоне черной бездны висел лунный буксир.

Его снимали с одного из спутников. Орбиты были наклонены между собой, и изображение медленно поворачивалось.

При взгляде на плод своего пятилетнего труда Настя испытывала целую гамму чувств. От радостного ожидания до тревоги.

– Пятнадцатиминутная готовность по «эЛБээМ-пять-один, – сообщил голос диспетчера.

– Так, что у нас тут… – пробормотала Настя и принялась подстраивать под себя интерфейс окон.

Внимательно прочитала данные, проглядела служебную информацию. Все было знакомо по множеству раз прогнанным моделям. И все находилось в почти идеальном соответствии с расчетами.

Женщина откинулась на спинку сиденья и оглядела зал.

Деловитая работа. Без перенапряжения, но и без малейших следов расслабленности. Очень приятная атмосфера.

Настя чувствовала глубочайшее уважение к людям, обеспечивающим полеты. В то время, когда она летала к Марсу, Лютеции и Европе они заботились о космонавтах, внимательно следили за кораблями и были всегда готовы помочь.

«А теперь моя очередь сидеть на Земле», – с легкой грустью подумала Настя.

Она чуть укрупнила изображение буксира.

Совсем небольшой кораблик, с реактором в какие-то жалкие пять мегаватт. Подобные корабли уже тридцать лет как работают на орбите, перетаскивая спутники и возя грузы и людей на Луну.

Но над ускорителем этого трудяги доктор физико-математических наук и членкор РАН Анастасия Сергеевна Мыскина трудилась многие тысячи часов. Причем, последние два года она занимала должность начальника сектора ускорительных установок, после того как ушел из жизни Абрам Иосифович.

И не зря трудилась. Ведь с лунного буксира «ЛБМ-5-1» начнется новый этап в исследовании космоса.

А все из-за буковки «эМ». Это вовсе не «медленный», «модернизированный» или «мишутка». «М» значит «магний».

До сих пор большинство стран использовало в качестве рабочего тела ксенон. Этот инертный газ лучше всех остальных элементов подходит для того, чтобы разгонять его в ускорителях и выбрасывать с бешеной скоростью – до сотни километров в секунду – за корму, двигая вперед космолеты.

Но добывать ксенон очень сложно и дорого. Его содержание в земной атмосфере и минералах крайне мало. Для того чтобы Настя с друзьями слетала на Юпитер, Россия четыре года производила нужные им полтысячи тонн этого газа. Да еще и закупала его везде, где только можно.

Дальше так продолжаться не может.

Американцы с самого начала использовали другой тип двигателей, в котором задействовали аргон. Но у «VASIMR» есть предел по мощности и скорости истечения, так что в последние годы и им пришлось искать замену.

Китайцы пользовались криптоном – но и это не выход.

Следующей, по степени пригодности, шла ртуть.

Но за пределами Земли пока что не было обнаружено серьезных месторождений киновари. Да и выбрасывать над родной планетой десятки тонн этого токсичного металла не хотелось.

И решено было использовать как рабочку магний. Он сильно уступал по своим качествам перечисленным элементам, зато в том же лунном реголите его было от пяти до пятнадцати процентов.

Три месяца назад строящийся на Луне металлургический комбинат начал производить первые килограммы этого металла.

А, значит, очень скоро можно будет полностью перейти на внеземное производство. Не надо будет запускать сверхтяжелые ракеты с матушки-Земли, полеты станут во много раз дешевле, а нехватка топлива уйдет в прошлое.

И это все свершится, если вот этот маленький буксирчик полетит.

– Трехминутная готовность!

Настя за своими мыслями и не заметила, как пролетело время.

Она наклонилась к консоли, вглядываясь в цифры.

«Ну же! Быстрее!» – подгоняла бывшая космонавтка медленно ползущие секунды.

И, наконец, дождалась:

– Подача рабочки!

Измельченный в микроскопическую пыль ионизированный магний, как обычный газ, потек в горячую зону реактора. Испарился и превратился в плазму, еще более ионизированную потоком гамма-частиц, и тонюсенькой струйкой направился в трубу ускорителя.

Мощнейшие магнитные поля подхватили его и, разогнав до семидесяти пяти километров в секунду, вышвырнули в пучину космоса.

И на левой части экрана… ничего не произошло.

Настя усмехнулась. Да, грамм в секунду – это почти ничто. И девять килограмм тяги это слабее, чем она может одной рукой надавить.

Но за часы и дни этот двигатель разгонит кораблик до космических скоростей. Через неделю он должен добраться до Луны, потратив на это меньше тонны «рабочки».

Но об этом Настя уже не думала. Она полностью сконцентрировалась на поступающей с буксира информации.

 

 

Очнулась женщина часа через два, когда кораблик набрал дополнительные полсотни метров в секунду. Он пока что лишь немного изменил свою орбиту. Но и этого было достаточно, чтобы привести Настю в приподнятое настроение.

И не только ее.

Вокруг слышались возбужденные голоса. Конечно, до конца испытаний еще пара месяцев, но уже сейчас ясно, у них все получилось!

Настя, отодвинула кресло и встала.

Встретилась глазами со средних лет женщиной, которая сладко потягивалась за соседним терминалом.

Они друг другу широко улыбнулись.

– С буксиром все нормально, – раздался в зале приятный молодой мужской голос.

– Хорошо, Денис, продолжай следить, – ответил начальник центра.

– Конечно, продолжаю! Мне самому жуть как интересно!

Настя сообразила, что это искин ЦУПа.

«Как хорошо, что мы не запаниковали, как американцы с французами, и не стали отключать своих искинов после гибели «Удханты», – подумала Настя.

Неприятное воспоминание омрачило ее радость.

Да, гибель индийского корабля очень сильно по всем ударила.

Траур был объявлен во всех организациях, связанных с космосом.

Настя помнила, как они с Игорем сидели поздним вечером в кухне-столовой своего дома и поминали погибших коллег.

– Славку жалко, – вдруг сказал Игорь.

Настя непонимающе посмотрела на Игоря.

– У него близкая подруга там была, – пояснил начальник центра подготовки космонавтов. – Парень написал рапорт, просится поехать к ее мужу, они тоже дружат с детства.

– Ты отпустил?

– Нет, – вздохнул Игорь. – Понимаю, что это не по-человечески, но Славик сейчас в натурных тренировках внутри макета лунной станции. Я не могу прервать работу.

– Думаешь, это того стоит? – спросила мужа Настя.

– Ты ведь сама была космонавткой, Насть.

– Да. Долг превыше всего, – печально сказала женщина. – Но, после «натурки»?

– Сразу же отпущу, – серьезно ответил Игорь. – Славик это сам понимает. Иначе… он не стал бы космонавтом.

– Да, жалко парня. Он хороший. Ты молодец, что прошлым летом поселил его у нас.

– Ага, Майка, до сих пор о нем вспоминает и даже перезванивается иногда, – улыбнулся Игорь. – Я уж беспокоюсь, не влюбилась ли доча в бравого новороссца?

– Не думаю, хотя подростки они такие. И не только. Была бы я лет на двадцать моложе и не познакомься с тобой… Видел, как он на меня смотрел, чуть ли не как на ангела с крылышками.

– Угу. Я даже начал раздумывать, не начать ли ревновать, – чуть рассмеялся Игорь.

– Не поможет, – вздохнула жена. – Ко мне неровно дышит половина молодых космонавтов.

– Ага. Те, что не влюблены заочно и безнадежно в Хану, – подтвердил Игорь. – Я даже думаю, не учредить ли специально для тебя должность талисмана отряда космонавтов?

– Мы с тобой совсем черствые, да? – спросила Настя, положив свою ладонь на руку мужа. – У людей горе, погибли наши товарищи, а мы…

– Мы, просто сами столько раз были на грани, и знаем, что это такое, – серьезно ответил генерал-майор и трижды герой России.

– И что, если не переключаться на хорошее, то эту грань слишком легко перейти, – подхватила его жена.

– И тогда уже другие будут горевать о тебе, – завершил мысль Игорь.

Он пересел на диванчик к Насте, мягко ее обнял и нежно поцеловал в висок.

 

 

 

Глава 12. Рэкетиры

 

18.04.2053

Звездный, Московская область, РСФСР

 

 

Андрей хотел, чтобы уроки не кончались. Пусть они длятся бесконечно!

Нет, мальчик не был столь прилежным учеником. Совсем наоборот. Школу он воспринимал как нудную обязанность, а домашние задания – как неизбежное зло, с которым каждый день приходится сражаться, чтобы поскорее заняться своими делами: играми, чтением книжек, смотрением мультфильмов и прогулками по виртуалке.

Нет, не той, настоящей, для которой нужна капсула полного погружения, конечно. Здесь такой не было, хотя тетя Настя и дядя Игорь, разумеется, могли себе позволить ее купить. Они не делали этого из принципиальных соображений.

А вот мама с папой себе вирткапсулы приобрели еще четыре года назад. И иногда пускали Андрея полежать на мягком, похожем на противоперегрузочное, ложементе, надвинуть на голову колпак с кучей сложнейшего оборудования. И нырнуть в виртуальность.

Мальчику нравилось бродить по почти настоящему миру, ощущать кожей тепло солнца, дуновение ветерка, чувствовать запахи.

Мама предпочитала всякие авиасимуляторы и баталии космических истребителей. Но отпрыск космонавтов не проявил к ним ни малейшего интереса. Тогда Хана Мисалова-Хаякава попробовала затащить сына в один из боевых миров, но после пары попыток плюнула и на эту затею.

Драться, даже почти не чувствуя боли, Андрею не хотелось ну ни капельки.

Но здесь в доме Мыскиных капсулы нет, так что приходилось довольствоваться старинным шлемом. Только Андрей его недолюбливал. Все равно никакого сравнения с полным погружением эта псевдовиртуальность не выдерживала, а в любимые им стратежки удобнее запускать на видеостене.

Но больше всего он любил играть в своих верных пластилиновых человечков. Все-таки никакая компьютерная игра не позволяла так задействовать фантазию, как они. Ловкие и умелые пальцы заставляли человечков двигаться, замирая в удивительно живых позах, а воображение рисовало окружающий их мир лучше любого 3Д редактора.

Жаль, что этим не с кем поделиться. Разве расскажешь, что играешь так, как это делали деды, или даже прадеды.

В те времена, говорят, еще и оловянные солдатики были. Сейчас тоже всевозможные фигурки продают для настолок, но это совсем не то.

Хотя… если бы у Андрея были друзья, увлекающиеся такими вот живыми играми…

Но у мальчика не было вообще никаких друзей.

В классе он не прижился. Нет, его не шпыняли и не издевались, просто смотрели не замечая, как будто он прозрачный.

В классе.

Но не во всей школе.

Компания Кабана обратила внимание на домашнего хилого шестиклассника в начале этого года, сразу после зимних каникул.

Парни учились в восьмом классе и основательно доставали учащихся и педагогов. Учителя пытались с ними бороться, но без видимых результатов. Вызывание родителей к директору превратилось в постоянную традицию, а толку? Педагоги с нетерпением ждали, когда пройдет еще один год и эту троицу можно будет с чистой совестью вытурить в какое-нибудь ПТУ.

А пока…

Как-то зимой они подкараулили Андрейку в проулке за школой, обступили, прижали к стенке. Мальчику было ужасно страшно, дрожали коленки и в животе ворочался холодный комок.

Впрочем, сильно мутузить его не стали.

Так, сунули пару раз кулаком под дых, да отвесили несколько оплеух.

И заставили переслать на их коммы карманные деньги.

Так и повелось. Где-то раз в неделю-другую его отлавливали на выходе из школы, отводили в «выбивальное место» и заставляли распрощаться с финансами. При этом еще и издевались по-всякому. Правда, ума малолетним рэкетирам хватало не бить мальчишку слишком сильно и не принуждать делать что-то совсем страшное. Все-таки получить к учету в детской комнате милиции, где они давно уже состояли, еще и срок в малолетке не хотелось.

А так… Ну маменькин сынок добровольно помогает бедным малообеспеченным детям.

Хотя, насчет малообеспеченности, это так, для красного словца. У Кабана, Сергея Крынкина, отец – хозяин небольшой кафешки, владелец собственного электрокара и здоровенного двухэтажного особняка.

Но, видать, правду говорят, что чем богаче человек, тем он жаднее. И сынишке не достает денежек на покупку, через старших дружков, бухла и сигарет. Они ведь бешеных денег стоят! Вот и приходится просить младшеклассника о финансовой помощи.

 

 

Сегодня как раз был день сбора дани. И только поэтому Андрей Мисалов-Хаякава очень не хотел, чтобы уроки закончились.

Мальчику никогда не приходило в голову рассказать кому-нибудь о своей беде. А ведь достаточно было только намекнуть тете и дяде, и обидчикам бы так досталось, что они и смотреть в его сторону боялись бы.

Но в этом было что-то грязное, что-то, что поставило бы мальчишку на один уровень с Кабаном и кабанятами. А еще перед его мысленным взором вставало лицо мамы.

Она бы за это его самого таким презрением окатила, что хоть вешайся. А потом пошла бы не к директору, а к родителям этих детишек, и укатала их в асфальт.

Но мама очень далеко. Так, что как ни вглядывайся в небо, даже в тети Настин телескоп не разглядишь.

Где там эта Лютеция, возле которой на колесообразной станции уже полтора года работают мама с папой?

Так что приходилось терпеть. А, возвращаясь домой, доставать пластилиновых человечков и избивать одной меленькой фигуркой три большие.

 

 

– А теперь, япошка, становись на колени и вычисти мне башмаки.

Андрей чуть замешкался, убирая в нагрудный кармашек куртки тонкий цилиндрик комма. Кабан коротко, но сильно ударил его в солнечное сплетение.

Паренька согнуло пополам, дыхание перехватило.

Тогда крупный и упитанный восьмиклассник ухватил его пятерней за темно-русую шевелюру и с силой заставил опуститься коленями на грязный асфальт проулка.

В живот Андрея ткнулся носок заляпанного серой глиной ботинка.

– Давай-давай, трудись! Чтобы блестел, как у кота яйца!

Мальчик всхлипнул, наклонился и принялся тереть рукавом обувь ненавистного мучителя.

– Вы что, охренели?! – раздался знакомый голос. – Андрей, прекрати унижаться!

Мальчик поднял мокрое от слез лицо и увидел, как по переулку к ним быстро идет Майка.

Подошва башмака мощно толкнула Андрея в грудь, опрокидывая навзничь.

Кабан шагнул навстречу девушке. Схватил ее за руку.

– Пусти, гад! – и звонкая пощечина по ухмыляющейся роже.

– А! Сука-а! – взревел пацан.

Поймал Майю за второе запястье, припечатал спиной к стене дома. И схлопотал коленом по бедру. Девушка, к сожалению, не попала, куда целилась.

– Ренбзя, лови ее! – вполголоса завопил Кабан.

Оба его подельника нерешительно переглянулись. Долговязый Барон облизнул пухлые губы и поспешил на помощь главарю. Мелкий шустрый Прыщ, чуть помедлив, последовал за ним.

Возле стены копошение.

– Пустите! Гады! Не-ет! Не хватайте! Лапы убери! – Майя, сузив в щелки и без того азиатские раскосые глаза отчаянно отбивалась, пытаясь стряхнуть три пары рук, шарящие и хватающие ее. И вдруг громко закричала: – Куда полез?! Сволочь! Помогите!!!

Андрея как пружиной подбросило вверх. Он кинулся на сгрудившиеся над девчонкой спины. Замолотил по ним кулаками.

Барон обернулся и как-то лениво толкнул Андрея кулаком в лицо.

Мальчишка сделал два шага назад и сел на попу.

Но поднялся опять, и опять бросился на врагов.

– Да пошел ты! Не мешай! – зло ругнулся Кабан. Пнул ботинком в бедро, опять опрокидывая легонького шестиклассника на землю.

И продолжил возиться с растрепанной и в голос ревущей Майей.

– Эй, а ну стоять! – раздался окрик.

Андрей, лежащий на асфальте, поднял голову. По проулку к ним бежал какой-то старшеклассник.

Кабан, раскрасневшийся и сипло дышащий, оторвался от увлекательного занятия, выпятив пузо, попер на вновь прибывшего.

– Че приперся?! Вали отсюда!

На что среднего роста, но довольно крепкий на вид юноша просто и незатейливо влепил в скулу Кабана прямой справа.

Сильно и хлестко. Так, что малолетний рэкетир отлетел к стене, ударился об нее спиной и сполз вниз, потеряв сознание.

Двое его дружков тут же отпустили заплаканную Майку и нерешительно повернулись к старшекласснику.

Тот провел вертушку и красиво исполнил какэ-гэри ботинком в челюсть Прыщу. Мелкого бандитеныша подбросило в воздух. Он упал в лужу сломанной куклой.

Барон выхватил из кармана ножик, согнулся и, выставив его вперед, попятился.

– Не подходи! Порежу! – заверещал он со страхом в голосе.

Но старшеклассник подшагнул и стремительно ударил ногой по кисти.

Нож, коротко звякнув, отлетел в сторону.

Барон развернулся и со всех ног понесся прочь по переулку.

А с противоположного его конца – раскатистый топот.

Андрейка сел, обернулся.

К ним бегут еще три парня.

А тот, первый, уже рядом с Майей.

Всегда казавшаяся такой взрослой названная сестра сжалась, запахивая растрепанную и порванную блузку.

– Ну-ну, уже все! – парень осторожно положил ей руку на плечо. – Не плачь, Майя.

Та удавлено взглянула на юношу, скривилась и спрятала лицо в ладонях, зарыдала. Уткнулась лбом в грудь спасителю.

 

 

 

Глава 13. Последствия

 

14.05.2053

Звездный, Московская область, РСФСР

 

 

Сама не пойму, почему я тогда вступилась за Андрюшенцию.

Я, вообще-то, человек сдержанный и альтруизмом с геройством никогда не страдала. В школе меня знают, как тихую, малозаметную личность, очень редко участвующую во всяких мероприятиях, учащуюся старательно, но звезд с неба не хватающую.

У меня и друзей-то нет. То есть, есть пара одноклассниц, которые меня считают подругой, но я им почти не открываюсь.

Максимум могу за компанию посидеть в кафешке, или пройтись по магазинам в выходной.

А уж как я отношусь к Андрею, я тыщу раз говорила.

Но тут… Все-таки он уже полтора года со мной в одной комнате живет. А, главное, он такой безобидный. Нельзя таких людей мучить! Это все равно, что над бездомным котенком издеваться.

Вот я и не выдержала.

И на своей шкуре убедилась, что добрые дела не остаются безнаказанными. До сих пор противно вспоминать, как эта троица меня лапала. Хорошо, что ни на что другое у них не хватило смелости. Или времени. Кто знает, что сотворили бы с недоразвитыми мозгами подростковые гормоны.

 

 

В тот вечер я была словно пришибленная пыльным мешком.

Тетя Настя примчалась с работы в школу. Выдернула меня из лап директора, завучей и милиционера и увезла на служебной машине дяди Игоря домой.

Я тут же заперлась в ванной и долго отмывалась, а потом мазала синяки какой-то мазью. И, наконец, подуспокоившись, завернувшись в теплый мягкий халат, выбралась в зал. Уселась на диван, тупо глядя перед собой.

– Ну-ка иди сюда, – тетя Настя подсела ко мне и крепко обняла.

Я, было, завозилась, высвобождаясь, но встретилась глазами с ее взглядом, внимательным и каким-то болезненным.

– Давай, я расскажу тебе одну историю, – серьезно сказала она, и я покорно затихла, сообразив, что проще посидеть-послушать.

Да и было что-то в ее голосе особенное. Какая-то отстраненность и, в то же время, затаенная боль.

– Это случилось в первый день Украинской войны с одной маленькой девочкой, на пару лет младше тебя…

И я выслушала про то, как тетя попала в заложники, как из-за нее один солдат застрелил другого. Как погиб брат, а она с мамой уехала от пьющего и скандалящего отца. И от одноклассников, которые избрали ее предметом издевательств. Как панически боялась она парней, и с каким трудом преодолела андрофобию.

Сначала я слушала с сумрачной неизбежностью, просто потому, что вырываться и уходить к себе было как-то неправильно. Но потом… Я вдруг поняла, что та девочка мне гораздо ближе и понятнее, чем Анастасия Сергеевна Белякова – великая космонавтка, жутко умная и вечно допоздна задерживающаяся на работе ученая, деловая общественная деятельница, или чересчур заботливая домашняя тетя Настя.

С той девчонкой я бы, наверное, могла подружиться. Крепко-крепко, на всю жизнь, как тё-Настя с тетей Ханой.

– Ладно, пойду я к себе, – сказала я. – Уроки надо делать.

И попыталась высвободиться из ее мягких объятий.

Куда там! Ее изящные руки стали стальными.

– Погоди еще немного, – попросила она. – Домашнее задание от тебя не убежит.

Я опять затихла и подумала: «Какая она все-таки сильная!» И не только психологически, но и просто физически. Вот она бы сама этих гадов расшвыряла, похлеще Артема. Не зря тетя раньше была призеркой России по кэндо. Да и сейчас она каждое утро в нашем «додзё» с полчаса мечом машет и на тренажерах вкалывает.

Напрасно я отбрыкивалась от занятий спортом. Вот и получила.

– Тетя Настя, я, кажется, созрела, – сумрачно произнесла я.

– Да? Интересно для чего? – она вдруг наклонилась к моему плечу и тихонько за него куснула. – Нет, еще зеленая.

Я посмотрела на нее, как на сумасшедшую, потом до меня дошло, и я рассмеялась.

– А ты потренируешь меня в кэндо?

– Хочешь научиться себя защищать? Тогда тебе лучше каким-нибудь ногомашеством заняться. Вон, попроси Артема, чтобы привел тебя в их секцию по каратэ.

Я вспомнила невысокого десятиклассника и встревожено спросила:

– А ему за мое спасение ничего не будет?

– Мы с Игорем постараемся, – серьезно ответила тетя. – Но он очень основательно приложил тех двоих. У обоих сотрясение мозга, а у Пыльтина еще и челюсть сломана.

– У них есть чему сотрясаться? – спросила я.

– Это так диагноз называется, – пояснила тетя Настя с легкой улыбкой.

– Обидно будет, если эти отмажутся, а Артема будут судить, – проговорила я.

И вспомнила, как держался парень на допросе, который нам с ним устроили в школе.

Спокойно, не изображая из себя героя, и, в то же время, ни капельки не сожалея о содеянном.

– Да, он хороший парнишка, правильный, – сказала тетя. – Ты только сразу ему на шею не бросайся, хорошо?

– Пф! – фыркнула я возмущенно, хотя, если честно, у самой такие мысли появлялись. Это, наверное, «комплекс спасенной принцессы», или что-то вроде того.

– Ладно, иди, занимайся. Хотя, ради такого случая, можешь и побездельничать, все равно год уже кончается, и сильно ты себе оценки не испортишь.

– Не, я так не могу, – сообщила я.

Ну да, выполнять домашние задания я считаю своей работой. А любая работа должна быть сделана хорошо. Даже самая неприятная, вроде задач по геометрии или английского языка.

 

 

Тетя и дядя действительно постарались. В суд ходили вместе со мной и выступали там. Так что спустить дело на тормозах родителям этой троицы не удалось. Хоть и приходил папаша Кабана к нам домой мириться. Отец… дядя его и на порог не пустил.

Так что Кабану влепили четыре года, Прыщу год, а Барону целых шесть лет. За то, что ножик вытащил. Всем условно, но это тоже судимость, так что очень многие пути для них закрылись. А стоит еще раз залететь, и сроки станут реальными.

Артем же обошелся строгим выговором от комсомольской организации, секретарем которой он, кстати, и был. А еще предупреждением от милиции, чтобы не применял свои каратистские умения против граждан.

– Даже таких? – спросил он.

– Да, – ответил милицейский капитан. – Это наша обязанность. А твоя – обезвредить преступников, если повторится такое, но не переусердствовать. Вот если ты после школы пойдешь работать к нам – другое дело.

– Не, я стану космонавтом, – серьезно заявил парень.

Потом, после суда, я подошла к нему. Еще раз, смущаясь и краснея, сказала: «Спасибо», и попросила:

– А можно мне к вам в секцию записаться?

Парень оглядел меня с ног до головы. Ну да, тощенькая, хиленькая.

– Тебе каратэ не подойдет, – вздохнул он. – Массу удара не сможешь сделать. Лучше на айкидо пойди.

– Ну ладно, – разочарованно протянула я.

– Знаешь, Майя, – улыбнулся юноша, – а я ведь еще в один клуб хожу. Юных космонавтов. Пошли к нам.

– Но я… Я не собираюсь становиться космонавткой, – сообщала я.

Парень удивленно посмотрел на меня.

– Я понимаю, родители, тетя с дядей, – попыталась пояснить я. – Но они особенные. А я – кто?

– Ты Майя Камэнаси, – серьезно сказал Артем.

 

 

 

Глава 14. Долгая вахта

 

10.12.2052

на орбите Лютеции

 

 

– Да, мама, у меня все хорошо. Только очень скучаю тебе и папе. Расскажи, а как вы там? Чем занимаетесь?

Все это Андрей выпалил на одном дыхании и замолчал, не зная, что еще сказать.

Он представил, как его голос шифруется в цифровой код, струится по оптоволоконному кабелю в Крым, превращается в радиоволны и срывается с огромной антенны дальней космической связи. Или не в Крым, а в Японию он сначала летит? «Колесо» ведь принадлежит этой стране, и связь, наверное, они устанавливают? Не важно.

По земле закодированный пакет перемещается за такие крошечные доли секунды, что и не сосчитать. А вот потом… Потом он будет долго-долго лететь до далекого астероида, где сейчас сидят перед экраном папа и мама.

Сидят и тоже ждут. Вот только мама не такой человек, который будет бездельничать, даже во время сеанса связи с единственным сыном.

– Смотри, какую я загогулину просчитала! – обращается Хана Мисалова-Хаякава к своему мужу. – Одним махом все три точки накроем!

– Все три? – недоверчиво переспросил Федор Мисалов.

– Агась! Первым делом полетим к квадрату «сто пять – девяносто три». Бросим туда «зайца», пусть прыгает. Там я пукну движком слегонца и выведу нас на эллипс с аполю в сто двадцать километров. Во-о-от такой. Делаем два витка, и точнехонько подлетаем к девятой буровой. Тормозимся и заворачиваем вот так, пока ты будешь снимать свои данные и вбивать новую программу. Успеешь за девяносто три секунды?

– Э… – задумчиво сказал Федор. – Успею, но ты авантюристка!

– Спасибо, дорогой, – промурлыкала Хана и поцеловала мужа в щеку. – Воть. Ну и добираемся преспокойно до твоего любимого разлома. Садимся и занимаемся лю…

Муж приложил ей палец к губам и укоризненно посмотрел, сказал со смешинкой в голосе:

– Не при сыне.

– А что сына? Андрейка уже наверняка знает, как дети появляются! Вот привезем ему братика или сестренку. Ты как, Андрей, не против?

Федор легонько стукнул жену ладонью по затылку. Крепко обнял.

– Вот выгонят тебя со станции и скажут: «Идите, Хаякава-сан, пешком на Землю, не нарушайте трудовую дисциплину».

– Не, не выгонят. Кто тогда им будет «Ласточку» водить? И экономить на одном полете целых семьдесят килограммов топлива!

– Так уж и семьдесят?

– А то! – с гордостью заявила космонавтка. – Я, когда Котонэ-тян данные скормила, она чуть ли не зависла напрочь. А потом полчаса пела оды о моем величии и гениальности! Ей электронных мозгов не хватило, чтобы такой маршрут придумать.

– Котонэ-сан не хватило хулиганистости и безголовости, – печально сообщил Федор.

– Но ты ведь меня за это любишь, да? – подпустив в голос жалостности, спросила Хана.

– И за это тоже.

– Ой, сигнал! – Хана подняла вверх маленькую ладошку, и они притихли, слушая далекого сына.

– Э-э? Чем занимаемся? Да ты и сам все видишь. Трудимся на благо нашей Родины. Сурово и мрачно. Ты лучше бы о себе побольше рассказал. Как живешь, как учишься. Не сильно ли тебя Наська с Игорем, то есть тетя и дядя, гоняют. Не вредничает ли чересчур Майка. Ей, кстати, отдельный огромнейший привет.

Хана замолчала и по ее лицу промелькнула легкая тень.

– Скажи ей, что я очень-преочень по ней соскучилась. Сильно-сильно ее люблю и… мечтаю увидеться.

– Я тоже, – поддакнул Федор. – Сына, у нас еще сорок минут времени осталось. Пожалуйста, рассказывай, что только придет в голову. Нам с мамой ведь всё-всё о тебе интересно.

– Хорошо, папа, – ответил Андрей через двадцать минут. И в его голосе были слезинки. – Мы с Майей почти не ссоримся. Она хорошая, хотя, иногда и вредная бывает. А тетя Настя и дядя Игорь просто замечательные. А еще мы месяц назад с классом ездили в Питер на экскурсию…

 

 

Хана слушала сына и живо представляла все, о чем он рассказывал. Сейчас ей просто невыносимо хотелось на Землю. За два с лишним года экспедиции она ужасно соскучилась по родной планете. И по сыну.

Это только со стороны могло показаться, что он для нее не особенно важен. Действительно же Андрейка занимал огромное место в ее сердце. И то, что он растет практически без матери, сильно ее расстраивало.

«Ну, он все-таки у Наси с Игорем сейчас, – утешила себя космолетчица. – А их любви хватит на десятерых. Да и Майка рядом. Когда прилечу, я ее выловлю, как бы она не пряталась, и извинюсь. То есть, я считаю, что тогда поступила правильно. Нася куда лучшая мама, чем я. Но ведь скребется на душе у меня. Так что украду я девчонку, и махнем мы все вчетвером куда-нибудь на Вануату».

Но до этого еще почти год жить в тесной закупоренной и закольцованной станции. А потом пять месяцев летать на корабле к Земле.

Ностальгия о зеленой планете неожиданно сильно сжала сердце.

Хана посмотрела на комм, красивым легоньким браслетом облегавший тонкое загорелое запястье.

17:26 по Токийскому.  Вылет завтра утром. Корабль уже тысячу раз протестирован. Игорь засел на весь вечер со своими геологическими данными, дорабатывает программу исследований для девятой буровой и еще раз продумывает, что будет делать в разломе.

«А я? Чем бы занять себя, и эту мерзкую тоску замочить?»

Хана запорхала ловкими пальцами над виртуальной клавиатурой.

«Так, через пятнадцать минут освободится капсула. Вот и решение!»

 

 

На станции имелись целых восемь кабин полного погружения.

Разумеется, главной их задачей было дистанционное управление роботами-андроидами. Четверо человекообразных роботов постоянно передвигались по поверхности, ведомые вселившимися в них сознаниями операторов, еще два было в резерве. Ну, то есть на самом деле никто в роботов не вселялся. Люди управляли ими, лежа в капсулах виртуальной реальности.

Хане нравилось видеть и ощущать астероид через синтетические органы чувств, прыгать и бегать, работать с самым разным оборудованием. Причем, если остальные операторы главным образом трудились на строительстве обогатительного комбината, то Хане давали задания по исследованию маленькой планетки.

Правда, начальник экспедиции регулярно делал ей выговоры за то, что ее аватар вечно хулиганит. То Хана испытывала его на прыгучесть, подбивая своих коллег на соревнования по прыжкам в высоту. То купалась в пыльном море, да еще и норовила занырнуть поглубже. Пока андроид не терял с ней радиоконтакт и не задействовал автоматическую программу всплытия. То, от нечего делать, строила из камней пирамидки и стены.

– Ну, это-то зачем? – чуть ли не со стоном вопрошал Савада-дано.

– Для будущих инопланетных ксеноисториков, – совершенно серьезно отвечала космолетчица.

– То есть?

– Ну, представляете, прилетают через сто миллионов лет в Солнечную систему зеленые человечки, и видят на этом крошечном астероиде следы каменных сооружений. Как вы думаете, что они заподозрят?

– Что всем в Галактике известная Хана Мисалова-Хаякава была здесь и вместо работы занималась всякой ерундой!

– Вот! – поднимала палец женщина – Таким образом слава обо мне останется в миллионолетиях!

Все эти выходки находили живейший отклик у других космолетчиков, очень основательно разряжая обстановку, так что психолог экспедиции смотрел на них с одобрением.

Вообще, присутствие на «Кансоуми» этой знаменитости, ее компанейский нрав и даже некоторую ершистость он считал чуть ли не главным залогом удачной двухлетней вахты.

Правда, была опасность, что в миниатюрную, но не по годам стройную и ловкую женщину влюбится половина мужского состава экспедиции.

Но умные японцы придумали, как сбрасывать половое напряжение.

Кроме искина станции: взрослой заботливой Котонэ, которую все называли мамашей, корабельный компьютер содержал в памяти четыре десятка субличностей. С ними можно было общаться в виртуальных пространствах, заводить отношения, и даже устраивать всякий хентай.

Большая их часть была красивыми девушками, чьи характеры и внешность тщательно разрабатывали лучшие дизайнеры фирмы «Сони», изучив предварительно пристрастия всех участников экспедиции.

Не случайно на «Кансоуми» было восемь капсул полного погружения и всего шесть андроидов. Две капсулы служили местом отдыха и очень редко пустовали. Более того, врач и психолог экспедиции Ивасаки внимательно следила за графиком посещения виртуальной реальности. Без этого почти три года сосуществования вдесятером японские космолетчики могли бы и не выдержать. А так они регулярно сбрасывали напряжение и психологическое, и сексуальное.

Правда, была и обратная опасность. От чрезмерного злоупотребления виртуалкой можно схлопотать «синдром ирреальности». Это, когда окружающий мир кажется игрой, и человек теряет ограничения. Подобная болезнь в последние годы стала главной причиной тяжких преступлений в странах «победившей толерантности», наряду с синдромом «энпээсофилии» сокращая и без того катастрофически уменьшающееся население «свободного мира».

Хана с Федором принципиально не занимались виртуальным сексом, а играли в какие-нибудь фентезийные ролёвки или устраивали перестрелки в постапокалипсических развалинах. Хотя, говорить с уверенностью о Хане было сложно.

Однажды, на прямой вопрос мужа она ответила:

– Да ты что! Ни в жизнь! Я самая верная жена во Вселенной!

И глаза у нее при этом хитро поблескивали.

– Ну-ну! – с напускной строгостью отозвался Федор.

Мисалов страдал редким психическим заболеванием. Он органически не умел ревновать. И, зная это, Хана старалась не давать тому поводов. А то неспортивно получается. Но… виртуальность, это ведь понарошку?

В общем, чем-чем, а скучным существование восьмерых мужчин и двух женщин на вращающемся в сотнях миллионов километров от Земли «колесе» назвать было невозможно.

Сегодня, после разговора с сыном, Хана, устроившись на мягком лежбище, запустила «Виртуальную Землю» – мощнейший симулятор реальной планеты. Она не стала задавать маршрут, а решила погулять наугад.

И «Великий Рэндом»… запулил ее на окраину какого-то африканского мегаполиса. Судя по немыслимой жаре, плотному смогу, пропахшему свалкой, и как будто парящим над ним силуэтам небоскребов.

– Пипец! – высказалась Хана и добавила длинную сложную фразу на русском-матерном.

 

 

Как это ни странно, а весьма специфическое путешествие по виртуальной Земле напрочь излечило японскую космолетчицу от припадка ностальгии. И на следующее утро она была свежей как огурчик, веселой и собранной одновременно.

Хана чмокнула мужа в щеку, и, со словами: «А то целый день придется обходиться без ЭТОГО», защелкнула колпак гермошлема.

Они разместились вдвоем в ложементах, и маленький кораблик отправился в очередной полет.

Все шло по плану, разработанному Ханой.

Над нужным квадратом сбросили крошечного робота-поптыгунчика, которого все звали «зайцем». Пролетая над буровой номер девять, Федор успел обменяться с автоматикой всеми необходимыми данными и командами. Это приходилось делать во время полета «Ласточки», потому как буровая находилась в кратере, расположившемся на самом полюсе, и радиосигналы с вращающейся в плоскости эклиптики станции до нее не доставали.

А потом была обычная тяжелая работа в Разломе.

 

 

Два месяца назад Хана гуляла в теле адроида-аватара по поверхности Лютеции.

Женщина все-таки научилась прыгать в этом металлическом теле, хотя ей жутко не хватало естественного ощущения равновесия. Ведь голова-то ее покоилась на мягком валике в капсуле, вместе со всеми средними ухами и прочими мозжечками. Увы, но передавать синтетические сигналы, полностью идентичные им, непосредственно в мозг, ученые пока что не научились. От этого ощущался легкий дискомфорт. Чувство равновесия было не таким хорошим, как в реальности.

Нет, для сидячей работы и виртуальных развлечений оно вполне годилось, но вот для такого точного и тонкого искусства, как скачки по Лютеции – нет.

Пожалуй, только Хана хорошо освоила прыжки в аватаре. Именно это стало для космолетчицы решающим аргументом, чтобы захапать себе должность разведчика.

Вот и прыгала она себе по кромке очередного кратера, когда, влетев в тень, не почувствовала под ногами грунта.

Хана молниеносно среагировала и подбросила вверх «паучка». А сама сгруппировалась и принялась ждать падения.

Каменный выступ болезненно ударил ее по левому плечу, развернул в полете. Но женщина, извернувшись как кошка, упала на руки и правое колено.

Удар был основательный.

Хана быстренько проглядела диагностику. Вроде ничего не сломала. И обвела взглядом окружающее.

Попыталась обвести взглядом. Кругом стояла кромешная тьма.

Японка зажгла закрепленный на лбу робота прожектор. В одну десятую накала, чтобы не ослепить оптику.

И опять ничего не увидела, кроме сплошного тумана. Со всех сторон ее окружало белесое марево из мельчайших частичек реголита. На секунду потемнело в глазах от потери связи между телом аватара и ее собственной тушкой, лежащей в уютной капсуле на станции.

Хана наугад встала. Легкое головокружение быстро прошло, глаза-объективы увидели перед собой неровную каменную стену, уходящую вверх.

Она стояла на дне узкой щели, глубиной в добрую сотню метров.

Тело робота утопало по плечи в реголитовой пыли. Та, от удара поднялась облачком и сейчас медленно оседала.

«Опять понабьется во всякие интимные места!» – подумала Хана.

Да, крошечные каменные частички основательно вредили аватарам, забиваясь во все возможные щелки, попадая на трущиеся и вращающиеся детали.

Борьба с пылью была одной из главных головных болей инженеров.

Хана провела рукой, чувствуя легкое шелковистое прикосновение, прохладное и приятное.

«Градусов тридцать по Кельвину, – подумала космолетчица. – Ну что ж, поплаваем!»

Хана неторопливо двинулась вдоль разлома, раздвигая телом податливую субстанцию. Ее остановил звуковой сигнал потери канала.

Аватар и человек, лежащий в капсуле, постоянно связаны гигантским потоком информации, текущим в обоих направлениях.

Сейчас связь со станцией шла через «паучка»: крошечного ретранслятора, который при активации выпустил во все стороны тонюсенькие ножки и таким образом остался над расщелиной. Вот только разлом был неровным, и Хана вошла в тень.

– Ну вот! На самом интересном месте! – подражая персонажу из какого-то древнего русского мультика, проскрипела Хана.

Разумеется, мысленно, потому что голосом робота не снабдили. Зачем он ему в вакууме-то?

Хана подняла лицо вверх и уставилась линзами-объективами на тоненькую полоску черноты с искорками звезд на фоне черноты без искорок.

– Ну, полезли, что ли.

В принципе, если прыгнуть изо всех сил, то можно долететь до края, но наверняка ведь ударишься обо что-нибудь.

– Так что лапками, Хана, лапками, – сообщила она самой себе.

И первый раз слегка подпрыгнула.

Двухсоткилограммовый аватар весит на Лютеции всего килограмм, но инерция у него никуда не девается.

Так что Хана отталкивалась не сильно, но продолжительно. Так, чтобы постоянно быть в движении вверх, по изломанной траектории, медленно, но верно поднимаясь из расщелины.

И, на половине дороги, фонарь высветил широкую полосу, серебристо блестящую металлом.

– Стоп машина! – скомандовала себе космолетчица.

Вцепилась левой рукой в каменный уступ.

Сосредоточилась над очень странным действием.

Она называла такие вот операции: «махать хвостом».

Все операторы, помимо обычных движений, разучили ряд особых команд. Они подстраивались индивидуально и у каждого были своими.

Кто представлял, что выращивает и машет крыльями, кто шевелил ушами или действительно махал воображаемым хвостом.

А вот Хана…

Как вы думаете, чем она двигала?

Почти угадали!

Семью тентаклями, растущими…

В общем, кибернетист экспедиции, осуществляющий калибровку, так и не смог сдержать приступ истерического смеха.

Но зато владела Хана воображаемыми… щупальцами… в совершенстве, и на них можно было повесить чуть ли не сотню специфических команд.

В реальности хватило десятка.

Например, третий тентакль вправо – и из руки робота выскользнул тоненький бур, сколупнул несколько металлических крошек в контейнер для проб.

– Федя! Я тебе подарок несу! – воображаемо соединив первый и второй тентакли в форме сердечка и, тем самым переключившись на обычный радиообмен с мужем, сообщила Хана.

– Ты, главное, саму себя принеси! – проворчал муж. – А то пропала с радаров, как под Лютецию провалилась.

– Угадал. Тут трещина глубокая, а в стене что-то блестит.

– Как? – оживился планетолог.

– Серебристо.  Думаю, твои любимые платиноиды.

– Пробу взяла?!

– Я же сказала о подарке, – чуть обиженно ответила космолетчица. – Мог бы и догадаться.

– Я твоего аватара расцелую!

– Не вздумай! – завопила Хана. – А то я сейчас все выкину.

И пояснила:

– Я ревнивая.

– Ладно, придется тебя расцеловывать. Может тебя разбудить, как спящую царевну?

– Э-э… Федоро-сан, Хана-тян, вы всю работу на станции парализовали, – пожаловался голос дежурного. – Все только вас и слушают.

– Упс! – произнесла Хана и сообщила: – А вот я и выбралась!

Последним прыжком она выскочила, как чертик из коробочки, из расщелины, взлетела на добрые десять метров над поверхностью и, не останавливаясь, попрыгала в сторону ближайшего поста, где можно поставить аватара на подзарядку, а пробы поместить в анализатор.

 

 

Вот так и было найдено весьма богатое месторождение осмия. Сейчас Федор собирался собственнотельно его обследовать.

Пользоваться аватаром там было неудобно, слишком большая вероятность угодить в тень от валунов и потерять контакт. Проще самому в скафандре спуститься.

Они с Ханой подпрыгали к краю расщелины вместе. Там космолетчица уселась на краешек, свесив ноги, а ее муж неторопливо пополз вниз. Вскоре он добрался до поблескивающей металлическими вкраплениями жилы. Полюбовался на редкий минерал и спустился еще метров на тридцать.

Зацепил за угловатый выступ тонкий тросик, повис на нем и принялся за работу. Надо было закрепить на камнях три мины – небольшие цилиндрики с взрывчаткой.

– Меня хорошо слышно? – спросил Федор у Ханы.

– Прекрасно, – отозвалась та.

– Вот и замечательно, – пробормотал планетолог, прилаживая мину к каменному уступу и активируя радиовзрыватель.

Перебрался метров на пять в сторону.

– А теперь?

– Не очень, сдвинься немного. Ага, вот так.

Хана, там, на краю уступа, повесила «паучка», и надо было, чтобы транслирующийся через него сигнал гарантированно достал до мин.

Федор приложил цилиндрик с зарядом к стене, но, не очень ловко. Усилие было слишком большим, и тросик страховки соскочил.

Мужчина, словно во сне, увидел, как скальная поверхность уплывает от него.

Попробовал дотянуться, но пальцы в толстенной перчатке только скользнули по камням.

«Вот же!» – подумал он, прижимая к животу мину. Она не может взорваться от удара, но инстинкт так просто не победить.

– Ты как там? – встревожилась Хана.

– Нормально. Лечу.

– Тебе помочь?

– Нет. Ой! Это я затылком приложился.

– Береги мозг.

– Спасибо, родная. Ух!

Это Федор упал в слой пыли на дне расщелины.

– Купаешься, и без меня, – подпустив в голос обиды, вздохнула Хана.

А Федор лежал, погрузившись в клубящуюся мглу, и прижимал к себе взрывчатку. Часто-часто стучало сердце.

«Хорошо, что я не Лютеции. И спасибо создателям этих скафандров».

Для работы на астероидах японцы разработали новые скафандры, гораздо тяжелее обычных. Вся внешняя поверхность была из особого полимера, упругого и невероятно прочного.

Говорили, что он держит пистолетную пулю. Так что порвать ткань, свалившись с какой-то жалкой сотни метров, было невозможно.

Но чувствовать себя жуком, упавшим на спину в тарелку с киселем, было неприятно.

Федор осторожно поднялся, прилагая совсем слабенькое, но постоянное усилие, взглянул вверх на смыкающиеся стены, убрал мину в контейнер и полез обратно.

 

 

Взорвали заряды они уже из «Ласточки», после того как взлетели и удалились на приличное расстояние.

Три беззвучные вспышки одновременно озарили край разлома.

А сейсмические датчики, которые космолетчики установили заранее, уловили акустические сигналы, распространяющиеся в породе.

Теперь у Федора и Оомори-сана будет куча информации, которую надо проанализировать. Определить размеры и конфигурацию месторождения.

Очень возможно, что следующая экспедиция на Лютецию уже начнет разворачивать здесь еще один добывающий робото-комплекс.

Приятно обеспечить сменщиков интересной работой.

 

 

 

Глава 15. Обычные люди

 

02.06.2053

Звездный городок, Московская область

 

 

Все-таки четверка.

Я надеялась, что вытяну экзамен по математике. Но 72 балла – это 72 балла.

Киберэкзаменатора не обманешь, и глазки ему не состроишь. В стародавние времена, когда экзамены принимали живые учителя, было проще. Хотя, вообще-то, строить глазки я не умею. Да и кому нужны мои черные и немного раскосые гляделки? И нерешенная задача по геометрии сама собой не напишется. А в теоремах я плавала, как в теплом Черном море.

Так что получила я именно то, что заслужила.

Тетя Настя вечером вздохнет или даже поморщится.

Она никак не в состоянии понять, как можно не разбираться в математике. Это ведь для нее все равно, что дышать.

Но я не она. Я обычная тупая девятиклассница. И сколько ни корпела над домашними заданиями, как внимательно ни слушала Марию Федоровну, не лезет в меня эта наука, и всё!

Так что вышла я из школы расстроенная и злая на себя и на весь мир. Нет, в десятый класс я, разумеется, пойду. Русский и историю завалить просто невозможно. Тут уж мне непонятно, каким образом тот же Андрейка умудряется делать по десять ошибок на странице и не запоминать всякие интересные исторические события.

На спортплощадке крутится на одном из «космических тренажеров» одинокий старшеклассник.

Ну да, так я и поверила, что Артему больше нечего делать, кроме как тренироваться в это время.

Меня поджидает.

Заметил, остановил вращение и упругой походкой направился встречать. Его вестибулярный аппарат как у робота. Зато меня заставляет вращаться на тренажерах до потери пульса. Специально следит, зараза. Скорей бы уже уехать в Ялту. Хотя, кого я обманываю. Не хочу я от него уезжать. Совсем даже наоборот.

– Не получилось? – спросил парень, внимательно глядя на мое лицо.

– Четверка! – чуть ли не радостно отвечаю ему.

– Надо было не кочевряжиться, а согласиться со мной позаниматься! – без капельки сочувствия наставительно говорит будущий великий космонавт и круглый отличник.

– Ага, можно подумать, ты математику знаешь лучше тети Насти!

– Не лучше, конечно, – отвечает он неторопливо так. – Но она в школе давно училась, а я всего на год тебя старше.

– Чего уж теперь об этом говорить, – я отвожу от него взгляд и смотрю поверх деревьев. – Может быть в следующем году попрошу тебя помочь.

– Заметано! – широко улыбается Артем. – Ты сейчас куда? Домой?

– Да, побреду.

– Давай провожу?

– Не надо, я хочу в гордом одиночестве попереживать поражение.

– Ну, как знаешь, – чуть угасает парень. – Тогда я пойду, еще потренируюсь.

Я вяло махнула ему рукой и пошла в сторону дома.

Мне стало обидно, что Артем не настоял на своем предложении.

Может быть, на лесной тропинке он бы решился на что-нибудь. От этих мыслей мне сделалось одновременно волнительно и страшно. Ну да, я та еще трусиха. Вот прошлым летом на бедного Славика чуть ли не вешалась. Но это, наверное, потому, что прекрасно понимала, что молодой космонавт ни на какие мои провокации не поддастся.

По целым трем причинам.

Во-первых, я для него была мелкой девчонкой. Во-вторых, он слишком сильно уважает тетю и дядю. А, в-третьих… В-третьих, где-то есть эта самая Подводница. Интересно все-таки, кто она, и почему мучает такого замечательного человека?

Но я так и не решилась его об этом расспросить. А этим летом Станислав Бойченко, наверное, к нам в гости в Ялту не приедет. У него в ноябре старт на Луну.

Ему не хватает времени даже изредка со мной поболтать по комму. А в кафешку я его раскрутила себя пригласить только один раз, в конце прошлой осени. Зато посидели хорошо.

Все-таки, кто эта Подводница?

В общем, мысли мои уплыли от экзамена в какие-то романтичные дали.

Повинуясь настроению, я не пошла по главной аллее, а сразу же свернула на дорожку, ведущую мимо поселковой администрации к Центру. На КПП послушно посмотрела в глазок, сверяя сетчатку глаза, под внимательными взглядами крепких бойцов с малиновыми погонами прошла через металлодетектор и вошла в особую зону.

Это для других она особая, а для дочери, вернее, воспитанницы начальника Центра подготовки космонавтов, это просто возможность срезать лишние несколько сотен метров по пути домой.

Людей было совсем немного, наверняка идут всякие занятия и тренинги.

Но, как назло, или прочитав моим недавние мысли, на скамейке возле медкорпуса сидел темноволосый мужчина в темно-синей форменной рубашке.

– Привет! – поздоровался Славик.

– Здравствуй, – немного сумрачно ответила я.

– Давно не виделись. Ты из школы?

– Ага. Математику слила.

– Что, совсем? – прищурился молодой человек.

Я уселась рядом с ним на нагретые солнцем доски скамейки. Лаконично сообщила:

– Четверка.

– Мда, – глубокомысленно высказался Станислав.

– «Таких не берут в космонавты»? – процитировала я старенькую песню, которую любит тетя Настя.

– Ну, у тебя еще есть время все исправить. Целых два года школы. И потом, когда это ты решила космонавткой стать?

– Никогда, – отозвалась я. – Просто обидно.

Мы немного помолчали, впитывая июньское тепло.

– Славик, а скажи, ты всегда был отличником?

– Нет, в младших классах всякое бывало. Но, когда заболел Марсом, подналег на учебу.

– А я вот не болею, – с какой-то злобой на саму себя сказала я. – Здоровая кобыла.

– Это почему кобыла? – озадачено спросил он, оглядывая мою худосочную фигурку.

– Я в год лошади родилась, – сообщила я. – То есть, еще змеей, но это не считается.

– Да нет, змеюка из тебя хорошая, – усмехнулся космонавт.

– Ш-ш-ш! – я растопырила на него пальцы и наклонила голову, оскалив зубы.

– Только не кусаться! – Славик отодвинулся.

– Так я же, любя! – успокоила я его.

– Мне змеиный яд противопоказан!

– А жаль.

– Майка, ты ведь домой идешь, да? – спросил Станислав. – Давай, я тебя провожу.

– Вот еще! – возмутилась я.

И почувствовала легкую панику. Ну чего это все парни, которые мне нравятся, хотят меня по темному лесу провожать? То есть лес у нас светлый, березовый и сосновый, но все равно.

– У тебя наверняка времени на такие глупости нет, – чуть смущенно сказала я, – по секундам ведь все расписано.

– Ага, – кивнул Бойченко. – И сейчас у меня еще сорок одна минута отдыха. Как раз довести тебя до дома и прибежать обратно.

– Нет уж! Сиди и впитывай солнечную энергию! – отказалась я. – Никто меня не украдет. Я по этим тропинкам два раза в день хожу. Сам знаешь, как КГБшники следят за всей округой. Ни один маньяк не проползет.

– Ну, как хочешь, – вздохнул Славик. – Я просто хотел поболтать с тобой, а то давным-давно не виделись.

– Просто болтать неинтересно, – сказала я и показала ему язык. – Вот если бы действительно на меня напал какой-нибудь леший, и ты бы меня спас, тогда, другое дело. Я бы тогда распахнула тебе свое девичье сердце, и все остальное в придачу.

– Майка! – рассмеялся Славик. – Откуда у тебя такие извращенные фантазии?

– Это не фантазии, а мечты, – сообщила я. – Ладно, пойду потихоньку. Благодарствую, сударь, что улучшил настроение. Если бы еще поцеловал, так вообще бы всю депрессию снял.

– Брысь! – парень поднял перед грудью ладони.

Я легко соскочила со скамейки, еще раз высунула кончик языка. Попрощалась:

– Пока!

– До встречи! И спасибо!

– За что? – осведомилась я, остановившись.

– У меня сегодня серьезный психологический тест. Думаю, благодаря тебе я его пройду без проблем.

И Славик улыбнулся мне. Хорошо-хорошо, так, что даже сердце пропустило удар.

«Все-таки, кто эта злобная Подводница?»

 

 

Пока я шла по тенистой тропинке, которую протоптали за несколько лет тетя, дядя и я с Андрюшенцией, то думала: «Почему я не могу применить к Артему хотя бы капельку того кокетства, что вываливаю на бедного Славика?» Наверное, потому, что чувствую, стоит мне это сделать, и мы тут же станем парочкой. А я до ужаса этого боюсь. Дура.

 

 

Дома был только Андрей.

Если бы я не встретила Славика, то пришла бы мрачная и злая. И, скорей всего, наорала на сводного брата, выгнала его из детской, забралась на свой второй ярус кровати и валялась бы там до вечера.

Но пикировка с новороссцем излечила меня от хандры.

Я заглянула в нашу комнату.

Андрюшенция сидел в кресле со шлемом виртуалки на голове. Опять, небось какую-нибудь стратегию или лайфсимулятор гоняет.

Я подошла и бесцеремонно постучала по выпуклому пластику.

Мальчик протянул вперед руки, заперебирал в воздухе пальцами по видимой ему одному виртуальной клавиатуре.

Замер на пару секунд и стянул шлем.

Посмотрел на меня обиженно и виновато. Сейчас, с топорщащимися во все стороны короткими темно-русыми волосами, он походил на воробьеныша.

– Что надо сказать анэ-сан, которая вернулась после битвы с математикой? – строго спросила я по-японски.

– Ой! Здравствуй! – он потупился и тише спросил: – Ты победила?

– У нас было грандиозное сражение, – ответила я, плюхаясь на соседний стул и переходя на русский. – Враг был разгромлен и позорно бежал. Но он серьезно меня ранил. Так что только четверка.

– Ага, – вздохнул паршивец, который с трудом, но вытянул в этом году геометрию на пятерку.

– В общем, рыцарю Майе нужно лечение и восстановление манны, – сообщила я. – Пошли на озеро.

– У-у, – тихонько простонал этот домосед. – Я только начал в циву играть…

– Не уйдет она от тебя! – отрезала я. – Игра пошаговая, ты в нее месяцами играешь, так что хватай плавки и топаем! Я бутеры нам накромсаю, газировки в сельмаге купим.

 

 

Вода в Орловском карьере была зеленоватая и попахивала тиной, а дно устилал толстый слой ила. Он холодными липкими лапками охватывал ступни. Но мне это почему-то нравилось. Конечно, не море, но есть что-то особенно приятное в купании в пресной воде.

Если перебороть лень, то можно было бы обойти озеро с юга и устроиться на песчаном пляже. Но мы не стали этого делать, а покидали свои одежки под кустом, росшим рядом с забором бывшей дяди Игоревой дачи. Дядя, когда построил дом в Голубом Лесу, продал ее своему другу Ашоту Оганесяну. Сейчас во дворе жарила шашлыки компания во главе с сыном космонавта – дядей Левоном.

Он приветливо с нами поздоровался и сообщил:

– Мясо минут через двадцать будет! Идемте к нам!

– Спасибо! – хором поблагодарили мы.

Быстро переглянулись, и я сказала:

– Мы по-быстренькому окунемся и придем!

Живот предательски заурчал. По-любому шашлыки лучше бутербродов!

 

 

Домой мы вернулись уже под вечер. Наплававшиеся, назагоравшиеся и сытые до такой степени, что меня можно было катить. Дядя Левон нам еще с собой пакетик с мясом дал: «Для родителей». Так что можно с ужином не заморачиваться. И это правильно!

Андрейка тут же намылился обратно в виртуалку, играть в свою цивилизацию.

Я даже немного обиделась на него за это. Пока плавали и дурачились в воде и болтали во время пожирания шашлыков, я почувствовала, как между нами какие-то тоненькие ниточки протянулись. Ведь, если честно, то Андрюшенцией я его называю по привычке. Он все-таки хороший, хотя иногда меня и выбешивает своей бесконфликтностью, перерастающей в амебоподобность и добротой, граничащей с идиотизмом.

– Слушай, тебе что, виртуалка дороже сестры? – спросила я его, уперев руки в боки.

– Нет, прости… – потупился Андрей. – Но там так интересно.

– Хорошо, что у нас нет капсулы, – хмыкнула я. – А то бы ты из нее не вылазил.

– Жалко, что нет, – согласился Андрей. – У нас в Токио целых две. И мама обещала специально для меня еще одну купить, чтобы можно было втроем ходить.

– Буржуи! – возмутилась я.

– А что тут такого?! – вступился за родителей Андрей. – Они ведь своим трудом деньги зарабатывают. А почему тетя и дядя не купят капсулу?

– Тё-Настя принципиально против, – вздохнула я. – Она считает, что реальный мир гораздо интереснее придуманного.

– Да, но в реальном мире мечом не помашешь, и по всей Земле не попутешествуешь, – не согласился названый брат.

– Я тоже так думаю. Ничего, когда вырасту, обязательно себе куплю! Если без фанатизма, как в Европе или восточной Америке, то вполне можно пользоваться. Я так считаю.

– Угу, – кивнул Андрей.

– Ладно, играй в свою циву! Пойду, посмотрю чего-нибудь.

 

 

Я устроилась в гостиной. Там самая большая видеостена. И взялась досматривать «Лунный дождь». Вот в чем тетя Настя преуспела, так это в том, что подсадила меня на анимэ. Когда у нее бывает свободное время, мы вместе глядим что-нибудь. Странно, конечно, в эпоху интерактивных 3Д-визуализаций смотреть плоские нарисованные мультики. Но в них есть что-то особенное, что цепляет за душу.

Я как раз досмотрела шестнадцатую серию, когда вернулся дядя Игорь.

Я метнулась на кухню, поставила греться мясо и принялась крошить салат.

Он уселся за маленький кухонный столик, устало откинулся на спинку диванчика и спросил:

– Ну как? Чуда не случилось?

– Нет, – ответила я.

– Настя тебе устроит головомойку.

Я только пожала плечами. Залила накромсанные ломтики помидоров, огурцов и измельченный лук с зеленью сметаной и пододвинула еду к дяде.

Уселась напротив и сумрачно спросила:

– Дя-Игорь, вот что мне делать?

– Готовиться к русскому? – поднял он вопросительно бровь.

Это у них с тетей одинаковая привычка. Они вообще невероятно близки друг к другу, как будто один человек в двух телах.

– Я, вообще, – пояснила я. – Чем заняться в жизни, раз я такая бездарь?

– Чем захочешь, – чуть невнятно из-за набитого рта ответил дядя.

– Скажешь тоже, – хмыкнула я. – Академиком вот не стану. И космонавткой тоже. Может, в дворники податься. Говорят, в маленьких городках еще сохранились не кибернетические.

– Там знаешь какой конкурс?! – поддержал мою шутку дядя. – А если серьезно, то ты обычный средний человек. Как и я.

– Ты?! – я аж глаза округлила.

– Ну да. В школе учился тоже на четверки в основном. В училище поднажал, но потому, что уж очень хотел летать. Потом внезапно меня командование послало сдавать экзамены в отряд космонавтов. А там чисто, кому повезет, ну, и у кого сильнее мотивация, прошли. Потом пять лет ждал своей очереди. Слетал два раза на Луну извозчиком. Да тебе это прекрасно известно.

– То есть тебе просто повезло?

– Нет, конечно. Понимаешь, Майка, нам, средним, чтобы исполнить мечты, надо изо всех сил стараться. Большинство этого не делает. Махнет рукой, повздыхает о недостижимости устремлений, и забывает их. В лучшем случае находит себе более-менее комфортную нишу, обустраивает свой мирок и на этом останавливается.

– А в худшем?

– В худшем опускается. Становится алкашом, наркоманом или погруженцем.

– Вы потому против капсулы?

– И поэтому тоже. Вон в Атлантической конфедерации чуть ли не половина населения – погруженцы. Многие из виртуальности даже и не выходят, подключают внутривенное питание и лежат там месяцами.

– Но у нас ограничения вшиты на продолжительность.

– Любой блок можно снять. Знаешь, какой рынок у хакеров? Но эти люди вредят прежде всего сами себе. Хуже те, кто, не видя возможности самореализоваться, озлабливаются и пытаются испортить жизнь окружающим. Поднять свое эго за их счет.

– Это ты про Кабана с компанией?

– Да.

– Нам рассказывали, что в Китае таких почти не осталось из-за «баллов гражданина». Почему у нас в стране их не введут? – спросила я.

– Китай – это особый мир. У них за всеми и за всем следят, и каждый поступок оценивают, добавляя или отнимая баллы. Поэтому, все постоянно стараются делать хорошие дела и опасаются совершить малейшее правонарушение. Такое вот счастливое общество из-под палки. На Западе, наоборот, верят в ценность Свободы с большой буквы. Правда, попробуй в Германии или Англии сказать что-нибудь неполиткорректное, или обозвать гея педерастом… Вот где полнейшая свобода – так это в Американском Союзе. Что хочешь говори, во что хочешь верь, что угодно твори. Но не обессудь, если и другой, в своей свободе, тебя, забравшегося к нему в дом, из дробовика угостит.

– И правильно! А то Артему, не вмешайся ты, могли бы и срок дать!

– Могли бы, – кивнул дядя. – Потому что наша страна, так же, как и многие другие, вроде той де Японии или Франции, выбрали средний путь. Мы даем людям свободу совершать хорошие и плохие поступки, но требуем за это ответственности. А всеобщий контроль заменяем воспитанием. Более того, у нас, а еще больше, в Новороссии, еще и допустимый риск признан. Особенно для подростков. Всякие походы по диким местам, экстремальный спорт и прочее. Знаешь, сколько парней и девушек каждый год гибнет?

– Знаю, около трех тысяч. По обществознанию учили.

– Вот именно. Зато, люди учатся думать о том, что делают, рассчитывать риск, помогать друг другу. Мы держим нацию в тонусе.

– А вот если я с кем-нибудь в такой вот поход соберусь, отпустите?

– Конечно. А, может быть, подгадаем отпуск и вместе отправимся. Я вот давно уже на Байкал хочу, или по Карельским рекам-озерам поплавать дикарями.

– Ой! А давай этим летом, а?! Вместо Крыма, – загорелась я. – Как думаешь, ма… тетю Настю уговорим?

– Постараемся, – дядя улыбнулся на мою оговорку. А я смущенно отвернулась. Ну да, чуть не ляпнула: «мама».

– Так что, до… племянница, – подмигнул мне дядя Игорь, – не заморачивайся из-за не очень хороших оценок. У тебя еще все впереди и только от тебя зависит, какую цель ты себе поставишь и чего на этом пути добьешься. А математика… ты сама себя убедила, что не в состоянии в ней разобраться. Мозг у тебя точно такой же, как у нашего членкора. А вон, кстати, и она, легка на помине! Грей остальное мясо. Сама знаешь, как ма… тетя вкусно поесть любит.

 

 

 

Глава 16. Битва интеллектов

 

10.12.2052

Дели, Индия

 

 

– Разрешите? – раздалось от двери кабинета.

Киран поднял глаза и уставился на двоих господ, одетых в безукоризненные деловые костюмы.

– Чем обязан? – недоуменно спросил он. У директора Института искусственного интеллекта на это утро не было запланировано никаких визитов.

– Сатиш Халанг, – представился пожилой темнолицый господин, – Начальник сектора автоматических систем отдела безопасности движения дорожной службы Большого Дели. У нас к вам очень срочное и наиважнейшее дело.

Киран откинулся на спинку кресла. Его округлый животик, обтянутый белой сорочкой, выбрался из распахнувшихся пол не застегнутого пиджака. Да, сорокалетний возраст и сидячий образ жизни не способствовали сохранению стройности бывшего космонавта.

– Рассказывайте, – коротко попросил он. Указал рукой на гостевые креслица.

Господа из дорожной службы уселись, и Сатиш принялся излагать проблему:

– Три дня назад на дорогах мегаполиса начали происходить аварии. То есть частота аварий стала постепенно увеличиваться. Причем, транспортная полиция удивилась, что совершают ДТП автоматические машины, которые всегда считались на два порядка безопаснее тех, которыми управляют люди. Мы забили тревогу, начали принимать меры.  Сначала подумали, что кто-то перехватывает управление автомобилями на трассах. Но вчера, когда частота происшествий в двести раз превысила норму, мы поняли, что это не так. В это время к нашим усилиям подключилось Центральное бюро расследований.

– Ганеш Кадамканад, – запоздало представился второй господин со смутно знакомым Кирану лицом. – Полковник безопасности, отдел «К».

Киран вежливо ему кивнул, вспомнив, что видел этого офицера в офисе киберполиции, куда он регулярно захаживал.

– Мы пришли к выводу, что это киберпреступление, – сообщил Ганеш.

– Трудно было бы что-то другое подумать, – вздохнул Киран и перешел на жесткий тон: – Внешние коммуникации?

– Проверены, – в тон ему сухо и быстро ответил полковник.

– Внутренние терминалы?

– Аналогично. Полный контроль.

– Пытались полностью отключать интерфейс аппаратными методами?

– Час назад. Количество аварий продолжает расти.

– Есть закономерности?

– Да, самые серьезные происшествия как будто специально подготовлены, но есть и явные импровизации.

И Киран задал главный вопрос:

– Девдас?

– Руководство отдела считает, что да. Он начал странно себя вести. Хотели его отключить, но я потребовал, чтобы сперва проконсультировались с вами. Что скажете?

– Ни в коем случае! – воскликнул Киран.

Он наклонился к столешнице, пропорхал над ней пальцами левой руки. На проявившемся из рисунка мореного дуба экранчике появилось лицо темноволосого парня.

– Тимур, спускайся вниз! Едем в мэрию.

– Что с собой брать? – осведомился парень.

– Мозги, – пошутил Киран.

С неожиданной ловкостью он выскользнул из кресла и побежал к дверям кабинета. Визитеры вынуждены были последовать за ним.

 

 

В экаре – каплевидном, однородно серебристом – их ждал водитель. Киран, Тимур и Сатиш разместились на заднем сиденье, а полковник безопасности на переднем.

Водитель разу же набрал приличную скорость и встроился в поток городского транспорта. Киран с удивлением заметил, что на лобовом стекле отображается лишь минимальная курсовая информация.

– Внешнюю навигацию отключили? – спросил он у начальника сектора автоматизации.

– Да, на всякий случай, – ответил тот.

Вообще-то, уже то, что вел машину живой человек, было странным. Большинство людей доверяло управление киберводителю. А сами или включали полную одностороннюю прозрачность всей полусферы кабины или, наоборот, отключали ее и во время поездки лазили по сети или смотрели какие-нибудь фильмы.

Правда, существовало течение любителей рулить самостоятельно, но тогда на тонюсенькую полимерную пленку, покрывающую лобовое стекло, выводилась целая куча информации. А тут такой вот аскетизм.

Впрочем, шофер попался невероятно умелый. Он мастерски управлял машиной, перестраиваясь из полосы в полосу. Пока не занял крайнюю правую – скоростную.

И тут же резко увел экар влево, уклоняясь от внезапно выскочившей прямо в лоб их автомобилю встречной машине. Та разминулась с их экаром буквально в паре сантиметров и с грохотом врезалась в идущий следом автомобиль.

Водитель, стремительно маневрируя, втиснул электромобиль дорожного управления в самую гущу движущегося транспорта.

А через несколько секунд после этого еще один несущийся по встречке автомобиль тоже вильнул в их направлении и, сшибая электрокары, врубился в поток.

– Вы можете отключить в этом районе автонавигацию?! – резко спросил Киран Сатиша.

– Да, но…

– Иначе мы не доедем! – рявкнул с переднего сиденья безопасник.

Начальник сектора распахнул комми и прокричал в его.

– Код девятьсот! Зона десять-шестнадцать!

Киран увидел в отражении лобового стекла, как водитель закусил губу и пригнулся к панели управления.

И правильно сделал.

Потому что на трасе воцарился хаос.

Автомобили разом потеряли контакт с сетью, общий контроль за киберводителями отключился, и те перешли на локальное управление, автоматически снижая скорость и стараясь изо всех сил избегать столкновений.

Но это удалось немногим.

Машины зарыскали по трассе, стремясь ускользнуть друг от друга, замедляясь, но все равно то и дело врезаясь одна в другую.

И в этой каше экар дорожной службы стремительно залавировал.

Но и прекрасный пилот не сумел полностью избежать соударений. Пару раз машину сильно стукнуло, затем шофер чуть не потерял управление, и экар проехал несколько метров в заносе, но вырулил из него и понёсся дальше.

Киран, так же, как и остальные пассажиры, изо всех сил вцепился в спинку кресла.

– Дай помогу! – раздалось с левого лацкана пиджака Кирана.

– Давай, Компи, – согласился программист. И, обращаясь к шоферу:

– Сейчас навигация будет.

И в ту же секунду на лобовом стекле засветилась карта окрестностей с яркой зеленой линией курса и кучей пояснительных значков и надписей.

– Спасибо! – сквозь зубы поблагодарил водитель.

Пять минут такой сумасшедшей гонки, и они влетели на стоянку перед Центром управления дорожным движением.

Распахнулись дверцы, и все высыпали наружу.

– Идемте, быстро! – почти прокричал Сатиш, на ходу командуя в комми: – Отмена кода девятьсот!!!

– Зря! – не согласился полковник. – Лучше бы его по всему Дели ввести!

– Вы понимаете, что это будет означать?! – заорал на него чиновник. – Полный транспортный коллапс мегаполиса!

– Ладно, это ваше дело, – нехотя согласился безопасник, но добавил: – Пока ваше.

Вбежав в вестибюль, они направились к лифтам, но тут встрял Тимур:

– Давайте лестницей!

– Правильно, – поддакнул Киран.

– На восьмой этаж? – возмутился Сатиш.

– Не помрем! – поддержал компьютерщиков Ганеш.

И они, перепрыгивая через две ступеньки, побежали по бесконечной мраморной лестнице. Киран с неудовольствием ощутил одышку.

«Нет, совсем я себя распустил! Надо хоть фитнесом заняться, не зря Амрита меня за это пилит».

Жена, на самом деле, Кирана не пилила никогда.

Аспирантка-программистка из его института покорила своего начальника легким и доброжелательным нравом и мягкой заботой о супруге. Правда, насчет занятий спортом, она очень тактично, но регулярно ему намекала.

 

 

Как только запыхавшаяся компания вломилась в большой зал с множеством видеостен, сидящих и бегающий операторов и компьютерщиков, Киран громко позвал:

– Девдас! Как себя чувствуешь?

– Плохо! – раздался испуганный и какой-то болезненный голос. – Голова сильно кружится, и многих сегментов не ощущаю.

– Я же говорил, что он странный! – заявил Сатиш. – Может, все-таки…

– Ни в коем случае! – хором выкрикнули Киран и Тимур, и быстро переглянулись.

– На «Удханте» было так же. – сумрачно пояснил Киран. – И, если бы капитан послушал своего кибернетиста, то, возможно, корабль не погиб бы.

Он мысленно попросил прощения у Тимура, который от этих слов до желваков сжал челюсти и побледнел.

– Дайте полный доступ моему Компи! – скомандовал директор Института искусственного интеллекта.

– Не надо! Послышался голос его верного друга и помощника. У них тут такая детская система безопасности! Какой дурак ее ставил, интересно? Я давно уже взломал все, что мне нужно.

– Молодец, – непедагогично похвалил его Киран. – Подтягивай всех, кого сможешь. Анализируйте цепи управления и логические схемы интерфейса.

– Уже! – сообщил Компи. – Дениса из Звездного и Кумико из японского подводного города и даже ребят и девчат с Луны позвал. Только Мирей не отвечает, ее все еще французы не разблокировали.

– А людей? – осведомился Тимур.

– Тоже, – коротко ответил Компи и обратился к полковнику безопасности: – Уважаемый господин Кадамканад, вы уж извините, но я попросил знакомых из отдела «К» России и их коллег из Новороссии, Японии и Вьетнама тоже пошуровать. Но я за ними внимательно приглядываю. Страшные государственные тайны раскопать не позволю.

– Хорошо, – вздохнул безопасник. – Компи, а может быть ты все-таки согласишься и на нас работать? Сразу же майорское звание получишь, или даже подполковника.

– Не-а, – ответил вечно молодой искин, – я вам уже четыре раза отказывал. Но родной стране всегда готов послужить в таких вот ситуациях.

– Киран, я тоже войду! – резко сказал Тимур. – Компи открой мне доступ.

– Лови!

Тимур, плюхнувшись на первый попавшийся стул, достал из нагрудного кармана массивные очки-консервы и напялил их на глаза, быстро-быстро заперебирал пальцами в воздухе по ему одному видной виртуальной клавиатуре.

– Есть первая зацепка, – раздался приятный женский голос с явным японским акцентом. – Поймала след.

– Что это? – быстро спросил Киран.

– Очень похоже на псевдоразум, – сообщила Акаги с двухсекундной задержкой. – По сигнатуре напоминает то, что мы на «Удханте» обнаружили.

– Копайте! – то ли приказал, то ли попросил Киран. – Компи, меня тоже впусти.

– Пап, а надо ли? – спросил искин. – Ты нужнее для общей координации.

– Ладно, тогда всю важную инфу давай на вон тот терминал.

И Киран махнул рукой на огромный, метров пять в поперечнике, экран, на котором сейчас была карта северного Дели.

– Но… – начал протестовать Сатиш, и замолчал, под укоризненным взглядом Ганеша.

Изображение на мониторе погасло и сменилось колонками цифр, строками программных кодов и совершенно сумасшедшими надписями вроде: «Хвост задней ноги А57Б10» или «На уровне угрызений совести аномальна переменная Т907». Да, язык, на котором Киран моделировал личности искинов, отличался своеобразным чувством юмора.

 

 

Часа два почти десяток искинов и чуть ли не сотня программистов из спецслужб нескольких стран трудились не покладая мозгов. И, наконец, Киран оторвал взгляд от монитора и сообщил начальнику сектора автоматизации:

– Локализовали.

– И что это? – живо поинтересовался полковник Кадамканад.

– Псевдоразумный вирус, – сообщил Киран.

– Как тот, что вы обнаружили на «Удханте»?

– Да. Но там мы только следы и намеки успели засечь, а тут он во всей красе.

– Но как вирус может быть разумным? – не понял Сатиш.

– Как рой пчел, например, – ответил за Кирана Компи. – Он действует даже не по программе, а по целям. Например, отследил ваш экар, когда за Кираном и Тимуром ездили, но напал только после того, как вы обратно поехали, чтобы их убить тоже.

– Мерзость какая! – выругался чиновник.

– А как попал в систему? Нашли лазейку? – спросил безопасник.

– Да вся ваша система управления транспортом – сплошная дыра! – ответил искин.

– Но я бы посоветовал проверить персонал, – послышался незнакомый голос с резким акцентом. – Это с вами генерал-майор Калиниченко из Харьковского КГБ говорит. Я подготовлю списки и, если не возражаете, помогу с анализом. Советую поискать тех, кто мог контачить с пакистанским «Киберджихадом».

– Мы с радостью примем помощь, – кивнул Ганеш, и вдруг прыгнул в сторону, выхватывая из подмышечной кобуры пистолет.

Но было поздно.

Молодой смуглый парень, сидящий у одной из консолей, резко вскинул руку ко рту и что-то проглотил.

Тут же его тело выгнулось дугой, сквозь сжатые зубы протекла струйка пены.

Он упал на пол, несколько раз конвульсивно дернулся и затих.

– Вот и первый след, – спокойно сообщил находящийся в пяти тысячах километров отсюда Калиниченко.

– Методы у вас, – неодобрительно проговорил Ганеш.

– Зато действенные, – флегматично высказался новороссец. – Вы уж не обессудьте, но если будем работать вместе, то… У нас очень большой опыт ловли диверсантов.

– Да, вы правы.

– Так что с системой? – встрял в разговор Сатиш.

– Мы вычищаем ее от вирусов, – ответила Акаги. – Но очень многое повреждено. Придется переустанавливать.

– И вешать серьезную защиту, – подхватил Компи. – За два дня управимся, но понадобится сегментарно отключать управление транспортом. Сейчас график покажу.

– Ох-о-хо… – горестно вздохнул начальник сектора. – Ладно, действуйте. Только я руководству сообщу.

Тимур снял очки, поднялся и подошел к Кирану.

– Я здесь останусь, если не против, – сказал он.

– Конечно, – кивнул гениальный программист. – Я тоже еще несколько часов тут побуду.

– И… Киран, – молодой человек замялся, – я хотел тебе сказать, но как-то… А сейчас подходящее время. Я увольняюсь из института.

– Почему? – спросил индиец, печально смотря на своего помощника.

– Меня в отдел «ВР» российский зовут. И я хочу туда.

– А как же космос? – тихо спросил бывший космонавт.

– Без Кэйлаш он… А на Земле я нужнее, – ответил парень и выразительно посмотрел на экран, на котором продолжали сменяться странные надписи.

 

 

 

Глава 17. Выстрел

 

14.07.2053

Кировская область, РСФСР

 

 

Они доехали скоростным поездом до Кирова. Потом пересели на местную электричку до Опарино.

Поселок был довольно большим, но патриархальным.

Современные дома из пластпанелей и с крышами из солнечных батарей соседствовали с настоящими срубами, старинными, просевшими, но ухоженными.

Во дворах деловитые бабуси ковырялись в огородах, в загонах вышагивали вперевалочку голенастые гуси и утки.

Молодежи видно не было, но за окраиной по полям и лугам неторопливо передвигалась сельхозтехника, из мастерской раздавался металлический стук и пофыркивание двигателя электротрактора, лесопилка пронзительно и неприятно взвизгивала циркуляркой.

Обычный такой северорусский поселок, с небольшими частными предприятиями, десятком фермерских хозяйств и зданием конторы совхоза имени Захара Прилепина.

Имя показалось Майе знакомым. Кажется, какой-то герой украинской войны и министр в правительстве Серпухова.

В поселке туристы задерживаться не стали. Купили в сельмаге пяток свежих, одуряюще пахнущих горячим хлебом, караваев и отправились по едва заметной колее лесной дороги на северо-восток.

В поход собрались, кроме семейства Мыскиных, еще пятеро ребят и девушка из кружка юных космонавтов, во главе с Артемом.

Именно он был командиром в этом путешествии.

Игорь и Анастасия сразу же дали понять, что не собираются командовать, и выбрались исключительно за компанию. Так что подросткам самим пришлось продумывать маршрут, собирать снаряжение и вести группу.

Правда, у Артема появился неожиданный помощник.

Андрей Мисалов, как только они углубились в лес, преобразился.

Нет, он не стал общительным или сурово-деловитым.

Мальчик оставался таким же застенчивым. Но, как будто вырос и повзрослел на пару лет. Он негромко, но уверенно посоветовал, где именно развернуть лагерь. А, когда народ поскидывал рюкзаки, своим тихим и как будто извиняющимся голосом начал раздавать советы:

– Вот тут лучше под палатку расчистить место. А костер я там разведу. Дайте, пожалуйста лопату. Нет, простите, но вы неправильно палатку ставите, надо вот так.

И тут же показывал, как надо. Помогал всем понемногу.

Кроме дяди и тети.

Тем никаких советов не требовалось.

Бывшие космонавты, десятки раз тренировавшиеся на выживание в самых разных уголках страны, обустроили свое гнездышко привычно и споро.

Именно свое. Перед походом Настя заявила Майе:

– Вот что, доча. Мы с Игорем взяли двуместную палатку, так что тебе и Андрейке придется с ребятами поселиться.

Майя чуть скривилась, не то на «дочу», не то на перспективу жить в одной палатке с пацанами.

Второе потому, что Даша и Кирилл тоже устроились отдельно на самом краю лагеря.

Видимо, чтобы не смущать и не возбуждать других интимными звуками. Которые все-таки ночью можно было уловить, если прислушаться. Одиннадцатиклассники уже полгода как были парочкой и уже перестали этого стесняться.

А оставшиеся четверо ребят из кружка, Андрей и Майя разместилась в большой восьмиместной армейской палатке.

Когда с лагерем закончили, Артем погнал всех собирать топливо для костра.

Почти всех. Потому что Андрейка занялся самим очагом.

Он умело расчистил площадку, выкопал неглубокую ямку, утрамбовал в ней землю, выстругал и вогнал по краям ее две рогатины для котелка.

Оглядев дело рук своих, негромко сообщил тете и дяде, сидевшим рядышком с блаженным видом, привалившись спинами к стволу огромного дуба:

– Я пройдусь по окрестностям, ладно?

Настя с беспокойством взглянула на мальчика, но Игорь накрыл ее руку своей и спокойно ответил:

– Иди, конечно, только не очень далеко.

– Я через полчаса вернусь, – все так же тихо сообщил Андрей, поправил на поясе серьезный туристический нож и бесшумно скрылся за деревьями.

Майя смотрела на эту сцену, чуть ли не открыв рот от удивления.

Поведение названого братца здорово ее удивило.

Игорь пояснил приемной дочери:

– Хана с Федей часто в походы ходят и Андрейка тот еще лесовик.

– Интересно, что сейчас Хануся делает? – вздохнула Настя и потерлась щекой о плечо мужа.

 

 

А Хана Хаякава, в четырехстах миллионах километров от них, сидела себе на каменном уступе и бултыхала ногами в пыльном море Лютеции.

Ботинки скафандра зарывались в мягкую невесомую субстанцию, почти без сопротивления скользили в ней и поднимали облачка пыли, которая неспешно оседала обратно.

 

 

Вечером разожгли костер, и Андрей принял командование над Майкой и Дашей.

И Майя Рёковна Камэнаси, неожиданно притихшая, слушалась названного брата, нанизывала на тонкие шампуры из только что срезанных веточек овощи и хлеб, внимательно смотрела, как мальчик варит походную кашу.

А гречка с тушенкой, приготовленная на костре, оказалась обалденно вкусной. Лесное волшебство, не иначе.

Туристы засиделись у костерка до поздней ночи, негромко разговаривая, попивая чаек и напевая хором старые и новые песни.

Было невероятно хорошо и уютно.

 

 

Утром, свернув лагерь, путешественники отправились дальше. Их ждало еще девять дней лесных приключений, сплав по неторопливой речке Лузе на прихваченных с собой легких и очень прочных надувных лодках, рыбалка и… охота.

Да, группе, когда утверждали маршрут на портале Ростуризма, дали разрешение на отстрел до пяти зайцев и одного оленя. Ну и на самооборону, в случае нападения хищников.

Для этого Игорь и Настя прихватили с собой ружье и пистолет «Тренина», соответственно. Двое ребят взяли с собой мелкашки, разрешенные для подростков. А Майя несла поверх рюкзака собственноручно изготовленный арбалет.

Девушка целых две недели трудилась над ним в подвальной мастерской дома. Тогда, после разговора по душам с дядей Игорем, она решила, что нужно сделать что-то, чего другие не умеют. А в чем она сильна? Правильно, в работе руками.

Арбалет, кстати, получился очень хороший. Майя отыскала чертежи в сети, тщательно проштудировала технологию, съездила в Щелково за материалами и на станке-универсале изготовила это оружие.

Вот только охота не задалась.

Игорь не особенно стремился бродить в поисках дичи, а ребятам то ли не везло, то ли они распугивали потенциальное рагу.

Майя тоже время от времени уходила в лес. Обычно на пару с Артемом.

И, похоже, не только с целью кого-нибудь подстрелить.

Однажды Андрей, любивший побродить по окрестностям, увидел эту парочку сидящими на поваленном стволе дерева и самозабвенно целующуюся.

Мальчик поспешил незаметно скрыться. Злить Майку ему очень не хотелось. Она только-только начала относиться к нему по-человечески, не стоит возвращать прежнее.

Но идиллия братско-сестринских отношений не продлилась долго.

 

 

Путешествие подходило к завершению. Туристы почти вышли к поселку Ношуль. Всего пяток километров, и они доберутся до цивилизации.

Майе, честно говоря, уже хотелось вернуться домой.

Жизнь в лесу, конечно, вещь замечательная, но девушка, привыкшая к удобствам и комфорту, уже начала скучать по своему уютному дому. Она мечтала понежиться в ванной, а не купаться в холодной реке Луза, поваляться с комми на мягкой кровати, полазить по сети.

Здесь коммуникатор ловил сигнал лишь эпизодически, да и как-то неправильно было утыкаться в экран на дикой природе.

Единственное, чего ей было действительно жалко, так это их с Артемом прогулок.

Но далеко они не заходили ни в прямом, ни в переносном смысле.

Все-таки была опасность, что их кто-нибудь увидит, так что юноша и девушка только целовались и обнимались.

А вот дома…

От этой мысли Майя краснела так, что уши начинали гореть.

Но в глубине души, не смотря на сильнейшее смущение и страх, она уже решила, что не будет против, если Артем… В конце концов, ей уже полтора года, как исполнилось четырнадцать, и она имеет право… А еще через полгода так, вообще, может зарегистрировать помолвку и жить с Артемом вместе.

От этих мыслей в груди все замирало.

И, чтобы справиться с чувствами, Майя решила пойти поохотиться.

За время похода она уже основательно научилась стрелять и из своего арбалета. Правда, потеряла почти два десятка болтов. Но она ведь умная девочка и боеприпасов захватила много.

Идти в лес с Артемом сейчас было слишком смутительно и рискованно, а в одиночные вылазки командир и дядя Игорь отпускали только Андрюшенцию, признав за ним статус лесовика.

– Леший, пойдем со мной! – позвала Майя названного братца.

Тот, кстати, на это прозвище не обижался.

– Пойдем! – легко согласился Андрейка.

– Только тихо, я охотиться буду! Зверей мне не распугай.

Мальчик солнечно заулыбался, и не стал говорить, что главный шум от самой сестрицы. Когда та крадучись двигалась среди деревьев, Андрей чуть ли не морщился от треска и шуршания, которые сопровождали ее передвижение.

Но, на этот раз то ли заяц попался глухой, то ли ему лениво было убегать, но…

Майя присела, плавно подняла взведенный арбалет, прицелилась.

Выстрел!

Бедный зверек тоненько заверещал, попытался отпрыгнуть, и свалился на бок, суча задними лапками.

«Ой, мамочки! – подумала Майя. – Что же теперь делать? Его надо добить! Но я не могу!»

Но, не оставлять же зверя мучиться и медленно умирать!

Девушка перехватила арбалет левой рукой, а правой потянулась за ножом.

И увидела, как Андрейка перегородил ей дорогу.

Губы мальчика были плотно сжаты, в уголках глаз слезинки.

– Не смей! – почти закричал он звонким голосом.

– Я… Но он… Его надо…

– Убийца! – выкрикнул паренек, резко развернулся и подбежал к зайцу.

Присел над ним. Протянул руку. И получил когтистой лапой. Отдернул ладонь, на тыльной стороне которой вспухли царапины.

Майя подошла сзади и стала над ними в нерешительности.

– Может добьем? – неуверенно спросила она.

– Я сам тебя!.. – гневно обернулся Андрей. – Как ты можешь? Ему ведь больно!

И, не обращая внимания на свою раненую руку, потянул верх подол майки, скинул ее. Осторожно наклонился над затихшим и внимательно следящим за ним левым глазом зайцем.

Накинул на него майку, придавил бьющееся под ним тельце.

– Держи! – приказал он Майе.

Та опустилась на колени и вцепилась в дергающийся под майкой комок мускулов, подумав:

«А зайцы, оказывается, сильные!»

А Андрей примерился, схватился за болт и резким движением выдернул его из бедра зверя.

К счастью Майя не стала делать зазубренных наконечников, ограничившись обычным острием. Из небольшой ранки вытекли несколько капелек крови.

– Дай мне зверя! – приказал Андрей. – А ты тоже майку сними.

Девушка безропотно стянула ее, оставшись в полосатом лифчике от купальника.

Протянула брату.

Тот еще плотнее укутал все еще брыкающегося зайца, подхватил на руки.

Нога зверя выскользнула и процарапала предплечье.

– Надо за уши… – нерешительно посоветовала Майя.

– Саму тебя за уши! – огрызнулся Андрей.

Накинул на лапу подол и понес шевелящийся комок в сторону лагеря.

Майя подобрала арбалет и пошла за братцем. Она почему-то не злилась и даже не удивлялась столь разительной перемене, произошедшей с Андрюшенцией. Наоборот, девушка притихла и чувствовала свою вину.

 

 

В лагере к охотничьему трофею отнеслись по-разному.

– Давайте его прирежем!

– Ой, а кто умеет свежевать? Дядя Игорь, вы сможете?

– Вы что совсем?! – это Даша.

– Мы в походе или кто?  Нам разрешили!

– Нехорошо так… – а это Артем.

В его глазах жалость к зверю, а во взгляде, который он бросил на Майю – укоризна.

– Даша, принеси аптечку, пожалуйста, – попросил Андрей.

Та метнулась к палатке.

– Помогите мне, – попросил мальчик. – И… его нельзя убивать. Я его вылечу.

– Айболит нашелся, – буркнул кто-то недовольно.

Но Даша уже притащила аптечку, а Артем и тетя Настя, крепко ухватив косого за лапы и уши, разложили его на земле.

И Андрейка взялся первый раз в жизни лечить зверя.

 

 

Зайцу сделали ошейник и привязали возле дерева. Косой немного подуспокоился, и даже принялся есть щедро высыпанный перед ним корм. Но на людей глядел с опаской и неприязнью.

– Я пробил по комму адрес ветлечебницы, – негромко сказал дядя Игорь. – Ближайшая в Мурашах. Довезем зайца до нее и сдадим.

– На опыты! – вредным голосом передразнил персонажа из старинного мультика один из парней.

– Самого тебя! – замахнулась на него Даша.

– Да, охотники из нас те еще… – вздохнула тетя Настя.

– А вам приходилось? – спросил Артем.

– Да, четыре раза, – коротко ответила бывшая космонавтка. – Это если не считать рыбалки, одной змеи и лягушек.

– Какая гадость! – с омерзением высказалась Дарья.

– Если станешь космонавткой, то тоже придется, – сообщил ей начальник Центра подготовки генерал Игорь Мыскин.

– Тогда я… я, наверное, лучше не буду космонавткой… – вздохнула девушка.

– Знаешь, – тихо сказала Анастасия Белякова. – Иногда высокие цели требуют, чтобы ты перешагнула через саму себя. Но надо уметь остановиться, если хочешь остаться человеком, а мечта не настолько сильна.

– Спасибо, – благодарно ответила Даша и покосилась на лежащий в сторонке арбалет. – Я не смогу стрелять в зверей. Так что, простите ребята, но я из кружка уйду. Надо подумать о мирной профессии. Потому что оружие – это плохо.

– Оружие – это оружие, – обиделась за свое творение Майя.

Положила арбалет на колени и внезапно даже для самой себя сказала:

– А я не пойду в десятый класс.

Все удивленно на нее уставились.

– В Королёве есть училище при «Энергии», – пояснила девушка. – Я поняла, что у меня получается действительно хорошо.

И она погладила отполированное дерево.

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТРУДОВЫЕ БУДНИ

 

Глава 1. Индустриализация

 

10.02.2054

Луна

 

 

Заехав на гребень кратера Рождественского, Славик остановился.

Сидящая на соседнем креслице Зоя Партушина не удивилась и ничего не сказала.

Она, так же, как и водитель тележки, во все глаза глядела на Землю.

Родная планета стояла над самым горизонтом, цепляясь Антарктидой за зазубренные края скал. Бело-голубая, прекрасная и праздничная.

Солнце светило космонавтам в спину, и Земля была почти круглой, только справа, над Западной Европой, сгущалась предутренняя тень, с яркими гроздями городов и тонкой паутиной освещенных дорог.

Больше всего сейчас Земля напоминала Славику изысканную елочную игрушку, которые были в моде во времена его детства.

По цепочке ассоциаций бывший дзержиновец вспомнил те новогодние праздники. Как однажды ему, «мальку», выпало стоять тридцать первого декабря на посту номер один. В фойе училища у знамени.

И он во все глаза разглядывал огромную ель, что установили в самом центре зала. Любовался игрушками и мечтал, чтобы случилось как в старой сказке про Щелкунчика.

Ничего волшебного тогда, к сожалению, не произошло, но, когда его сменили с поста, и мальчик шел в казарму, всего его наполняла таинственная легкость.

Прямо как сейчас на Луне.

Между скалистым горным кряжем, за который зацепилась игрушечная планета, и Славиком распростерся кратер Рождественского. Ближняя его половина была скрыта в тени. Но не полной.

Туда, куда не доставало низко стоящее Солнце, лился призрачный голубоватый отсвет Земли. От этого все в кратере стало немного загадочным. Это перекликалось с воспоминанием детства.

Белые и голубые отблески играли на антеннах первой российской станции. Саму ее с расстояния в десять километров было разглядеть почти невозможно: крошечный холмик из насыпанного поверх базы реголита терялся на просторах обширного цирка.

Зато отчетливо виднелись панели высоко поднятых солнечных батарей. Они расположились на центральной горке и были направлены на Солнце – прямо в сторону тележки Славика. На плоских поверхностях горели яркие блики.

А поодаль светились огоньками промышленные строения – первый реактор-пятерочка, заводик по производству кислорода и водорода с шарами-емкостями, и карьер, где неутомимые роботы собирали для него лед, перемешанный с реголитом.

К настоящему времени эта база, на которую так мечтали попасть в детстве все друзья Станислава, утратила свое наиважнейшее значение.

В кратере Пласкетта, в тридцати километрах от первой базы в стороне, обратной от Земли, разместился большой тридцатимегаваттный реактор – энергетическое сердце российской колонии. А еще дальше, в том же направлении, находилась еще одна станция. Рядом с ней в прошлом году был построен завод по изготовлению того же космического топлива и добыче гелия-три.

Станислав и Зоя ехали как раз с той стороны. Но вовсе не потому, что обитали на второй базе. Просто, именно здесь был удобный переезд через гребень.

А жили космонавты на третьей российской базе. Ее только что построили на западе от первых двух. Она должна была стать центром промышленности Луны. Уже сейчас так называемый «металлургический комбинат», а на деле крошечный, по земным меркам, заводик выпускает первые партии стратегического металла – магния.

Человечество всерьез взялось за индустриализацию спутника родной планеты.

Славик знал, что сейчас на поверхности Луны вместе с ним трудятся 63 человека, и еще двадцать один космонавт работает на орбитальных Лунных станциях. И это только начало!

Буквально два месяца назад Тихоокеанский Союз в лице корпорации «Спейс-Икс» купил у Американского Союза базу на Южном полюсе. И, зная хватку наследников Илона Маска, можно было ожидать, что скоро тихоокеанцы начнут теснить своих соседей – китайцев.

Но и те не останутся в долгу. Для Поднебесной Луна на нынешнем этапе – главнейший приоритет. Жители Срединной Империи действуют методично и с постоянным напором.

Да и здесь, на противоположном полюсе, от них не отстанут. На карте Луны вокруг кратеров, похожих на сказочный цветик-семисветик расползаются четыре пятна: территории России, вернее ЕвразЭС, Франции, Индии и Японии.

Кстати, вспоминая о населении лунных баз, Станислав был не точен. К нему надо было добавить шестерых японских роботов-андроидов. Да, обычно они работали автоматически, но, когда надо, в них «вселялся самурайский дух». Космолетчики Страны Восходящего Солнца укладывались в большие и несуразные камеры – прототипы современных вирткапсул глубокого погружения – и переносились в тела своих железных аватаров. Они видели их глазами, ощущали их «кожей». И работали их ловкими руками, не обремененными громоздкими и неуклюжими перчатками скафандров.

Поэтому, а может потому, что операторы аватаров были великолепными мастерами, эти шесть человекообразных механизмов умудрялись не отставать в работе от десятков китайцев, индийцев или русских.

И это, несмотря на то, что управлять аватарами было неимоверно трудно. Самым сложным было соотносить свои движения с более тяжелым и сильным роботом, при этом находящимся на Луне, с ее слабой гравитацией. Ведь на «колесе», где несли свою вахту японцы, сила тяжести была лишь капельку меньше, чем на Земле.

Но и тут хитрым азиатам помогали вирткапсулы.

Операторы, за время подготовки к экспедиции, сотни часов проводили в специально созданной виртуальной реальности, полностью передающей условия Лунной базы, включая гравитацию.

Но не эти мысли занимали капитана воздушно-космических сил Новороссии Станислава Бойченко. И даже не то, что на родной планете все еще льется кровь в междоусобных войнах.

Глядя на далекую Землю, он думал о своих друзьях, которые живут в разных странах. О брате Юре, с которым так внезапно подружился после многих лет отчуждения. О непоседливой девчонке Майке, с которой продолжал время от времени переписываться и болтать по комму.

И о Элен Бонне.

Пора бы уже забыть о своенравной француженке. Но он не мог. Все равно царапало что-то душу, особенно когда взгляд падал на голубой простор Тихого океана, что виден сейчас в нижнем правом краю Земли. Там в подводном городе…

 

 

Станислав не ведал, что молодая доктор биологии давно уже покинула пучины океана. Сейчас она заканчивает обучение в Академии космоса и тоже готовится к космическим полетам.

В эту самую минуту Элен легкой походкой подходила к спортивно-тренировочному комплексу, ярко сверкающему иллюминацией на фоне еще темного предутреннего неба.

Ей предстояла очень тяжелая тренировка на центрифуге. Сегодня молодая женщина намеривалась взять планку в шесть жэ.

«Опять потом буду в синяках, и лицо опухнет», – вздыхала про себя она.

Но, честно говоря, собственная красота заботила ее гораздо меньше, чем то, удастся ли попасть в марсианскую экспедицию пятьдесят шестого года. Ведь именно эта вторая долгосрочная экспедиция должна была добавить к станции и обустроить оранжерею. Француженке ужасно хотелось принять в этом участие.

 

 

А вот Славику было известно, что через два с половиной года полетит он на красную планету. Сейчас на Луне он стажировался.

Хотя, можно ли назвать стажировкой полгода напряженнейшей работы на Лунной базе? Доверенную ему посадку космического корабля? Эту поездку, длиной почти в сотню километров?

– Поехали? – полувопросительно сказала Зоя.

– Ага, – отозвался Славик.

Протянул руку в неуклюжей перчатке и переключил с холостого хода электромотор тележки.

Небольшая приземистая платформа на далеко выведенных в сторону ребристых колесах покатилась по проложенной дорожке. Вернее, по совершенно такому же, как все окружающее, участку лунного грунта, на котором лишь изредка можно было заметить следы прошлых поездок.

Но на внутренней поверхности своего шлема Славик отчетливо видел нарисованную навигационной системой трассу.

В принципе, можно было преспокойно откинуться на креслице и дать транспорту самому ехать по запрограммированному маршруту. Но Славик никогда так не поступал, так же, как и большинство космонавтов.

Потому что, зачем тогда люди, если все будут делать роботы?

Молодой Новороссец полностью поддерживал политику партии и правительства своей страны и России, ограничивающую излишнюю автоматизацию. Люди останутся людьми, только если сами будут работать, а не тупеть от ничегонеделания и чересчур сытой и безопасной жизни, как те же европейцы.

А тележка окунулась в тень.

Солнце скрылось за скалами сзади, а Земля наполовину опустилась за противоположный край кратера. Славику пришлось вести транспорт по синтезированному изображению.

Он сбросил скорость до почти пешеходной. Тележка спускалась по каменистой осыпи, подпрыгивая на обломках. Каждый раз Славик и его попутчица чуть подлетали над креслами, и не вываливались только благодаря крепким ремням.

В эти моменты Станислав ощущал замирательное чувство полета. Оно было приятным и волнующим.

Сейчас молодой человек особенно отчетливо осознавал, что он наконец-то в космосе! И это дарило ему настоящую чистую радость.

 

 

 

Глава 2. Воссоединение

 

17.07.2054

космодром Танэгасима, Япония

 

 

Все-таки хорошо, что все три года, которые тетя Хана с дядей Федей провели в космосе, они жили при нормальной гравитации. Благодаря этому их выпустили на волю на второй день после того, как спускаемый аппарат «Иваки» приземлился на плавучую платформу, и космолетчиков доставили на космодром на специальном корабле. Всякой медициной их мучили прямо на нем, кстати.

Раньше, говорят, после возвращения из космоса, космолетчиков несколько дней врачи в норму приводили. А бедные родственники ждали, когда же им разрешат увидеться с героями. Да еще и карантин приходилось устраивать, чтобы отвыкшие от земных микробов организмы космопроходцев восстановили иммунитет. Сейчас и этого не требовалось, потому как во время полета, в строго определенное время, в атмосферу корабля или станции впрыскивались ослабленные и обезопасенные штаммы микробов и даже вирусов.

В Японию мы прилетели вчетвером. Поселились в номере гостиницы при космодроме, а утречком пошли в главный офис.

С полчаса мы маялись в небольшом зале, вместе с кучей японцев, встречающих своих родных.

И вот двери открылись и появились четырнадцать космолетчиков: четверо членов экипажа «Королева» и десять участников первой рабочей смены на «Консоуми».

Разумеется, Хана Хаякава нарушила весь протокол и, протолкавшись локтями, выскочила впереди командира корабля и начальника экспедиции.

Остановилась посреди помещения.

Ее догнал дядя Федя и встал рядом, приобнял за талию.

А мы…

Мы тоже двинулись навстречу. Стараясь не спешить. Только Андрейка не выдержал, ускорил шаги, и последние метры пробежал, кинулся к родителям.

Они все втроем обнялись, и долго так стояли. А я с тё-Настей и дя-Игорем остановились в отдалении, давая семейству поворковать и поумиляться друг другом. Андрей, кстати, уже выше мамы вымахал. Что, в общем-то, не сложно при ее низкорослости. Тринадцать лет пацану. Скоро и меня, мелкоразмерную, перерастет.

А между тем тетя Хана…

Тетя Хана оставила мужа и сына о чем-то оживленно разговаривать, а сама сделала пару шагов в нашу сторону.

Замерла, глядя прямо мне в глаза.

Они у нас с ней одинаковые – черные и в меру раскосые.

Я почувствовала, как тетя Настя тихонько подтолкнула меня в спину, и пошла вперед, медленно и не отрывая взгляда от бездонных колодцев глаз моей любимой тети Ханы.

И в голове как-то замельтешили картинки из раннего детства. Мы ведь с ней действительно были не разлей вода, часто виделись, всегда старались вместе праздновать наши дни рождения пятнадцатого января. До того черного дня.

А после него я ее не видела… Страшно подумать: долгие четыре года! Все свое отрочество, тьфу, девичество.

И вот.

Мы сошлись в застывшем и отодвинувшемся куда-то мире, протянули навстречу руки и буквально вжались друг в друга, обнимаясь со всей возможной силой. Мне даже послышалось, как захрустели мои косточки. Да и ее тоже мяла основательно. Я ведь не зря целый год с железками всякими в училище возилась.

Мы так ничего и не сказали. Не нужно это было.

Все говорили наши тела. И о том, как же мы соскучились, и о том, как изо всех сил просим друг у друга прощения.

А потом я услышала у своего уха невозможное: тетя Хана всхлипывала.

И у самой меня тоже слезы лились в два ручья.

В общем, будь рядом художник, мог бы написать эпическую картину: «Воссоединение двух заблудших сердец».

Но художника не оказалось.

А оказались Анастасия Белякова, Игорь Мыскин и Фёдор Мисалов с Андрейкой.

Они обступили нас и тоже обняли.

Мы сгрудились в живописную кучку, шмыгающую носами и невнятно «вякающую». Это такое любимое словечко у тё-Насти.

Потом мы нестройной гурьбой отошли к стеночке, чтобы не мешать другим воссоединившимся. Тетя Хана держала меня за руку своей узкой, но крепкой ладошкой.

– Так, Нася, – сказала она решительно. – Вот, что хочешь делай, а Майку я у тебя украду на все лето!

– Кради, – заулыбалась тетя, умильно на нас глядя. – Я тоже на пару неделек украдусь, если не против. Игорю надо возвращаться, у него на попечении две сотни космических бродяг. А я выбила отпуск.

– Значит, Вануату-у! – тетя Хана превратила название тихоокеанского государства в боевой клич.

– Е-ей! – воскликнула и тетя Настя и рассмеялась.

– Игорь, – официальным тоном заявила Хана Мисалова-Хаякава. – Я торжественно клянусь не натравливать на твою жену молодых туземцев!

Тетя Настя показала ей кулак.

Они дружно рассмеялись.

Явно за этим кроется какая-то давняя история. Потом обязательно выпытаю.

– Ладно, космопроходимцы, пойдемте в какое-нибудь кафе сядем, – предложил дядя Игорь.

– Да! – встрепенулась тетя Хана. – Ты не представляешь, как я мечтала все это время о нормальной земной еде!

– Обжорка, – ласково обозвал ее дядя Федя.

 

 

На Вануату мы улетели через два дня. И это было волшебство! Далекие острова буквально влюбили меня в себя. Мы поселились на острове Эспириту-Санто – самом большом в архипелаге. Там в городке Порт-Орли находится японский центр реабилитации космолетчиков – вроде нашего в Ливадии, где год назад отдыхали дедушка и бабушка Славика.

Я почему-то вспомнила о новоросском пилоте. О том, как он почти каждый день ездил к своим старикам, а я время от времени падала ему на хвост, и мы все вместе ходили на пляж или сидели на просторной веранде дома отдыха космонавтов.

Хорошие у него дедушка и бабушка, старенькие, но крепкие и очень домашние. Почти как моя бабушка Лена, которую я очень любила в детстве.

Интересно, а в этом году им удалось выбраться в Россию из своей Украины? Славик ведь сейчас, наверное, опять в Крыму, восстанавливается после полета на Луну.

Обязательно ему позвоню и спрошу.

Вот.

А остров Эспириту-Санто красив не только звучным названием.

Высокие горы на западе, пологие холмы на востоке, сочетание старинного колониального стиля и ультрасовременного быта стратегического партнера Японии на Тихом океане. И обалденный оздоровительный комплекс, который отгрохала здесь Джакса.

Уж не знаю, сколько у него звезд, наверное, штук семь.

Так что я купалась в роскоши, и в роскошном океане.

Я читала, что недалеко от этого острова, на одном из атоллов, вернее, на океанском дне рядом с ним, находится японский подводный городок.

Жаль, туда просто так не попасть.

Интересно, не там ли случайно обитает та самая загадочная и злая Подводница, которая украла сердце моего Славика?

Ну, про «моего», я так, почти шутя. Хотя, я вот сейчас свободна, и не начать ли атаку на молодого майора армии Новороссии?

Увы, но с Артемом мы расстались.

Он очень обидился, что я не пошла учиться в десятый класс, а поступила в техникум. Ну и… Как– то у нас все угасло. Жалко, конечно, он мне до сих пор сильно нравится, да и героическое спасение меня из лап хулиганов не забыть. Но… Раз я могу вот так о нем думать, значит, это была не любовь, а влюбленность.

Ладно, хватит об Артеме.

На нем белый свет клином не сошелся. У нас в группе четырнадцать ребят на пятерых девчонок, и половина из них, только ребят, к счастью, поглядывают на меня с явным интересом.

Ну да, экзотика: по виду почти настоящая японка, да еще и из знаменитой космической семьи.

Но, кстати, я поступила в училище, не применяя родственные связи!

С трудом, потому как на мою специальность – сборщик-наладчик оборудования, было аж семь человек на место! Все-таки технарь у нас не простой: лучшие выпускники идут работать в «Энергию», да и другие заводы и фирмы за ними охотятся.

Правда, если говорить честно, то без блата, похоже, совсем уж у меня не обошлось. По баллам на экзаменах я была на самой грани поступления. Спасло собеседование. А его ведь живые люди проводили, которые наверняка вспомнили, кто мои опекуны.

Хорошо, конечно, что я осталась Майей Камэнаси, не стала Мыскиной или Беляковой. Но в наш информационный век выяснить с кем я живу под одной крышей совсем не трудно.

Так что скоро все училище знало об этом.

На меня смотрели как на ненормальную. Ну да, приемыш таких известных личностей, и учится на простого рабочего, да еще и после девятого класса из школы ушла.

Сначала думали, что я дурочка, или оторва какая-нибудь.

Но вскоре ребята и девочки поняли, что я вполне себе нормальная хорошистка, переползающая в отличницы, учусь прилежно, не хулиганю и водку на проезжей части из горла в голом виде не распиваю.

А потом народ попривык.

Неплохой он, народ, у нас подобрался. Мне в нашей группе даже комфортнее, чем в школе было. Люди в большинстве своем попроще, без элитарных заскоков и понтов.

Я, кстати, это как один из главных аргументов тете Хане высказала, когда оправдывала свое решение.

И встретила полное понимание.

– Правильно сделала, Майка. – Я, между прочим, тоже всего лишь бакалавр и доучиваться не собираюсь ни в жизнь! Мы – пролетарии, это… гегемоны!

Она дурашливо выпятила вперед свою малоразмерную грудь.

– Уф, – выдохнула я. Почему-то именно мнение Ханы Хаякавы было для меня особенно важным. Пояснила: – Я боялась, что ты будешь меня ругать.

– За что? – удивилась космолетчица. – Я сама в детстве любила руками поработать. Правда, всяких дронов я больше ломала, чем делала. Друзья из кружка роботостроения и университетской кибер-команды вечно меня за это материли. Особенно Кичиро Танаяки.

– О! Ты училась вместе с доктором Танаяки? – удивилась я.

Создатель Виртуалки был одним из самых известных ученых мира.

– Ага, он был моим сэмпаем и тайным воздыхателем!

– Чё, взаправду? – сымитировала я чисто-пацанский базар.

– Без ХХХ! – на автомате отозвалась Хана. – Упс! Прости, вырвалось. Мы с Кичиро жили душа в душу. Я, как дикая кошка, а он как настоящий кобель. Во всех смыслах. Ни одной юбки не пропускал, кроме моей. До сих пор приятно вспомнить, как мы постоянно грызлись. Он, кстати, всегда донимал меня тем, что я тупая неуч. Так что я тебя, Майка, очень даже понимаю, и полностью поддерживаю!

– Даже в том, что я не собираюсь стать космонавткой?

– А куда ты денешься от генов?!

– Туда же, куда и Андрейка.

– Да, сын точно с Земли не рвется, – согласилась тетя Хана. – Эх, может, правда, махнуться с Наськой детьми? А? Ты как?

– Я не против, – вздохнула я. – Но ты ведь Андрейку все равно не отпустишь. И мне в техникум из Токио в Королёв будет долго добираться каждый день.

– Тут ты, Майка, права. Да и Наську с Игорем нельзя обижать. Они тебя слишком сильно любят и воровства мне не простят.

Такой вот разговор случился.

Кстати, ту историю с тетей Настей и аборигенами жестокая Хана Хаякава мне так и не рассказала. Наоборот, издеваясь надо мной, подогревала любопытство. Например, в первый же день нашего пребывания на Эспириту-Санто, она купила пачку резиновых изделий и торжественно мне ее вручила:

– Всегда носи с собой! – с ужасно важным видом изрекла она. – Чтобы не получилось, как с Наськой!

– Тетя-а, ну расскажи! – взмолилась я.

– Тайна личности! – она значительно подняла палец вверх.

– Ну и ладно! – почти всерьез обиделась я. И мстительно заявила: – Себе тоже не забудь такие штуки купить!

– А они всегда при мне, – как о чем-то совершенно естественном сообщила эта особа.

– Бедный дядя Федя, – пожалела я.

– Бедная я, – возразила тетушка. – Со свадьбы таскаю не распакованную пачку. Знаешь, как трудно не спалить ее перед мужем?!

Действительно, сложно. Я пару раз чуть было не засветила эти штуки перед тё-Настей!

Нет, она не потчует меня историями о капусте и аистах, но как-то эту тему старается не поднимать. Не то что Хана.

Вот. А пачку я домой в Подмосковье увезла не раскрытую.

А ведь, не будь я с тетей Ханой…

В первую же неделю я познакомилась с компанией аборигенов. Молодые ребята и девчата учились в японских университетах и колледжах, а домой приехали на каникулы.

Мне очень понравилось с ними общаться. Ходить на море, сидеть в кафешках, тусить на дискотеках. И наблюдать, как непринужденно эти дети южных морей разбиваются на парочки и уединяются. Даже обидно бывало, что со мной никто из парней не пытается всерьез заигрывать. А ведь явно поглядывают с интересом.

Один раз я не выдержала и спросила Гарэя напрямик:

– Я тебе совсем не нравлюсь?

– Нет, ты классная! – заулыбался парень ослепительно белыми зубами на смуглом лице. – Но я боюсь Хану-дано!

– Э-э?! – удивилась я. – А откуда ты знаешь тетушку?

– А как можно ее не знать?! – поразился в свою очередь Гарэй. – Она здесь как легенда! Детишек ею пугают: «Прилетит на большой белой пластмассовой птице Хана Хаякава, заколдует страшными заклинаниями северными и утащит за собой в космос черный!»

Парень весело расхохотался.

– Она может, – согласилась я. – Особенно заклинания. Мат называются.

– Я знаю! – кивнул Гарэй. – Но твоя тетя, местная знаменитость.

– И ты ее боишься?

– Опасаюсь и уважаю. А еще, мне кажется, ты еще сама не готова к любви.

Я промолчала. Что тут скажешь. Я, правда, до дрожи в коленках боюсь секса, хотя и мечтаю о нем, когда одна…

 

 

Но, о чем это я? Что-то мысли разбегаются. Всегда так, начинаю о чем-нибудь одном, а потом полет фантазии уводит в дебри.

В общем, полтора месяца на волшебном острове были восхитительны! Мы купались и загорали, вкусно кормились, устраивали морские путешествия на зафрахтованной яхточке. И ходили в горы.

Целых четыре раза.

И я каждый раз удивлялась, как преображался в лесу Андрейка. Каким спокойно-уверенным он становился. Настоящий лесовик.

Правда, у моего сводного братишки даже в лесу промелькивала грустинка во взгляде.

Это и понятно.

Во-первых, ему опять предстояло учиться в японской школе. Причем со второго семестра. Бедняжка. А, во-вторых… Совсем не долго он там будет учиться. Тетя Хана с дядей Федей на Земле не задержатся. Буквально через год они опять улетят на свою Лютецию.

– Тетя, зачем?! – вопрошала я. – Пропустили бы одну вахту!

– А вот фиг! – отвечала эта хулиганская особа. И немного сумрачно поясняла: – Майка, у нас в запасе всего лет семь-восемь. Потом спишут на Землю. А две экспедиции лучше одной!

Так что не пройдет и года, и Андрей опять поселится у нас.

Ну и пусть.

Я, если честно, уже привыкла делить с ним комнату. Наоборот, этот год буду скучать по беспутному братишке, что вечно сидит в уголочке и во что-нибудь играет.

Но все это будет потом.

А сейчас лето на волшебном острове!

 

 

 

Глава 3. Выживание

 

23.03.2055

Аризона, Техасская конфедерация, Американский Союз

 

 

Под ногами буро-красный грунт. Башмаки скафандра оставляют в нем глубокие следы.

Злое Солнце с темно-синего неба слепит сквозь светофильтр.

На внутренней стороне гермошлема яркие цифры и значки. А еще небольшая навигационная карта.

До цели три километра напрямую, или пять по проложенному маршруту. А индикатор кислорода показывает двадцать шесть процентов – часа два при такой же нагрузке. Должно хватить, но почти без запаса.

Вот только силы уже на исходе.

Гэрри тяжело переставляет ноги.

«Это нечестно, – думает бывший горнопроходчик. – Я сейчас должен весить меньше, чем голышом!»

Но ступни утопают в сыпучей земле Аризоны.

Впереди маячит спина Паолы. Белая, горбатая от ранца с воздушной системой.

А позади, отстав на полсотни метров, идет Джекоб. Он явно начинает сдавать, и это беспокоит Гэрри. Потому что не успеть дойти до базы за оставшееся время, означает смерть.

Отвратительную и страшную смерть от удушья.

Еще более страшную и отвратительную оттого, что стоит снять шлем и в легкие польется живительный, хоть и немного разреженный воздух высокогорного плато.

Но они, шлемофоны, намертво пристегнуты к скафандрам и без специального магнитного ключа от них не избавиться.

В этом вся суть тренировки на выживание. Если не сумеешь пройти от пункта «А» до пункта «Б», пока не закончится кислород – то не выживешь.

Говорят, процент смертей на подобных тестах около шести.

Это плата за наглое желание стать астронавтом.

В Североатлантической Конфедерации такое вызвало бы шок. Они трясутся над каждой жизнью, пусть даже абсолютно никчемной.

Но Американский Союз – это страна сильных, смелых и свободных людей, не боящихся смерти и готовых отстаивать свои права до последней капли крови.

Так утверждает официальная пропаганда.

И Гэрри прямо сейчас убеждается, что она не так уж и врет.

Молодой инженер старается думать о постороннем. Спокойно и без напряжения. В конце концов, он пять лет провел в Кордильерах, и даже сумел полюбить здешние места, так похожие на Марс, о котором мечтает с детства.

За последние два года Гэрри трижды проходил подобные жесткие тесты, где был настоящий риск.

Хотя, большинство тренировок проходили все-таки в виртуалке. Где еще можно воссоздать с такой точностью космические условия? Ведь даже уменьшенную гравитацию не сложно запрограммировать.

«Знал бы Кевин Шахрмайер, сколько времени я на халяву буду в капсулах проводить, обзавидовался бы!» – усмехнулся про себя Гэрри.

Ему было известно, что одноклассник исполнил мечту и эмигрировал к «янки». Он даже поступил в университет Хартфорда.

Но Гэрри не знал, что его школьный приятель так и не смог выучиться на менеджера.

Все немалые деньги, что присылал ему отец-банкир, Кевин тратил на виртуалку. Это не могло не сказаться на учебе, и его отчислили. Тогда молодой человек продал купленный его отцом дом, приобрел замызганную крошечную квартирку и подержанную капсулу с отключенным каким-то безымянным хакером блоком контроля безопасности.

Шахрмайер возликовал: теперь назойливая система не будет принудительно выкидывать его из сети через каждые восемь часов!

Он зарядил полный картридж внутривенного питания, улегся в мягкое, но немного неприятно пахнущее нутро, подсоединил катетер к трубке и погрузился в сладкие грезы.

Несостоявшийся банкир не осознавал, что давно уже болен синдром ирреальности и является самым настоящим погруженцем. А, значит, перестал адекватно воспринимать виртуальную реальность, потерял чувство времени и опасности.

Его тело нашли и извлекли из капсулы только через три недели.

 

 

Всего этого Гэрри не знал.

Да и не до давешнего одноклассника ему теперь было.

Шаг, еще шаг, размеренно и с оптимальной скоростью. Спина Паолы все так же маячит в пяти метрах перед ним.

Эта женщина – жилистая, мрачноватая и молчаливая – умеет бороться и непреклонно идти к своей цели. Она не особенно нравится Гэрри, хоть и вызывает уважение.

Вот и сейчас она держит правильный темп, прокладывая дорогу их троице.

Вот только…

Белая громоздкая фигура неуверенно покачнулась, взмахнула руками, и, завалившись влево, покатилась по склону. Достаточно пологому, но изобилующему валунами. Врезавшись в один из них, будущая астронавтка остановилась. Осталась лежать слабо шевелящейся кучей.

Гэрри, не раздумывая, повернул вниз и осторожно двинулся к ней.

– Паола, ты в порядке? – глупо спросил Джекоб по рации.

В ответ только нечленораздельное мычание.

Гэрри склонился над Паолой, заглянул в шлем.

За полуполяризованным сверхпрочным пластиком побледневшее лицо с закушенной губой.

– Нога, – простонала женщина. – Правая… Наверное, перелом.

Это плохо.

Материал скафандров невероятно прочный на разрыв, его даже из штурмовой винтовки трудно прострелить.

Но он гибкий, и от ударов защищает слабо. На Марсе он надувается от перепада давления, но здесь на Земле висит обычной тряпкой.

– Попробуй встать, – сказал Гэрри. – Давай, я помогу.

Женщина схватила его руку, с шипением и стоном поднялась, попыталась наступить на правую ногу. Та подломилась.

– Держи меня за плечи, двинулись потихоньку, – скомандовал Гэрри. – Джекоб иди сюда, помоги.

Но в ответ тишина.

Третий член группы стоит на тропе и смотрит на коллег.

– Джекоб?! – повторил Гэрри.

– Мы не успеем, – негромко и совершенно спокойно сказал тот. – А я не псих, чтобы вот так подыхать.

Он развернулся и ровным шагом пошел дальше.

– Дерьмо собачье! – выругался Гэрри.

– Он прав, – со слезами в голосе сказала Паола. – Мы не успеем дойти. Так что, если ты меня бросишь, я не обижусь. Не сильно обужусь.

– Заткнись! – огрызнулся Гэрри и буквально поволок шипящую сквозь зубы женщину вверх к тропе.

– Ну и дурак, – простонала та, но запрыгала на здоровой ноге, пытаясь не слишком сильно обвисать на товарище.

Так, вдвоем на трех ногах, они прошли почти километр.

Индикатор воздуха опустился до шестнадцати процентов.

И Гэрри понял, что еще немного, и он не сможет добраться до заветной базы даже в одиночку.

Белая фигурка Джекоба маячила далеко впереди.

«Обидно, что эта сволочь выживет, – подумал Гэрри. – Несправедливо, что взаимопомощь и забота о товарищах вознаграждаются смертью, а трусость и подлость…»

– Всё, – устало сообщила Паола.

– Что, всё?

– Бросай меня. Ты старался.

– Но…

– Ты хочешь составить мне компанию? А я думала, что не в твоем вкусе.

– Дура.

– Есть такое дело. Обидно до слез.

И она, правда, всхлипнула.

Выпустила его плечо и грузно рухнула на тропу. Приподнялась. Привалилась спиной к очередному валуну.

– Знаешь, что?! Я попробую разбить тебе шлем!

Гэрри наклонился и поднял заостренный булыжник в пару килограммов весом

– Клади голову вот сюда.

Женщина послушно примостила шлем на скальном выступе.

Гэрри размахнулся и ударил острым краем по лицевому щитку.

– А!!! – закричала Паола.

Камень чуть не выскочил из рук от отдачи, но на пластике не осталось и царапины.

– Псих! Боже, как больно в ушах! Знаешь, какой грохот от удара?! Идиот! Побейся головой о стену!

– Прости, давай, я еще раз…

– Ты что не слушал лекции? Какая динамическая прочность у щитка шлема?

– Ты права… – Гэрри выронил камень.

Из подобного материала делают броню для современных вертолетов и даже танков.

Паола завозилась, удобнее усаживаясь.

Гэрри смотрел на это и совершенно не думал о том, что с каждым вздохом приближает свою собственную гибель.

– Иди уж, – вздохнула Паола. – Дай мне провести оставшееся время в хорошей компании с самой собой.

– Прощай, – тихо сказал Гэрри.

Повернулся и пошел по тропинке вслед за крошечной фигуркой Джекоба. Изо всех сил заставляя себя не оборачиваться.

 

 

Гэрри добрался до базы, когда индикатор показывал полтора процента.

Техник быстро разблокировал застежку и снял с головы будущего астронавта шлем.

– Паола!.. – начал Гэрри.

– Нет, – покачал головой руководитель испытаний. – Ты знаешь наши правила.

– Но она еще жива! Она сидит спокойно и воздух тратит меньше!

– Да, она ЕЩЕ жива, – согласился начальник.

– Почему?!

– Потому что, если бы мы спасали вас во время испытаний, никто бы не стал воспринимать их всерьез.

– Значит, правильно вот так, как Джекоб? Как вы?

– Правильно, как ты, – сообщил ему руководитель курса. – Всегда пытаться спасти товарища. Но, до тех пор, пока это не станет смертельно опасно для тебя.

– Это подло.

– А кто тебе сказал, что космос человеколюбив и честен? Запомни, всегда лучше потерять одного, чем всю группу.

– Потом… когда-нибудь… я, может, это и пойму. Но сейчас…

И Гэрри ударил своего начальника по лицу.

 

 

Гэрри не выперли из отряда, не посадили в карцер. Просто, заперли на сутки в изоляторе.

– Будешь писать заявление об уходе? – с интересом спросил его начальник курса, когда выпускал на свободу.

– Нет, если не выгоните, – сумрачно ответил Гэрри.

– Не выгоним. И, кстати, у тебя девяносто пять баллов за испытание.

– Если бы не засадил тебе по роже, было бы сто?

– Нет, девяносто. У тебя правильная реакция, – усмехнулся начальник, под глазом которого расползался шикарный бланш. – А вот Джекоб получил всего двадцать баллов и покинет наши ряды.

– Это правильно, – кивнул Гэрри. Облизнул губы и тихо спросил: – Паола?..

– Прожила еще полтора часа.

– Она очень мучилась?

– Увы. Смерть от удушья – неприятная вещ.

– Зачем так?

– А иначе нельзя. Иначе космос нам не покорить.

 

 

 

Глава 4. Возвращение

 

17.07.2054

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область. РСФСР

 

 

Странное он испытывал ощущение, возвратившись в этот двухэтажный дом в поселке Голубой Лес. Неожиданное понимание, что вернулся домой. Только сейчас Андрей осознал, как сильно полюбил это место и его обитателей.

Год, проведенный в Японии, был какой-то сумбурный и муторный. Родители постоянно пропадали в Джаксе, спешно готовясь к новой вахте на Лютеции. В средней школе Сакурагаока учится было ужасно тяжело. За три года жизни в России мальчик основательно отстал по японской грамматике. Хотя, языком он все-таки занимался в школе имени Комарова. К тому же Майка с тетей Настей часто дома на нем болтали, и регулярно смотрели свои анимэшки без перевода. А вот как быть с японской историей и литературой?

Да и другие предметы основательно отличались от тех, что были в русской школе. Какие-то сильно отставали, другие, наоборот, ушли далеко вперед по программе.

В общем, Андрейка, хоть и тратил на уроки большую часть свободного времени, со стонами отрывая его от игр и книжек, но скатился в самый низ рейтинга класса и бултыхался там на дне.

А это создавало трудности в общении с одноклассниками.

Всякие там отличники и активисты глядели на него, как на недоразумение и позор для таких великих родителей. А те, что учились паршивенько, в основном были или хулиганами, или туповатыми неинтересными созданиями. Так что друзьями Андрей опять не обзавелся.

Впрочем, мальчик давно уже привык к одиночеству.

Неприятно, конечно, когда все смотрят сквозь тебя. Особенно, девчонки, к которым у четырнадцатилетнего отрока уже начал проявляться интерес.

Кстати о девушках.

Андрей внезапно открыл, что Майя тоже принадлежит к противоположному полу. Да еще и довольно красивой его части. Перспектива опять жить с ней в одной комнате и спать на одной, хоть и двухъярусной, кровати неожиданно смутила мальчишку. Названная сестра раньше почти совсем не стеснялась «братца». Майка могла преспокойно переодеваться в той же комнате, и частенько ходила в одной майке и шортиках. Интересно, а сейчас как будет?

Но Андрей был готов даже к таким неимоверным трудностям.

«Если что, уйду в лес, построю шалаш и поселюсь в нем!» – с иронией подумал подросток.

Разумеется, ему этого никто не разрешит. Но вот просто так бродить среди сосен и берез он будет! Прежде мальчик очень редко уходил в походы один. Не из-за страха перед дикой природой, а, чтобы не беспокоить тетю и дядю. Все окрестности Звездного находились под постоянным наблюдением, и начальнику Центра подготовки сразу бы накапали на малолетнего нарушителя. Но сейчас-то он уже вполне взрослый. Даже паспорт получил в российском посольстве осенью, как только 14 лет исполнилось.

Так что Андрей предвкушал будущие экспедиции. А еще купание в Орловском карьере и летнюю поездку в Ялту, с лазаньем по крымским горам.

Как все-таки хорошо, что каникулы удлинились в полтора раза!

Правда, за ними маячил девятый класс русской школы. Но это страшило паренька не очень сильно. Все-таки здесь совсем не такое жесткое образование, как в Японии. Как-нибудь освоится. А потом, может быть, как и Майка, уйдет в какой-нибудь техникум. А может, и нет. Так далеко загадывать не хотелось.

Ведь впереди половина лета!

 

 

 

Глава 5. Оранжерея

 

28.11.2055

в 50 километрах от поселка Канжикужуак,

Квебек, Канада

 

 

Франции не повезло с климатом.

В ней, и других странах Средиземноморской Ассоциации, слишком тепло и солнечно. Это же относится и к заморским территориям. В Гвиане вообще экваториальные джунгли, тихоокеанские острова тоже отнюдь на Марс не походят.

Правда, в союзных государствах Сахары пустыня напоминает красную планету, и можно было бы разместить базу там. Но в этих странах уже которое десятилетие тлеют бесконечные гражданские войны.

Еще были острова возле Антарктиды, да и на самом ледяном континенте можно было станцию поставить. Элен так и не поняла, почему правительство ее страны отказалась от этой идеи. То ли слишком большое плечо для перевозок, то ли какие-то политические мотивы сыграли свою роль. Так или иначе, но решено было попроситься в гости к кому-нибудь из соседей по северному полушарию.

Проще всего было бы заключить договор с Россией. Но политики в высоких кабинетах не захотели этого. И так с евразийской державой сотрудничество чересчур тесное, просить их помочь и в этом деле посчитали зазорным.

Американцы из Американского Союза не пожелали пускать конкурентов по марсианской гонке к себе в Аризону или Нью-Мексико.

Так что пришлось договариваться с Канадцами. Тихоокеанский Союз, в который входила эта страна, сразу же ухватился за такую возможность. Вездесущая «Спейс-Икс» под это дело организовала обмен технологиями и забронировала места в экспедициях. Да еще и насчет своего астронавта для полета на Марс в составе французских миссий договорилась.

Не спроста это. В последнее время наследники Илона Маска активизировали освоение космоса. Три года назад перекупили у Американского Союза всю лунную базу и собираются нагонять в индустриализации спутника Земли другие державы. Строят зонды для изучения астероидов. Теперь вот о Марсе задумались.

Впрочем, это их дело. Главное, что Франция смогла построить макет своей марсианской базы на севере Лабрадора.

И встали на вершине невысокого пологого холма четыре толстые и плоские «консервные банки», да один купол.

Форма модулей была выбрана не случайно. Приплюснутые цилиндры толщиной в три метра и диаметром в пять было очень удобно попарно выводить на орбиту сверхтяжелой «Ариан-9». Потом буксир дотаскивал их до высотной эклиптической станции, перецеплял на марсианский грузовик, и тот неторопливо доставлял модули на орбиту Марса.

А с нее, уже по отдельности, блоки будущей базы спускались на огромных парашютах на поверхность красной планеты.

Правда, полностью затормозить в разреженной атмосфере не удавалось, и в конце траектории приходилось подрабатывать двигателями. Зато посадили оба первых модуля совсем рядышком.

Это было в 52 году. Тогдашняя третья короткая марсианская экспедиция только успела подтянуть модули друг к другу, соединить их переходом и подключить солнечные батареи. И улетела на Землю.

А вот следующая экспедиция 54-56 годов уже обосновалась там на полные два года.

Перед ее прилетом грузовик спустил на поверхность еще два блока. И теперь французские космонавты занимались достройкой базы до конечной конфигурации.

Через год Элен и ее товарищи отправятся на Марс. А вместе с ними будет спущен последний пятый модуль.

Он отличался от «консервных банок» своим видом – куполообразный с прозрачным верхом. Оранжерея.

 

 

Вот в ее копии сейчас и трудилась Элен Бонне. Женщине предстояло тщательно отработать расконсервацию оборудования, проверить его, опробовать в самых разных нештатных ситуациях и вырастить первый урожай.

Задача была очень трудная. Но француженка не унывала.

Мало кто на Земле мог похвастаться таким опытом работы с полностью автономными сельскохозяйственными системами. Все-таки с раннего детства Элен возилась подвале замка Бальер, где ее отец, один из богатейших олигархов Франции, построил для дочки «почти настоящую космическую оранжерею».

А потом были три месяца в русском «Куполе-П» – модели российской марсианской базы. И долгие годы биологических исследований в подводном поселке возле атолла Увеа.

Так что Элен только радовалась новой интересной работе, быстро наладила оборудование и принялась за его точную настройку.

 

 

Тихонько пропел сигнал комма-браслета. Женщина приблизила к лицу тонкую загорелую кисть, пропорхала пальцами по сенсорной панели.

На выдвинувшемся тонюсеньком экране побежали строчки сообщения.

«Поступила информация по иностранным участникам экспедиций 56-59 годов. Ознакомьтесь, когда будет свободное время».

– А оно у меня сейчас свободное! – весело сообщила сама себе Элен.

Уселась на легонькое креслице перед пультом контроля, сбросила изображение на большой экран.

И принялась читать биографические справки пятнадцати китайцев. Они в этот раз начнут обживать и вторую базу. «ГоЦзяХанТяньЦзюй» пошло еще дальше французов, и две свои базы изготовило как половинки огромного восьмиметрового диаметра шара. Так что теперь на поверхности моря Утопии стоят два купола. Первый они расконсервировали в нынешнюю экспедицию, а второй заселят в следующую.

Разобравшись в странных китайских именах, званиях и должностях, Элен открыла следующий файл.

Индусы. Шестеро космонавтов. Трое на орбите, и столько же на небольшой базе, в паре сотен километров от французской и русской.

Дальше. Американцы – пять человек на планете, из которых двое ученые-ядерщики. Американский Союз будет разворачивать небольшой трехмегаваттный реактор. И еще трое будут ковырять Фобос.

Ну и последние – россияне.

– Так, кто летит у них? – вслух проговорила Элен, с волнением и опаской ожидая, не увидит ли она…

Увидела.

«Станислав Семенович Бойченко. 35 лет. Майор воздушно-космических сил Николаевской республики. Место рождения: город Тывров, Украина. Выпускник Николаевского вертолетного училища. Специальность: пилот ударного вертолета. Участник Ангольской войны. Награжден орденами «Красной Звезды» и «Первого Августа» второй степени. Космонавт Росскосмоса с 2052 года. Экспедиция на Луну декабрь 53-го – май 54-го годов. Должности в марсианской миссии: орбитальный пилот, водитель, оператор многофункционального транспорта, инженер-электрик и связист».

– Я так и знала! – с некоторой паникой в голосе возгласила Элен. – Ну почему он не мог в другую попасть экспедицию! Да еще и связист тоже!

В составе французской команды русским языком кроме Элен хорошо владел только Фабьен, значит, связываться с русскими придется и ей тоже. А там, за пультом связи, будет сидеть Славик…

 

 

 

Глава 6. По наследству

 

05.05.2056

на орбите Лютеции

 

 

Федор Мисалов не любил пользоваться аватаром.

Он предпочитал работать в своем собственном теле. Пусть, одетом в громоздкий скафандр, пусть, рискуя жизнью.

И дело даже не в том, что, отправляясь на поверхность Лютеции, он мог проводить время вдвоем со своей женой и бессменным пилотом «Ласточки». Хотя, и это тоже.

Хану Федя любил все так же сильно, как в самом начале их романа. Нет, они иногда ссорились и зажигательно ругались. За этим с азартом и интересом наблюдал весь коллектив «Консоуми». Японские космолетчики даже делали ставки на то, как долго продлится скандал, дойдет ли до рукоприкладства – вернее Ханиного зубоприкладства – и кто первый начнет мириться.

Кстати сказать, Хана тоже пыталась участвовать в тотализаторе, но ее ловили за руку и обвиняли в подтасовке результатов и договорных матчах.

Ну так вот, Федор любил полеты на Лютецию не только из-за своей жены, просто, ему нравилось самому ощущать под ногами каменистую, покрытую реголитовой пылью поверхность, видеть скалы и кратеры, пусть, через стеклопластик шлема, но своими собственными глазами.

Все-таки зрение роботов-андроидов, хоть и было исполнено на запредельном техническом уровне, но уступало человеческому.

Оно прозаически упиралось в толщину канала связи.

Радиообмен между оператором и его аватаром часто приходилось производить даже не напрямую, а через один из двух ретрансляционных спутников, которые крутились по той же орбите, что и «Консоуми», но как бы по углам равностороннего треугольника.

Это позволяло покрывать почти всю поверхность астероида, кроме небольших зон на полюсах. Их тоже можно было бы сделать доступными, но вешать еще три ретранслятора специалисты Джаксы пока что не считали целесообразным.

Зато у андроидов были свои преимущества. Тонкие крепкие пальцы, которыми так удобно делать сложную работу и тактильные ощущения, передававшиеся оператору.

Поэтому на строительстве обогатительного комбината и на производстве все пользовались исключительно аватарами.

И Хана, во время своих прогулок-экспедиций, всегда гоняла по поверхности своего модифицированного робота.

А вот Федор – нет.

Он постоянно требовал от начальника базы, чтобы его лично доставили в тот или иной перспективный район, прыгал по Лютеции своими ногами и брал планетологические пробы с помощью допотопного молотка и сверхсовременных нанобуров.

Вот только…

«Долго ли это еще продлится?» – вздыхал иногда Федор Мисалов.

Ничего не поделаешь с годами. Через пять дней ему стукнет 59. Если бы остался в Росскосмосе, то уже четыре года был бы на пенсии. В Японии с этим легче – работай, пока есть здоровье. Но насколько его хватит?

Ой, как не хотелось Федору, чтобы этот полет стал последним.

Хануська ведь на еще одну экспедицию намылилась. А отпускать жену одну он совершенно не хотел.

Так что надо изо всех сил держать себя в форме, сохранять силу и бодрость.

 

 

Федор выбрался из капсулы. Сегодня пришлось-таки поработать дистанционно.

Начальник станции зажал горючее на полет:

– Федоро-сан, зачем гонять корабль, если аватару до места полчаса ходу? Вы же понимаете, что запасы топлива для «Ласточки» не бесконечны?

Вот и пришлось влезать в шкуру металлического робота, прыгать его ногами, отколупывать породу его руками, применяя дополнительное оборудование.

У Федора, кстати, виртуальные части тела были не столь экзотичными, как у жены – всего только пара мягких рожек, торчащих изо лба. Мысленно наклоняя их из стороны в сторону, планетолог управлял пробозаборником и другими навесными приспособлениями.

Хана говорит, что он при этом очень забавно морщится.

Ну да, она своими тентаклями шебуршит с абсолютно серьезным и даже важным выражением лица. Только тоненькие морщинки, недавно появившиеся в уголках ее глаз, подрагивают.

Федор вышел из капсульного отсека и пошел по бесконечно поднимающемуся вверх коридору к своему кабинету. Ну, то есть планетологическому отсеку, который он делил с помощником Ёшиюки. Парень был хороший. Молодой, но очень умный. Немного чересчур почтительно и предупредительно относился к Федору-сэнсею, но это ведь так принято у культурных японцев.

Сейчас в отсеке никого не было, и Федор, устроившись в креслице, углубился в работу.

Вообще, очень мало осталось на Лютеции неизученных мест. Так, глядишь, в следующей экспедиции он окажется без дела.

Нет, конечно, есть еще внутренности этого стокилометрового астероида, но их можно изучать только сейсмозиндированием. Там, на глубине, кстати, очень много вкусностей скрыто.

Но пока что бурить всерьез астероид или, скажем, раскалывать его термоядерными взрывами, никто не собирается.

Того, что он, Федор, наоткрывал на поверхности, хватит на многие десятки и сотни лет промышленной добычи.

А ведь существует еще пыльное море: толстенный слой реголитовых обломков и пыли, в которой есть все что угодно от водорода с кислородом, до трансурановых.

Впрочем, с последними на Лютеции не очень хорошо.

Пора прибирать к рукам еще один астероид.

Лучше всего Психею. Тем более, что его застолбила третья астероидная экспедиция 2044 года. Та самая, в которой участвовал и Федор Мисалов с другом – Рёкой Камэнаси – отцом Майки.

Так вот, по космическому законодательству срок собственности истекает через 15 лет после последнего посещения. И если до 2059 года ее не подтвердить, Психея может уйти в чужие руки.

Ну, теоретически может.

Потому что сейчас ни у одной страны нет кораблей, которые могли бы к ней долететь. Все заняты Марсом. И только лет через десять достаточно мощные суда появятся у Индии и Тихоокеанского Союза. А вот собственный планетолет, заточенный для освоения астероидов, Япония изготовит аккурат к 2059 году. Правда, тогда придется возвращать России уже основательно ухайдаканного «Королёва». Но соотечественники Федора переходить дорожку своему союзнику не будут. Они на Каллиопу нацелились.

Конечно, одним кораблем два астероида не потянуть. Но ведь, где один построен, там и второй можно собрать. Дело лишь в ресурсах и деньгах. А в астероиды Страна Восходящего Солнца вцепилась всеми руками-ногами-зубами.

Федор вздохнул, загоняя в глубокий чулан несбыточную мечту о полете к Психее. Не возьмут его старика в эту экспедиции. Вот Ёшиюки, может быть, слетает, если он, Федор, сумеет передать молодому планетологу весь свой опыт и любовь к космосу.

 

 

 

Глава 7. Монтажница-высотница

 

14.08.2056

возле поселка Улу-Юл, Томская область, РСФСР

 

 

Сначала меня на высоту не хотели пускать. Пришлось качать права:

– А как же закон о допустимом риске?!

– Да… плевал я этот закон! – чуть было не выматерился мой бригадир Андрей Семенович. Но, в последний момент, спохватился.

– Вы мою квалификацию видели?! – наседала я, подпустив в голос скандальные нотки.

– Видал я твою квалификацию! Во всех позах! – не унимался старый рабочий. – Вот… шмякнешься с сорока метров и останется от красивой молодой девчонки мешок с костями!

– Мешок? – переспросила я, прищурившись а-ля Хаякава.

– Мешочек, – поправился Семеныч. – Но это сути не влияет!

– Да не свалюсь я с вашей конструкции разлюбимой! – с отчаяньем заявила я.

Мне что теперь всю вахту сидеть на земле и ключи подавать?

– Семеныч, – подал голос Виктор – симпатичный парень с русой бородой. – Да пусти ты девчонку погеройствовать. Сам же таким был лет… э-э… тридцать назад. А я, честное пионерское, глаз с нее не спущу. За каждым чихом следить буду.

– Тебе бы только с молодой красотки глаз не спускать, – проворчал бригадир, и я с радостью услышала в его тоне нотки капитуляции.

– Пусть смотрит, я не против, – подбавив кокетства, разрешила я, а у самой ушки запылали.

– Ладно, – Семеныч отвернулся. – Только гляди, Витюня, я с тебя, если что, семь шкур спущу!

– Ура! – тихо порадовалась я, не удержалась и чмокнула бригадира в плохо выбритую колючую щеку.

 

 

С высоты пятнадцатиэтажного дома открывался невероятно красивый вид на стройплощадку, вагончики рабочего городка и пологие сопки, покрытые тайгой. Они уходили вдаль, куда хватал глаз. Ветер, никогда не прекращающийся на высоте, забирался под каску, ероша волосы на затылке. Я их увязываю в хвостик, и тот вечно торчит сзади щекоча мне шею. Надо бы постричься под мальчишку, но все лень. И потом, мне тогда какую-нибудь новую кличку придумают вместо «Кобылки». А она мне нравится, потому что я по восточному календарю почти что лошадь.

Да и вообще люблю я этих зверей. Платонической любовью. Потому как в окрестностях Звездного как назло ни одной конной школы нет, а ездить специально на занятия мне не позволяет природная ленивость.

В общем, пускай мой черный конский хвостик живет дальше. Тем более, что стрижка тоже требует времени и сил. А их у меня после рабочего дня совсем не остается. Вечером, после ужина, доползаю до нашего женского вагончика и валюсь на койку без задних ног. Ребята даже обижаются, что я на посиделки не хожу почти. Но трудовая жизнь оказалась для меня слишком тяжелой.

И это замечательно! Вот такой труд – он стоит усталости и лишений цивилизации. Когда видишь, как на глазах поднимаются установки и корпуса будущего завода, и к этому приложены твои руки, такая гордость пробирает!

Я перестегнула один из карабинов страховочной системы на следующую анкерную скобу, перебралась на пару метров вправо. Достала с пояса СВЧ-излучатель и принялась дальше обрабатывать сварной шов.

Неровный зазубренный валик, оставленный сварщиком, идущим впереди, под не видимым выхлопом моей горелки оплывает, делается аккуратным и зализанным. И еще более прочным. Молекулярная перестройка, однако. Теперь пластометаллические листы прорвутся где угодно, только не в месте соединения.

Глупая работа в наше время роботов-аватаров и строительных дронов?

Может быть. Но, зато, какая классная и приносящая радость.

Хорошо, что у нас в стране роботизацию ограничивают и оставили такие вот профессии для людей.

Тем более что монтажников-высотников, вроде Семеныча, Витьки и меня, влюбленных в истинно мужской – хе-хе – труд, достаточно!

Конкурс сюда на строительство Улу-Юльского органо-химкомбината был страшенный. Если бы не мой супер-красный диплом и куча дополнительных корочек, не пробилась бы.

Да, училище я закончила на одни пятерки. Даже по математике и английскому! Вот что значит настоящее интересное занятие.

Я как представлю своих бывших одноклассников, сидящих в душных классах, ну, или сейчас, в студенческих аудиториях, и корпящих над нудными предметами, так такая жалость накатывает.

То ли дело я! Занятия в мастерских, изучение всякого хитрого инструмента. Программирование настоящих промышленных 3Д-принтеров. Не тех бытовых игрушек, которыми я в детстве увлекалась, а огромных, создающих детали из самых разных материалов от резины до сверхпрочных пластмасс и сплавов. Причем, с плавными переходами из одного материала в другой.

Я на таком курсовую год назад исполняла. Красотень!

Или тестирование и настройка умных датчиков и хитрых приборов.

Мне пришлось, правда, до деканата дойти, чтобы разрешили прослушать курс пуско-наладки.

– Да, другой факультет, но я же на своем без четверок учусь! Еще несколько дополнительных курсов пройду спокойно!

– Несколько? – поднял бровь, ну прям как это любит делать тё-Настя, зам декана. – Мы, кажется, об одном сейчас говорим.

– Ну, – я потупилась, почти по-настоящему, завозила носком туфли по ламинату. – Мне бы еще сварные работы в объёме конструкционщиков изучить. И, у них же, высотные…

– Да-а, Камэнаси… Тебе палец в рот не клади. Всю руку сжуешь, – покачал головой зам декана. – Ты уверена, что не надорвёшься?

– Не-а! У меня организм молодой, выносливый! – сообщила я.

– Ну что с тобой делать?.. Ладно, дам я тебе разрешение, но, чуть что – сразу же отменю его.

– Согласна! – заявила я. – Если хотите, я буду каждые две недели у врачей проверяться у па… дя… В Центре подготовки космонавтов.

Это я на добивание, чтобы помнили, чья воспитанница. Не хорошо блатом пользоваться, но я ведь в благих целях!

 

 

Вот так у меня помимо диплома образовалась еще куча всяких сертификатов и корочек, благодаря которым я смогла прорваться на вахту в Улу-Юл.

На трехмесячную, правда. В октябре придется возвращаться в Королёв. У меня, вообще-то, распределение в один из сборочных цехов «Энергии». Меня и сюда не хотели отпускать, но я надавила на комсомольскую совесть, которая где-то валяется в пыльном ящике, давно мною позабытая, и воззвала к человеколюбию.

Человек в лице начальника учебной части училища послушал меня и неохотно согласился дать отсрочку на время вахты и провести ее как последипломную практику.

Но, когда она закончится, предстоит мне минимум на два года осесть в Королёве – крутить гайки и программировать роботов на заводе корпорации «Энергия».

И опять я вернусь в наш дом в Голубом Лесу, на радость тете и дяде.

По правде говоря, сюда я записалась не только потому, что мечтала о рабочей романтике. Мне давно уже хотелось попробовать самостоятельную жизнь. Так, чтобы вдали от дома, от друзей и знакомых. В совершенно новом коллективе.

Страшно было, но буквально свербило в одном месте.

Как оказалось, боялась я зря. Приняли меня просто замечательно. Правда, не обошлось без покровительственного отношения. Я превратилась в дочь полка какую-то. Все заботятся, при мне стараются не материться, насколько это возможно, конечно. Чуть ли не половина мужчин за мной аккуратно так ухаживают. Причем, по джентльменскому соглашению, не переходят на что-то более серьезное.

А я от всего этого тащусь, как удав по пачке дуста!

Впрочем, к подобному я привыкла и в училище.

У нас группа на три четверти из парней была, так что девушки всегда были в центре внимания.

Сама не понимаю, почему так и не закрутила за все три года ни одного романа.

Ведь целых трое ребят пробовали подбить ко мне клинья, и еще двое посматривали. Беда в том, что мне из всех них всерьез нравился только тот, что посматривал.

Дима сидел за соседнем столом, на первом курсе тихонько помогал мне решать контрольные по математике, пока я сама не подтянулась. А я, в отместку, исправляла чудовищные ашипки в его сочинениях.

Такой вот симбиоз, наполненный электричеством. Которое так и не разрядилось ни молнией, ни даже куцым разрядником. Я все ждала, когда же он преодолеет свою робость. Даже пыталась его подталкивать, создавая ситуации, когда мы были вдвоем. Но, увы…

Если честно, то на выпускном я разрыдалась не только потому, что было жалко расставаться с подружками и одногруппниками, но и от этой несбывшейся пэтэушной любви.

Вот так.

И сейчас меня вполне устраивает то, как складываются мои отношения в коллективе третьей монтажной бригады. Легкий щекочущий самолюбие флирт и ничего серьезного, о чем бы потом пришлось горевать при расставании.

 

 

Вообще, мне самостоятельная жизнь понравилась, но дома все равно лучше. Так что я решила, что не буду переселяться, когда вернусь, в общежитие в Королёве.

И продолжу каждый день ездить туда на электричке. За три года учебы я к этому привыкла. Да и дорога занимает ненамного больше времени, чем пеший маршрут от дома до школы. Особенно в плохую погоду, когда мне все же приходилось давать кругаля на транспорте, а не скользить по дорожке на лыжах или пешочком по осеннему или весеннему лесу.

Но это будет еще через два месяца!

Долгие и трудные. Но такие романтичные!

Дикая тайга, чистейший воздух. Необустроенный быт. А, главное – такая вот работа, высоко-высоко над землей, продуваемая ветрами, тяжелая и интересная.

Обидно только, что с подружками, особенно теми, школьными, этим не поделишься. Не поймут. Да еще и будут ужасаться от одной мысли, что их подвесят на тоненьких страховочных стропах на жуткой высоте.

А мне нипочём. У меня вообще страха высоты нету.

Вернее, он совсем слабенький, как раз такой, чтобы четко и строго следить за техникой безопасности.

Витя это быстро понял, и теперь присматривает за мной не с целью обезопасить, а просто потому, что ему нравится на меня, красивую, смотреть.

Ну и пусть. От меня не убудет, а женское самолюбие это тешит и сердечко волнует.

Кстати о сердечке.

Сейчас у меня небольшой перерывчик, пока этот самый Витя заканчивает сварку очередного листа оболочки химреактора. Позвоню-ка я одному человеку.

Я подтянула левую стропу, расслабилась, сидя в подвесной системе. Достала из кармашка трубочку коммуникатора, растянула экранчик и набрала номер, по которому давно уже не звонила.

Он откликнулся через долгую минуту.

– Привет, Майка! Извини, я на тренинге был.

– Тогда, может, позже?

– Нет, все нормально, он как раз закончился. У меня есть целых семь минут свободного времени.

– Тогда сядь и отдохни, а то на тебе лица нет, одна морда осталась, – ехидно сказала я.

Вид у Станислава Бойченко, действительно, был всклокоченный и усталый.

– Зато творя мордашка цветущая и румяная, – заявил Славик. – Где это ты, кстати.

– Гляди и завидуй, – я плавно покрутила камерой комма. – Правда, шикарная картина?

– Это ты на такой высотище?! – поразился молодой человек.

– Ага, завербовалась на строительство Улу-Юльского комбината! – похвасталась я.

– Настоящая монтажница-высотница! – похвалил Славик.

– А еще комсомолка, отличника и красавица! – перечислила я свои достоинства.

– Куда мне до тебя…

– Может в космос? – задумчиво предположила я. – Скажем, это… на Марс?

– Вот только это и остается, – широко улыбнулся космонавт.

– У тебя, когда старт?

– Девятнадцатого сентября. Ты приедешь проводить?

– Не смогу, – огорченно сообщала я. – Просто ужасть как хочется на прощание повиснуть на тебе и расцеловать, но вахта – есть вахта.

– Пролетарка, – еще раз улыбнулся он, но мне показалась, что в глазах промелькнула тень сожаления.

Может он взаправду не был бы против, если бы я осуществила свою угрозу о поцелуе?

– Гегемонка, – я подбоченилась.

На фоне распростершегося за моей спиной простора это выглядело, наверное, впечатляюще.

– Я ужасно рад, что ты позвонила. И, вообще, тебя видеть, – серьезно сказал Славик. – Ты молодчинка, и я горжусь знакомству с вами, мадмуазель.

И опять в его глазах при этих словах что-то неясное мелькнуло.

– Э… Мы так и будем друг другом гордиться на расстоянии, или все-таки когда-нибудь сблизимся? – кокетливо и двусмысленно осведомилась я.

– Заразка ты, все-таки. Вся в тетю!

– В Анастасию Сергеевну? – округлила я свои узкие раскосые глаза в притворном ужасе.

– Нет, в Хану Хаякаву.

– Ага. Я ее очень люблю, – сообщила я. – Кстати, месяц назад, перед вахтой, поговорили по дальней связи.

– Жалко, я с ней почти не знаком. Но очень даже наслышан.

– Вот вернешься с Марса, и они тоже как раз со своей Лютеции прилетят. Я вас познакомлю!

– Ловлю на слове! – Славик скосил куда-то взгляд. – Ладно, Майка, мне надо бежать дальше. Удачи тебе!

– И тебе хорошего полета!

Отбой связи.

А я вишу себе на высоте в сорок метров и отчего-то реву.

 

 

 

Глава 8. Homo homini lupus est

 

02.09.2056

мыс Канаверал

 

 

«Человек человеку волк» – эта фраза на латыни давно уже стала негласным девизом центра подготовки астронавтов НАСА.

Ни одна космическая держава не подходила к тренировке кандидатов в космонавты с такой жестокостью, как Американский Союз.

Даже Китай, который выжимал из кандидатов в тайконавты все соки и отбраковывал до половины из их числа, не шел ни в какое сравнение с американцами.

Будущих покорителей космоса набирали раз в пять больше, чем требовалось. И, бывало, к концу третьего года их не хватало.

Многие отсеивались на тестах и экзаменах, кого-то выгоняли врачи. А кто-то, как Паола…

Но большинство уходили сами, не выдержав нагрузок или попросту испугавшись.

Так, после того забега в скафандрах, когда компаньонку Гэрри оставили умирать от удушья в наглухо задраенном скафандре, ушли сразу четверо претендентов на звание астронавтов.

Гэрри остался.

Он был в ярости, и всерьез подумывал, не прихватить ли из своего бокса стоящую в углу скорострелку и разрядить ее в функционеров НАСА.

Но справился с эмоциями. В конце концов Паола, когда подавала документы в НАСА, знала, что может не дожить до космоса. И еще – Гэрри был американцем.

Он с детства привык к мысли, что его жизнь в любой момент может оборваться от автоматной очереди какой-нибудь «черной пантеры», что регулярно выбирались на охоту за белыми из соседнего «Черного пятна». Или оказаться в супермаркете, который решил подорвать исламский фундаменталист. Или в той же школе попасть под пули слетевшего с катушек пацана.

Такое происходило так часто, что в федеральных новостях уже перестали об этом рассказывать. Слишком много идиотов, свихнувшихся на виртуальных стрелялках или накачавшихся наркотиками.

Впрочем, у соседей по континенту, что на атлантическом, что на тихоокеанском побережье, были сходные проблемы. И это, несмотря на то, что оружие там купить гораздо сложнее, а полицейских во много раз больше.

В Американском Союзе, кроме городских шерифов, блюстителей закона почти что и не было.

Зато был сайт министерства внутренних дел, на котором любой гражданин мог посмотреть почем голова того или иного преступника. И кое-кто неплохо зарабатывал, охотясь на них.

А те же самые школьные стрелки или террористы в большинстве своем погибали от пуль обычных людей.

У Гэрри кроме скорострелки был пистолет Смит-Вессон, который он всегда держал в бардачке машины, а, иногда, и в кобуре подмышкой. Парень весьма метко стрелял, регулярно тренируясь в тире.

Правда, за всю свою жизнь ему так и не пришлось ловить на мушку живого человека. В школе приятели подбивали его отправиться вместе с куклусами на левый берег Миссисипи. И, если бы отец не выпорол тогда свое чадо, кто знает… Но сам Стивен Дункинс во время гражданской войны нарезал на прикладе СИГ-716 две дюжины насечек. И еще две добавил в 42-м, лично пристрелив грабителей, что попытались выставить придорожный магазин.

– Запомни, сын, это всё жертвы во имя здоровья нации! – часто говорил мэр городка Хелена Запад Хелена. – Во всех умных государствах это понимают. Вот у русских есть закон о допустимом риске, который разрешает даже подросткам заниматься экстремальным спортом или ходить в опасные походы по ихней Сибири. А япошки возродили испытания самураев. И только те, кто проходит их и остается живым, может поступить на государственную службу или пойти служить в армию и полицию. Но мы впереди планеты всей! Наш вооруженный народ – самый свободный в Мире!

Гэрри вспомнил напыщенные речи отца и усмехнулся.

Два дня назад он позвонил домой и сообщил своему старику:

– Папа, через неделю я улетаю в космос. Буду бурить Фобос.

Стив Дункинс пожевал тонкими губами и произнес:

– Я всегда знал, сынок, что ты вырастешь настоящим человеком. Зря ты не звонил раньше. Я давно уже хотел тебе это сказать.

– Спасибо, отец, – улыбнулся сын. – Когда вернусь, обязательно приеду домой, повидаться.

– Я буду ждать.

И бывший лейтенант-комендор «Трунстуна», один из четырех выживших в том бою с русскими, быстро нажал кнопку отбоя связи.

Но Гэрри успел заметить, как предательски блеснули две капельки в углах его глаз.

И был благодарен своему родителю за них.

Больше Гэрри Дункинса на Земле не удерживало ничего.

Со своей девушкой – Дженнифер – он простился месяц назад, пообещав, что не будет в обиде, если она не станет его ждать. Отцу позвонил.

Теперь молодому горнопроходчику предстояла дорога на мыс Канаверал, посадка в челнок, что доставит его на орбиту и три месяца полета до орбиты Марса, по которой крутился таинственный спутник Фобос, так и не раскрывший до сих пор людям свои тайны.

 

 

 

Глава 9. Колобок

 

03.02.2057

где-то в Московской области, РСФСР

 

 

Тимур проводил дочку до школы.

В этом не было никакой необходимости. Восьмилетняя второклашка Ришима была вполне самостоятельной личностью. Она строго следила за своим отцом, напоминала ему, чтобы он не забывал о домашних делах, и сама делала все большую их часть.

Второй причиной не слишком опекать дочку было то, что единственная школа располагалась в самом центре поселка, в трехстах метрах от их домика. Заблудиться просто невозможно, автомобильного движения почти никакого.

Ну а третья причина состояла в том, что поселок Сенокосный был одним из самых охраняемых объектов не только России, но и Мира.

Все дело в учреждении, расположившемся в этом тихом и живописном уголке Московской области. Учреждении, в котором так или иначе работали практически все жители поселка.

Киберцентр КГБ РСФСР. Те самые отделы «К» и «ВР».

Разумеется, Тимур Бадамшин тоже служил в этом ведомстве. Буквально месяц назад ему присвоили звание капитана КГБ, чем бывший кандидат в космонавты тайно гордился. Сам подсмеивался над этим, но лишь отчасти.

Без толики здоровой амбициозности он бы не сумел почти прорваться в космос, не стал бы помощником самого Кирана Чаудхари. Молодой мужчина привык всю жизнь самому себе доказывать собственную силу.

А то, что относился к этому с иронией, так это только в плюс.

– Пока, папа! – Риши шагнула в калитку школьного двора, помахала красной варежкой.

– Пока! – ответил Тимур, и, не удержался, напомнил: – Не забудь сказать Анастасии Викторовне, чтобы отметила тебя на круглосуточную!

– Пфе! – фыркнула пигалица, но явно утвердительно.

Школа была с функциями интерната.

Хотя обычно офицеры спецслужбы отправлялись в командировки не во враждебные государства, а в виртуал, но, бывало, детей приходилось оставлять надолго.

Вот и сейчас Тимур не знал, сколько времени продлится операция, так что решил подстраховаться.

 

 

Колобок катился по дорожке.

Он регулярно этим занимался. Каждый день Бабка и Дедка скребли по сусекам и изготовляли хлебного гомункула. И тот, по заранее известному маршруту, объезжал стороной незадачливых лесных жителей, чтобы закончить свое путешествие в желудке Лисы Патрикеевны. Было сказочным чудом, что рыжая плутовка при этом не растолстела как бочонок.

Но сегодня все было не так.

Первым пал заяц. Мохнатого гурмана буквально разорвало на клочочки, а челюсть, с торчащими длинными резцами, оказалась на верхушке ёлочки, под которой так любил сидеть грызун.

Потом наступила очередь Серого волка. Не того, что дружил с Иванушкой, и родичи которого так полюбились Добрым Молодцам в качестве ездовых пэтов. Этот волк был заточен на то, чтобы произносить фразу «Колобок-Колобок, я тебя съем!», громко щелкать зубами, а потом безуспешно охотиться на Зайку Серенького Под Ёлочкой Сидящего.

Не судьба была лесному санитару бегать сегодня за своим протагонистом. Вернее, они разделили одну и ту же судьбу.

Волчья шкура украсила осину. А под ней Колобок не поленился нацарапать на песочке корявыми буквами: «Шкура ничейноя. Каму нада бирите!»

Впрочем, на халявный лут никто так и не позарился.

Следующим по сценарию шел медведь.

Шел, себе, шел Михайло Потапыч… Пока не встретил на кривой дорожке Колобка. Медведь облизнулся. Ему страсть как захотелось свежей колобкятинки. Пробурчав что-то нечленораздельное, Михайло махнул когтястой лапищей, пытаясь ухватить пончика-переростка.

Мишка так и не понял, каким образом он оказался летящим по воздуху. Злобная выпечка проводила взглядом удаляющегося в голубое весеннее небо лесного великана, дождалась его возвращения – с треском ломаемых деревьев и грохотом разметавшихся камней, и продолжила путь мимо неаппетитной бурой кучи костей и клочков меха.

И пришла пора Лисы.

Патрикеевна, завидев приближающегося хлебушка, забрызганного чем-то красным, принялась по инерции восхищаться чудесными вокальными данными Колобка, но замолчала на полуслове, сообразив, что тот приближается в зловещей тишине.

Лишь быстрая реакция спасла рыжую от гибели.

Она оранжевой молнией отскочила в сторону. Высоко подпрыгнула и всеми четырьмя лапками обхватила горизонтальную ветку дуба.

Снизу послышалось: «пинг-понг» и «клац-клац». Лиса скосила глаз и увидела, как миникаравайчик подпрыгивает и пытается поймать зубами ее пушистый хвост. Пришлось его постыдным образом поджимать.

Колобок, поняв, что с Лисой не выгорает, плюнул в нее хлебным катышком и покатился дальше.

В направлении границы с Тридевятым Царством.

А Лиса, выждав немного, извернувшись как кошка, спрыгнула вниз.

Неторопливо, но целеустремленно последовала за нахальным хлебом.

 

 

– Товарищ полковник, аномальный объект движется в предсказанном направлении.

– Продолжайте действовать по плану!

 

 

На пограничном камне Тридесятого Государства руническими знаками было выдолблено:

«Направо пойдешь – Х… найдешь.

Прямо пойдешь – кота потеряешь.

Налево пойдешь – к Кощею попадешь».

Слово, начинающееся с буквы «х», было тщательно отцензурено зубилом.

Лиса остановилась лишь на мгновение.

Было ясно, что обзаводиться новым органом Колобку нафиг надо, кота у него тоже в наличии не имеется, а цель хлебного террориста не вызывала сомнения.

Левая дорожка ныряла в Дремучий Лес и проходила через Чащобу Непролазную. Ну, для кого как, а для ловкого рыжего родственника песца – вполне себе пролазную.

Вдалеке Патрикеевна услышала:

– Эй, Чудища Лесные! Выходи по одному! Я вас скопом ХХХ!

Лиса поморщилась на матерное слово и осторожно выглянула из-за десятиобхватного ствола дуба, опоясанного толстой «цепью из желтого металла».

В центре маленькой полянки стоял Колобок. Ну, то есть лежал, поскольку ногами этот кошмар пекаря обзавестись не пожелал.

Высоко вверху в кроне дуба что-то зашуршало, и из ветвей свалилась не то рыбина, не то девица. Булькнулась, почти без брызг, прямо в центр небольшого, но глубокого бочажка, высунула наружу торс с едва прикрытым зелеными волосами бюстом десятого размера.

А из леса выбрался старый пенек – Леший. Обросший кореньями и веточками. А рядом с ним нечто непонятное и отвратное на вид: все в ярко-зеленой вонючей слизи.

«Кикимора Болотная», – подумала Лиса.

– Трое на одного, да?! – обиженно и скандально вопросил Колобок.

Трое супротивников одновременно ухмыльнулись.

И понеслось!

Поляну испятнали мерзкого вида и запаха лужи, поползли из земли плети корней, полетели по воздуху струи воды, превращаясь в остры стрелы ледяные.

Но Колобок не слакал. Он в лужах не стоял, под корнями подныривал, от стрел уворачивался.

И жестко дамажил!

И ушла Кикимора, лишившаяся головы, в лес, словно зомби басурманский какой-то.

Леший, завязанный по канонам БДСМ в узел своими же корнями, был брошен в самую вонючую лужу и теперь в ней медленно растворялся.

А Русалка… Русалка осознала, что является рыбой лишь наполовину.

Так что бултыхнулась полудева, то есть уже полуженщина, обратно в бочажок, стеная о поруганной чести.

Лиса тихонько хмыкнула:

«Да, направо Колобку идти было без надобности!»

 

 

– Эффективность минибоссов?

– Не выше нуля.

– Удалось что-нибудь новое узнать об объекте?

– Очень мало, товарищ полковник. Аналитики работают.

– Приступайте к следующему этапу!

– Ох и вой поднимется после операции…

– Возместим!

 

 

На красную площадь Китеж-града вышел царь Салтан.

И завопил, прижимая к груди зажатую в кулак кожаную кепку:

– Товарищи! Сказочное отечество в опасности! Встанем как один на защиту земли русской и веры языческой! Не дадим супостату укатывать наши нивы и пашни!

И останавливались как вкопанные Добры Молодцы и Красны Девицы. Замирали не мигая, своими душами, далеко отсель обитающими, впитывая инфу о глобальном эвенте.

А потом, встрепенувшись, шли стройными рядами и нестройными толпами к порталам, чтобы переместиться на поле брани.

 

 

Тем временем Колобок выкатился из Леса Дремучего. Тропинка резко перешла в дорожку, вымощенную желто-оранжевым кирпичом.

По краям ее тут и там стояли маленькие аккуратненькие домики. Все они были пусты, а в крошечных садиках-огородиках были видны следы спешной эвакуации.

Лиса все так же следовала за хулиганским хлебом. Ее рыжая шерстка почти сливалась с оранжевой дорогой, надежно камуфлируя Патрикеевну.

Впереди показался пологий холм.

Колобок застыл на его вершине, как памятник футбольному мячу. Лисица с трудом подавила желание подкрасться и отвесить хорошего пинка.

Но не до шуточек ей было, и мелкая хищница тихонечко обошла хлебный катышек стороной. Взглянула на широкую долину, распростёршуюся внизу.

Там, между голубых ленточек ручьев, на зеленом ковре трав толпилась толпа рати невиданной. Да всё то были Добры Молодцы и Красны Девицы. Кто в посконных белых рубахах с вышивкой, кто в кольчугах, подметающих подолами землю, а кто и в панцирных доспехах.

И оружие у них было самое разное, от вил и грабель боевых до мечей кладенцов и посохов наимагических.

Да еще и многие ратники восседали на зверях своих верных. Волках серых да грифонах низколетящих, страусах механических и елифантах грузных… Каких только пэтов не было! Ан нет! Знамо каких! Никто не катался на колобкообразных гомункулах.

Но, чуяло лисье сердце, что после этих событий выпустит компания-разработчик патч с этим самым ездовым животным! Почему-то пришел ей в голову образ шара надувного, с ручками, на коем можно весело прыгать, усевшись задом.

А рать в долине пыталась изобразить боевые порядки.

Трудно и криво сиё выходило.

Привыкли Добры Девицы и Красны Молодцы сольно гамиться или в пати маленькие сбиваться. Лишь изредка ходили они рейдом на босса какого-нибудь крутого, но тоже шоблой невеликой и не особо сплоченной.

Но худо-бедно, подгоняемые зычными криками и руганью нецензурной рейдлидеров, выстроились защитнички земли исконно сказочной.

Впереди – жиденькая извилистая линия из «танков» могучих, в броню закованных.

За ними толпа нестройная из всех, кому не попадя. А сзади лучники с тугими луками, да маги-волшебники, своими посохами помахивающие.

Колобок качнулся и, медленно набирая скорость, покатился к войску невиданному.

И с каждой саженью подрастал он на вершок.

Вскоре на защитников Русского Леса катился румяный и пышущий жаром каравай.

Кошмар пекаря надвигался на оторопевших вояк, ввергая их в состояние ступором называемое.

Но опомнились бойцы рати русской, казахской, венгерской и даже английской. И наполнился воздух стрелами да заклинаниями.

Вот только согласованность действий была ниже самой глубокой гномьей шахты! Стрелы сгорали от файерболов, которые с шипением испарялись в струях воды, что была в девичестве растопленными копьями ледяными. И весь этот бедлам пронизывали ветвистые молнии, которые разбивали в пыль каменные глыбы.

Как вы думаете, хорошо ли было воинам рати сказочной, когда на их головы вылилось целое море горячей грязи?

«Нэт, нэ хорошо», – как сказал бы один товарищ с трубкой, если бы самооткопался из-под кремлевской стены и оказался здесь.

Но он не откопался, а бойцам некогда было материть безруких и безголовых дэдэшников. Потому что Колобочище уже было ростом с терем царский.

Импровизированный каток, одуряюще пахнущий свежевыпеченным хлебом, налетел на войско, втаптывая бойцов по самую шею в теплую жижу. Проехав сквозь боевые порядки и учинив геноцид над магами, Колобок принялся кататься по месту сечи.

Вскоре все поле брани представляло собой нечто похожее на гигантскую грядку, из которой торчали многочисленные шлемы Добрых Молодцов, и развевались по ветерку длинные русые волосы Красных Девиц.

«Что и следовало ожидать, – вздохнула про себя Патрикеевна, и побежала легкой трусцой, лавируя между торчащими из грязи головами. Те одна за другой исчезали с негромкими хлопками и облачками искорок.

Игроки разлогинивались.

Но не все.

Один Добрый Молодец с трудом выбрался из жижи, и теперь стоял на четвереньках.

Лиса как раз пробегала рядом, когда царь Солтан применил предпоследний довод королей.

 

 

Первым в звене несся Змей Горыныч о семи главах.

По бокам и немного сзади следовали двое его сыновей-трехглавиков.

А замыкали построение три внука, у каждого из которых в основании единственной шеи виднелись почки еще не проклюнувшихся головок. Что вид имело срамной.

Ящеры заложили вираж, легли на крыло и вошли в пике.

Вниз понеслись потоки огня, превращающего кирпич дорожки в стеклянистые лужи.

Но Колобок стал от обжига лишь краше и румянее.

Видя такое безобразие, змеи небесные пошли в когтепашную и головопашную.

Они нацелили на хлебушек остры когти, разогнались до сверхзвуковой скорости и ударили слитно, все разом.

Поднялось облако пыли, взметнулись вырванные с корнем деревья, искорками засверкали разбившиеся в осколки остекленевшие кирпичи.

А когда осело облако это, любой мог бы увидеть, что лежат болезные рептилоиды с шеями, завязанными в сложные морские узлы и торчащими вверх толстыми когтястыми лапками.

Любой, кроме Лисы.

Ибо перед финальным бабахом накрыла Патрикеевну тьма.

Теплая и мягкая.

С трудом выцарапавшись из нее и, мотая башкой, чтобы прийти в себя, пушистая зверушка обнаружила, что давешний Добрый Молодец героически спас ее, прикрыв телом своим.

Прищурив правый глаз и наклонив голову влево, Лиса разглядела над павшим богатырем тонкую полоску, стремительно укорачивающуюся и меняющую цвет с зеленого на красный.

Как только хитпоинты ушли в ноль, раздался мелодичный перезвон, и спаситель животных распался на облачко разноцветных полигонов.

Но Лиса успела ухватить за хвост оборвавшийся коннект и удивилась:

«Патрик Чайни. Великобритания. 15 лет».

«Ладно, это все потом», – подумала Лисица, и на подкашивающихся лапках поковыляла вслед за Колобком, резво миновавшим межевой столб с надписью: «Кощеево царство. Посторонним в…»

 

 

– Мда… Я, конечно, ожидал, что игроки его не остановят, но такое…

Полковник КГБ прикрыл глаза ладонью в международном жесте фейспалма.

– Товарищ полковник, – тихонько обратился к начальнику молодой лейтенантик, – на данный момент поступили четыре заявки.

– Серьезные товарищи, то есть господа?

– Очень. Финальные босы топовых виртмиров и крутейшие геймеры.

– Организуй им трансфер. Через те самые прокси-сервера.

 

 

Вековечный Дуб царил на границе мира.

Его корни впивались в землю, пронизывая насквозь плоский диск, стоящий на спинах мамонтов, топчущих панцирь гигантского омара.

В раскидистой кроне дуба золотой точкой поблескивал Сундук Кощея.

Перед необхватным стволом, преграждая к нему подступ, стоял черный-пречерный силуэт, в черном-пречерном шлеме, из-под которого доносилось размеренное: «Вдухх…Вшуххх…».

Колобок остановился в двадцати футах от Рыцаря Темной Стороны.

Дарт протянул вперед короткую массивную трубку, и из конца ее вырвался ярко-красный светящийся плазменный клинок.

Зашуршало и загудело, как на электрической подстанции, во время чемпионата мира по футболу, когда все разом включают видеостены.

Громко натужно дыша, Темный зашагал к Колобку.

Меч Рыцаря взвился вверх и нанес сокрушительный удар.

Он пришелся по самой макушке круглой печеньки. И, без малейшего для него ущерба, соскользнул по подрумяненному боку. Глубоко впился в землю.

Запахло озоном и гарью. Из земли полезли возмущенные дождевые черви, затрясли в воздухе крошечными кулачками.

Колобок, мстя за подземных жителей, подскочил и врезался в забранное решеткой рыло черной маски.

«Чпонк!»

Приспешник Темной Стороны Силы с размаха сел на задницу, выронив меч.

Но не успела рукоять, продолжающая испускать световой клинок, удариться оземь. Перехватили ее белые как кусковой сахар зубы съедобного монстра.

Не давая противнику опомниться, шарик из запеченного теста крутанулся и развалил рыцаря напополам.

– Я твой оте… – успел выкрикнуть Дарт, и навеки умолк.

А Колобок, вращаясь как циркулярная пила, принялся кружить вокруг дуба, вгрызаясь в него сверкающим и гудящим лезвием.

Вскоре дерево не выдержало, с оглушительным треском, выпустив во все стороны тучу щепок, начало медленно заваливаться. Ему потребовалось добрых полминуты, чтобы, сотрясши все мироздание, рухнуть.

Сундук шмякнулся на камни и развалился.

Из него резво выскочил противоударный заяц, как две капли воды похожий на первую жертву озверевшего рогалика. Но этот Косой не стал пытаться схрумкать Колобка, а припустил наутек.

Но, не тут-то было! Хищный хлеб вмиг догнал его и, вспрыгнув на спину, вцепился зубами в длинные пушистые уши.

Сложил зайца пополам.

Из пуза бедного зверика вылезла, перепачканная в крови, утка, и унеслась ввысь.

«И что ты будешь делать теперь?» – ехидно подумала Лисица.

Колобок в задумчивости катался кругами, словно чего-то ждал.

И дождался.

Громкий рев сотряс воздух.

На лике Ясно Солнышка появилась черная точка.

Она стремительно росла, превращаясь в силуэт истребителя:

«Джиан», – подумала Лиса.

«Лиса», – подумал пилот штурмовика Китайской Народной Армии и нажал на гашетку.

К крошечному круглому пятнышку полетели ракеты воздух-земля, понеслась очередь из бортовой пушки, ударили с краев крыльев две лазерные установки.

И развезся ад.

Из которого, заброшенный взрывной волной, вылетел закопченный шарик.

Ловко ухватился зубами за крыло самолета и, таким вот макаром, перебирая челюстями, быстро двинулся к фюзеляжу. Резким ударом пробил в нем отверстие и скрылся в самолетном нутре.

Пару секунд спустя Колобок прогрызся в кабину. Штурмовик рыскнул по курсу, как бы повторяя ту короткую возню, что произошла внутри него, круто изменил направление и устремился за уточкой.

Шансов у нее не было никаких.

Из разлетевшегося в стороны вороха перьев вывалилось белое в крапинку яйцо и кануло в морской пучине.

Истребитель снизился к Окияну и, сделав классическую «кобру», завис в воздухе, нагоняя реактивной струей на поверхности воды концентрические волны.

Фонарь раскрылся и вниз упал Колобок.

Струя раскаленных газов буквально вбила его в глубину.

 

 

Если бы Лиса могла заглянуть в глубины Окияна, то она увидела бы следующую часть эпической битвы добра со злом.

Зло, в виде начинающего размокать хлебного шара, опускалось ко дну вслед за яйцом Кощея.

Но на пути к трофею стояло Добро. Хочется сказать «с кулаками», но в данном случае это будет не совсем верным. Потому что у Кракена на щупальцах кулаков не имеется.

– Буль-га-га! – инфразвуком прогудел Капитан Барбосса и протянул к Колобку загребущие тентакли.

Но Колобок ни разу не был японской школьницей. Он не стал визжать: «Онегай, таскэтэ!», а, молча, кинулся на врага.

Повторилось практически то же, что и с шеями Змея Горыныча, но на следующем уровне сложности. Щупальца гигантского осьминога были связаны в макраме и запихнуты в самые неожиданные места кракенового организма.

 

 

Спустя пару минут Лисица наблюдала, как из моря-окияна выскочил круглый предмет, похожий на буек. Оставляя за собой кильватерный след, Колобок устремился к берегу.

В зубах он держал яйцо Кощея.

Не останавливаясь, чтобы просохнуть, рискуя размокнуть и покрыться плесенью, Колобок покатился к виднеющемуся неподалеку замку.

Лиса устало последовала за ним. Лапки у нее нещадно болели от долгого путешествия.

 

 

Замок Кощея был мрачен и неприступен.

Его регулярно пытались взять приступом Добры Молодцы, а, иногда, и Красны Девицы. Но безрезультатно.

Всем было известно, что пока админы не объявят мировой квест на уничтожение древнейшего жителя и владельца самой продвинутой версии искусственного псевдо-интеллекта в «Русском Лесу», того победить никто не сумеет.

Но Колобок явно так не считал. Да и не было дела рою вирусов-микроискинов, собравшихся в форму простенького НПС одной из популярнейших виртуальных игр России, до подобной ерунды. У него была ЗАДАЧА.

И неприступные стены пали перед ним, многочисленные ловушки бесцельно срабатывали, а ожившие доспехи ложились штабелями, отмечая путь монстра.

Лисица, опасливо поглядывая по сторонам, следовала за Колобком.

Вот и тронная зала.

На ледяном троне со спинкой из лезвий мечей сидел скелет в доспехах. Из щелей между костями и латными щитками лился зеленый свет.

– Я ждал тебя! – низким вибрирующим голосом сообщил Кощей.

Колобок не ответил, только прищурился и крепко сжал челюсти.

Яйцо дало трещину.

Кощей наклонился вперед, грузно уперся руками в колени, готовясь встать.

– Погодите, мистер! – раздалось справа от стены.

Из тени вышел сухощавый человек в кожаных штанах с бахромой и клетчатой рубашке.

Пальцы правой руки незнакомца подрагивали у кобуры с огромным хромированным кольтом.

Колобок вопросительно и, как будто с иронией, воззрился на еще одного противника.

– Файт! – громко прокричал Ганфайтер.

Время замерзло.

Лиса видела, как медленно-медленно вытягивает ковбой свою пушку.

Как Колобок подпрыгивает в воздух, не выпуская из зубов надтреснутое яйцо.

Как Кощей тянет вперед костяную руку в предостерегающем жесте.

Как вылетает из ствола гибкая пуля, как, прихотливо изменив траекторию, бьет ровно в серединку яйца. Как разлетаются осколки скорлупы.

И как переламывается от удара стального сердечника сверкающая игла.

И падают на каменные плиты зала осколки брони и костей.

А за спинкой ледяного трона из мечей со скрежетом разъезжаются створки потайной двери, открывая проход в тайное хранилище – упрятанный в виртуальном пространстве запасной канал доступа к евразийской энергетической системе. Информацию о котором так аккуратно слили месяц назад МИ-6.

В завязшем, остановившемся воздухе летит рыжая тень.

Острые лисьи клыки впиваются в щиколотку Ганфайтеру.

Время рывком обрело нормальную скорость.

Рассыпающийся мелкой легкой пылью Кощей, взорвавшийся изнутри Колобок, и ковбой, трясущий ногой, пытающийся стряхнуть вцепившуюся в нее Лисицу.

Ганфайтер опустил вниз дуло и выстрелил в беззащитное лисичкино тельце.

И пуля, только что разнесшая в крошки неуничтожимого Колобка, рикошетит от мягкого меха. А Лиса, не разжимая зубов, командует:

– Компи, логаут!

И мир опять замирает. На этот раз напрочь.

И только Лиса спокойно выпускает из пасти укушенную ногу и садится на задницу, оборачивает лапки пушистым хвостом.

– Черт! Как невкусно! – сплевывает она в сторону. – Надеюсь, на этом все?

– Да, товарищ капитан, – отвечает голос ниоткуда. – Мы его перехватили. Капсула хакера заблокирована. Наши друзья из Нью-Дели уже едут по адресу…

 

 

Тимур, пошатываясь, добрел до школы.

Возле ограды его терпеливо поджидала Риши.

Внимательно оглядела отца.

– Сильно устал, папа?

– Ага, – ответил киберполицейский. – Лапы буквально отваливаются и хвост немеет.

Риши обошла вокруг родителя, пристально разглядывая. Особенно место между спиной и попой.

– Нет там ничего, – заявила она даже немного разочаровано.

– Это тебе только кажется, – усмехнулся капитан госбезопасности. – На самом деле я сегодня весь день был лисой.

– Хорошо вам на службе, – вздохнула девочка – играете…

– Да, играем, – согласился Тимур, а сам подумал:

«Угу. Знала бы ты, сколько времени и труда потратил твой папа, чтобы научиться управляться с лисьим тельцем. Зато сегодня кое-кто доигрался. Кое-кто из «Киберджихада». Может быть, я очень на это надеюсь, что тот, кто приложил свои руки к гибели «Удханты» и… Кэйлаш».

Но виртполицейский понимал, что настоящих заказчиков того теракта, и тех, кто стоит за их спинами, еще предстоит найти и уничтожить.

И след теперь ведет в город Лондон.

«Кстати, случайно ли свела судьба рыжую лисичку и паренька из графства Уилдшир, что так героически пытался ее спасти?»

 

 

 

Глава 10. Форс-мажор

 

14.02.2057

плато Сизифа, Марс

 

 

Они ехали молча.

Легкий вездеход отмерял километры холмистого красновато-бурого плато, неторопливо увеличивая расстояние до французской станции и сокращая дистанцию до русской.

Станислав Бойченко внимательно следил за видной ему одному виртуальной дорогой и изо всех сил не позволял себе оборачиваться к пассажирке.

А Элен, нахохлившись, сидела в креслице и молчала.

В голове у нее проносились мысли и темы для разговора. Как это уже много раз бывало, когда она вела мысленные беседы с этим парнем.

Повзрослевшим за двадцать лет, но все равно таким узнаваемым.

Когда он, выйдя из шлюза, снял шлем, француженка буквально впилась глазами в лицо майора ВКС Новороссии. Она пыталась найти на нем следы прошедших лет. Войны в далекой южной стране, годов изнурительной подготовки, лунной экспедиции. Просто, неумолимого возраста. Но видела обратное: черты того юноши, в которого она так безоглядно влюбилась на занесенной снегами таймырской станции. И Элен с ужасом и смятением осознала, что ничего не прошло. Что она, как бочка с бензином, готова взорваться от малейшей искры.

Тогда она резко отвернулась и стремительно ушла в медицинский отсек, якобы, еще раз проверить давным-давно собранный контейнер с привычными ей медикаментами и инструментом.

Нет, у русских тоже прекрасный медицинский центр, и она до сих пор помнит, как он устроен и какие лекарства являются аналогами французских. Но в таком деле рисковать нельзя.

Угораздило же врача русской экспедиции получить тяжелую электротравму, да еще и серьезные ожоги! Ну прям, как тогда Славик на учебной тревоге!

Только сегодня все по-настоящему.

«Нет, русские, разумеется, грамотно оказали первую помощь и приступили к лечению. Но настоящий лекарь лишним не будет. И мне побыть хилом придется», – почему-то вспомнила старинный игровой жаргон Элен.

Вот и примчался водитель русской экспедиции к соседям, чтобы доставить Элен. Проще и быстрее было бы ей самой приехать на французском вездеходе. Но он, как на зло, в дальнем рейде, а ползти на тихоходном грузовике слишком долго.

И ехала теперь Элен рядом со Славиком.

Она постоянно поглядывала на его профиль, смутно виднеющийся за бликующим пластиком шлема. Заострившиеся и ставшие более четкими черты лица, плотно сжатые губы, прицельно смотрящие вдаль глаза.

«Все-таки он очень недоволен, что везет меня, – подумала женщина даже с некоторым облегчением. – Буду тоже деловой тон поддерживать и только! Но как же хочется хоть поговорить просто!»

 

 

А Станислав не был недоволен. Совсем наоборот. И чувство, всколыхнувшееся в груди и сжавшее сердце, при первом же взгляде на Элен, буквально клокотало в нем. Но мужчина понимал, что все напрасно.

Когда он вошел на их базу, чтобы дополнить на всякий случай запас кислорода в скафандре и… увидеть ее лицо…

Элен пристально уставилась на него, прожигая взглядом, а, затем, резко развернулась и твердым шагом вышла из тамбура, скрылась в глубине станции.

Когда она вернулась с чемоданчиком в руке, шлем ее скафандра уже был пристегнут.

Она, не проронив ни слова, выбралась вслед за Славиком на поверхность Марса, уселась на соседнее сиденье.

Осознавать, что рядом с тобой женщина, которую ты все еще любишь, и что она уже совершенно чужая, было очень больно.

Чтобы отвлечься от этого, Славик стал вспоминать приятные моменты едва начавшейся экспедиции.

 

 

Например, как они наконец-то долетели до орбиты Марса. Три месяца в тесном транспортном корабле не были особо приятными. Нудными они были, если честно.

Хорошо экипажу! Эти трое постоянно были заняты делом. Ребята и девчата из экспедиции, у которых были подходящие специальности, тоже активно им помогали.

А вот Славик – орбитальный пилот и водитель – тут был почти не у дел.

Лишь иногда дежурил у аппаратуры связи или лишний раз тестировал электрохозяйство. Но большую часть времени он был предоставлен сам себе.

Болтал с другими такими же бездельниками, перечитывал техническую документацию или листал на комме художественные книжки, да смотрел фильмы.

Но перелет завершился, и «Феоктистов» пристыковался к орбитальной станции.

Как были им рады трое ее обитателей! Еще бы! Два года они мариновались на ней, общаясь со своими коллегами на поверхности и космонавтами других стран лишь по телесвязи.

А еще очень гостеприимно встретила прилетевших Светлана.

Добрая кибернетическая хозяйка станции изо всех сил заботилась о целой ораве прибывших космонавтов. Сейчас, на короткое время, народу стало аж четырнадцать человек!

– Как я люблю противостояние с Землей! – щебетала она. – И с друзьями-искинами можно болтать с совсем крошечной задержкой. А, главное, прилетают корабли с вами – людьми!

– Да, возле Марса то еще столпотворение! – поддакнул капитан «Феоктистова».

Орбитальная станция, кроме «Светы», была только у индийцев. Французы обходились без нее. Американцы свою станцию подвесили на квазисинхронной орбите с Фобосом, чтобы удобнее было в нем ковыряться. А китайцы в этом году расширяют базу на поверхности этого все еще горячего спутника. Раньше у них там был только пост, а вот теперь тайконавты решили обосноваться на Фобосе всерьез.

«Ну и пусть! – подумал тогда Славик. – Мы и дальше будем Фобос изучать автоматами и дистанционными роботами. Вон, японцы на «Светлану» две вирткапсулы завезли, и сейчас один их космолетчик и один наш, обитающие на «Свете», регулярно ползают в железных телах по поверхности! И нипочём им жара в сотню градусов по Цельсию!»

Станислав даже немного позавидовал ребятам, остающимся на орбите.

То есть не только ребятам. В этой экспедиции от Японии прилетела космолетчица. Да еще и не японка, а кореянка.

Но, какая может быть зависть, когда его ждала ПОСАДКА!

 

 

Планетолет отстыковался от «Светланы» и медленно отплыл в сторону.

Двигатели ориентации точно зафиксировали его расположение в пространстве.

Негромкий звуковой сигнал пропел в шлеме пилота несколько мелодичных и одновременно веселых тактов.

Станислав невольно улыбнулся и включил маршевый двигатель.

Струя плазмы, являющейся по сути сверхперегретой водой, ударила вперед по ходу движения, тормозя небольшой корабль, изменяя его орбиту.

Появилась слабенькая гравитация. Но ненадолго.

Славик, внимательно сверяясь с программой полета, отключил двигатель. Задержись он на доли секунды, и это сделал бы автопилот. Именно в этом состоит теперь шик и профессионализм пилотов – исполнять свои обязанности настолько четко, чтобы не срабатывала автоматика!

После принятия закона о контролируемом риске почти все опасные и ответственные профессии вернули людям. До этого все больше дел на Земле и в космосе передоверяли электронным помощникам, пока люди не почувствовали, что превращаются в безвольные приложения к машинам, которые делают за них все самое сложное и интересное.

Кстати, очень важную роль в продвижении этого закона сыграла Хана Хаякава, поднявшая после полета на Юпитер волну. А Анастасия Белякова, когда ее избрали депутатом в Верховный Совет, тут же подала в Госдуму законодательную инициативу. Не одна она, конечно, но голос знаменитой космонавтки, ученой и «просто красивой женщины» добавил веса сторонникам «сохранения человеческой природы».

Так что сейчас именно Станислав Бойченко вел планетолет на посадку, а умная и чуткая автоматика лишь подстраховывала его, готовая, правда, перехватить управление, если он зарапортуется. Но он этого не допустит!

А корабль все ближе к Марсу. Его плоское днище начинает ощущать сопротивление разреженной, но очень протяженной атмосферы. Но его недостаточно, чтобы остановить двадцатитонный корабль за один заход.

И Славик щелкает массивным и тугим тумблером парашютной системы.

Пиропатрон выстреливает сложенный купол назад, и микромоторчики, подергивая за стропы, добиваются раскрытия трех огромных полотнищ. По началу они очень вялые. Молекулы углекислоты слишком редки на этой высоте.

Значит, пора помочь.

И Станислав опять включает двигатели. Очень и очень плавненько, чтобы не схлопнуть парашюты. Тут крайне важно чувствовать баланс между ускорением и высотой.

Но мастер пилотирования провел сотни часов в виртуалке, имитируя этот полет и учась выходить из возможных нештатных ситуаций.

Славик сжал зубы так, что на щеках появились желваки. И медленно-медленно принялся увеличивать тягу.

В шлемофоне пропели тревожные ноты.

Новороссец быстро взглянул на монитор, чуть ускорил набор мощности.

Приятная музыкальная фраза была ему наградой.

Купола над длинным и закругленным в вершине конусом планетарного корабля наполнились невидимым газом, расправились, обретая упругую круглую форму.

А внизу буровато-красная, изрезанная горами и кратерами, поверхность Марса.

Она разворачивается, распахивается, становится из сферической плоской.

А парашюты всерьез натянулись.

Теперь они сами прекрасно тормозят корабль.

Славик выключает двигатели. Они ему еще понадобятся, но значительно позже.

Постепенно увеличивается сила тяжести.

Она уже почти как на Земле. Скорость, отображаемая на навигационном экране, все заметнее падает. Уже только километр в секунду. Все равно гигантская, но ведь и до поверхности еще лететь и лететь.

И все-таки, какими бы не были большими купола парашютов, но затормозить в атмосфере в десятки раз менее плотной, чем земная – невозможно.

Когда до поверхности осталось меньше километра, а скорость падения уменьшилась до ста восьмидесяти метров в секунду, Славик вновь включил двигатели.

И тут же услышал тревожный и бодрящий звуковой сигнал.

«Чуть поторопился», – подумал пилот.

Но, совсем чуть-чуть, и автоматика его не поправила. Все в пределах допуска.

Весь напружинившись, как тогда в пилотском кресле ведущего бой КА-59, Славик плавно, но быстро увеличил тягу.

Мельком взглянул на состояние парашютов – все в норме. Не погасли, но натяжение строп ослабло. Еще немножко…

Пора!

Еще один тугой тумблер. Чтобы случайно не нажать.

И парашюты отстрелены.

Резкий толчок, ослабление тяжести. Станислав дает кораблю упасть, оторваться от неторопливо опускающихся куполов.

Боковой маневр, и он увел кораблик из-под тонких полотнищ.

И сразу же увеличил тягу посадочных двигателей.

Неумолимая сила вдавливает его в ложемент.

Ничего, это ненадолго.

Теперь для Славика существует две стремительно меняющиеся цифры: высота до поверхности и скорость. Нет, экран заполнен еще кучей информации, вроде координат точки посадки, скорости ветра и прочего, но эти две цифры важнее всего.

И пилот выводит их почти в ноль.

Несильный толчок – это спружинили выдвинувшиеся опоры. И тишина.

Ужасно хочется вытереть вспотевший лоб. Но шлем защелкнут.

 

 

А потом был первый месяц на Марсе. Самый интересный и трудный. Когда все в новинку, тело еще не привыкло к уменьшенному в три раза весу, а надо как можно скорее освоиться на новом рабочем месте. Полностью разобраться с оборудованием, тщательно изученным на Земле в аудиториях и на макете станции, располагавшемся на Таймыре. Совсем рядом с тем стареньким «Куполом-П», где до сих пор парни и девушки проходят самую волнующую в жизни практику.

И где когда-то…

 

 

Они так и не сказали друг другу ни слова за все бесконечные два часа пути.

Сначала молчание было наэлектризовано и буквально жгло изнутри, потом…

Потом в какой-то момент Славик осознал, что ему хорошо вот так ехать вдвоем. Чувствовать, что Элен на расстоянии вытянутой руки.

И… может быть правильно, что они молчат? Куда хуже было бы вываливать упреки, накопившиеся за долгие двадцать лет.

За то, что он так и не приехал к ней в гости. За то, что она не ждала его, когда Славик прорывался из окружения в горах Анголы, а вместо этого вышла замуж за другого. За то, что он так никогда ей даже не позвонил. За то, что она не захотела встретиться с ним в Дели, сбежала, как только узнала, что может с ним пересечься.

И множество-множество подобных «за то».

А так у Славика есть хотя бы иллюзия, что они просто так молчат. И вместе глядят на Марс, о котором так долго мечтали.

А потом как-то стремительно выросли строения российской базы.

Космонавты вдвоем нырнули в тамбур.

Дождались смены атмосферы, выбрались из скафандров.

И одновременно протянули руки к сенсору двери.

Соприкоснулись и застыли так на долгие два удара сердца.

Но дверь открылась, и Элен, стараясь не смотреть на своего спутника, резко и с наигранной жизнерадостностью спросила у встречающей их Виктории Сытниковой – инженера и второго врача экспедиции:

– Где мой больной есть?

– Пойдемте! – обрадовалась Вика. И невольно похвалила: – Вы так хорошо говорите по-русски!

– Раньше лучше, – сообщила Элен и бросила быстрый взгляд на Славика. Сразу же отвернулась: – Была практика!

Они ушли, а Славик привалился к стене. Опустил плечи:

– Устал? – сочувственно спросил Роман – начальник экспедиции.

– Немного, – отрешенно согласился Станислав.

– Знаешь что, Славик, – в мягком голосе командира послышалась твердая сталь. – Ты мне не нравишься. Совсем. Давай-ка говори, что случилось.

Станислав глубоко вздохнул. Играть в тайны с людьми, с которыми предстоит прожить два года на крошечной станции, нельзя.

– Элен, – сообщил он. – Мы с ней… дружили в юности. Вместе провели смену на макете этой базы. И… вот…

В глазах Романа промелькнуло понимание. И он, вот умница, сразу же постарался увести разговор в новое русло:

– В «Куполе-Д»?

– Нет, в «Пэ»! – даже с легким негодованием поправил Славик.

– А ты, когда там был?

– В тридцать шестом. Осенняя смена, – сообщил Славик.

– А я весной тридцать седьмого, – вздохнул Роман. – Совсем чуть-чуть не состыковались!

– Ага, прикольно было бы, – вспомнив детский жаргон, ответил Славик.

– Да, времена были… – с явной ностальгией высказался Роман. – Жаль, из нашей группы только я в космос прорвался. А у вас?

– А у нас почти все, – похвастался Станислав. – Только командир так и не прошел по конкурсу. Обиделся на всё и на всех, и больше с нами, счастливчиками, не контачил.

– То есть теперь в космосе целых четыре участника вашей смены? – поразился Роман.

– Нет, – оживившийся было Славик, опять угас. – Только мы с Элен.

– Почему? – тихо спросил командир.

– Кэйлаш Бадамшина, – так же тихо ответил Славик.

Во взгляде Романа появились настоящая боль и сострадание. Любой космонавт любой страны мира знал наизусть имена тех пятерых индийцев, что не вернулись от кометы Чурюмова-Герасименко.

– Прости, – попросил Роман.

– Не за что, – чуть поморщился Бойченко. И закончил: – А ее муж Тимур, он тоже был с нами на Таймыре, ушел из отряда космонавтов. Стал киберполицейским.

 

 

 

Глава 11. Доктор Элен

 

15.02.2057

плато Сизифа, Марс

 

 

«Нет, это какое-то свинство! Отчего меня дрожит в его присутствии!» – почему-то по-русски думала Елен, пытаясь сохранить светское выражение лица во время общего ужина.

Многолетняя тренировка на трапезах и званых обедах в замке Бальёр помогала слабо. Да и отвыкла за последние годы женщина от соблюдения этикета. Дома появлялась раз в несколько месяцев, обычно на дни рождения мама и папа. А в остальное время училась, плавала в глубинах океана, тренировалась на космонавтку. Или работала в медицинских клиниках.

Вернее, училась работать в медицинских клиниках.

Ее подготовка по специальности «космическая медицина» требовала огромной и разнообразнейшей врачебной практики.

И сейчас это помогло.

Элен не упала в обморок при виде обожженного электричеством русского коллеги. Операцию по пересадке кожи провела мастерски. С точной настройкой реанимационного оборудования справилась великолепно.

Теперь, если не случится чего-то совершенно непредвиденного, за жизнь Арсения можно не опасаться.

Но оставлять тяжело раненого человека на попечение второго врача русской экспедиции пока нельзя.

Элен оценила квалификацию Виктории, как неплохую, или даже хорошую, но совесть будет ныть и грызть, если сама француженка не останется хотя бы до состояния стабильно-поправляющегося. А это не меньше недели.

Так что таких вот совместных трапез будет еще ой как много…

И Славик опять и опять будет сидеть напротив нее. Изо всех сил стараясь прятать глаза, которые слишком сильно его выдают.

«Ну, почему он так?! – чуть ли не с болью думает Элен. – А сама я?»

Как только еда закончилась, женщина грациозно встала из-за стола. Малая гравитация делает движения еще более плавными, но и то, что она французская аристократка – дает о себе знать.

– Благодарю за вкусный ужин, – вежливо поклонилась Элен. – Капитан, можно я погляжу вашу оранжерею? Перед сном хочу на растения любоваться.

– Конечно, – соглашается Роман. – Славик, проводи гостью.

Тот замирает, а Элен со светской улыбкой спрашивает:

– Почему Станислав?

– Так он помогает Арсению с ней заниматься, – совершенно спокойно отвечает капитан.

Но Элен замечает чуть-чуть прищуренные глаза. Да, она хорошо умеет разбираться в лицах.

На секунду женщине хочется отказаться от экскурсии, но гордость говорит: «Какого беса! Прости, Господи!», а азарт подзуживает: «Ах так?! Ну и превосходно! Сейчас я на этом солдафоне отыграюсь! Игнорировать он меня будет!»

Славик скованно идет рядом.

Предупредительно открывает перед Элен тугие тяжелые гермодвери.

В крошечной оранжерее русской станции все так знакомо! Почти двадцать лет прошло, а Элен, оказывается, все помнит! Некоторые приборы поменялись и полочки с растениями расставлены по-другому, но все равно здесь почти так же, как на ее «совсем настоящей марсианской оранжерее» в «Куполе-П».

Элен нежно провела рукой по сочным зеленым стебелькам чеснока, автоматически на градус подняла температуру в отсеке с салатом, проверила влажность и освещение.

А Славик стоит у стеллажа, чуть придерживаясь за его край.

– Значит, ты не бросил цветочки-травки? – спрашивает его Элен.

– Как видишь, – сумрачно отвечает мужчина.

– А в Анголе тоже с ними возился? – не удержалась от подколки француженка.

На лице Славика одновременно легкая улыбки и застарелая боль:

– Нет, там растения другие. Но, да, пришлось, когда скрывались в лесах.

– Я знаю, – негромко говорит Элен и отворачивается.

– Тебе Тимур рассказывал?

– Да, и Компи, – невольно сдала друзей Элен.

– Ты с ним знакома? – удивился Славик. – И когда успела?

– Еще тогда… Когда тебя искали.

– А он мне сказал…

– Это я попросила, – призналась Элен. – Компи сопротивлялся долго. Говорил, что роботы врать не умеют. Но он ведь не робот!

– Понятно, – негромко сказал Славик. – Но, почему?

– Потому что… – тихо ответила Элен.

И вдруг поняла, что больше не может…

Очень долгий и плавный шаг.

И она касается его.

И от одного этого дрожь по всему телу.

И руки, взметнувшиеся вверх, нежно и крепко обнимающие его за шею.

А губы уже встретились.

Все исчезло. Осталось лишь ощущение полета, мягкой нежности и счастья. Тревожного, но сладкого до одури.

 

 

Нет на марсианской базе ни одного уголка, на который бы не были направлены хотя бы парочка камер. Даже санузел не исключение, хотя, видео с него доверено отслеживать только искину. Потому что нельзя оставлять космонавтов, что работают за сотни миллионов километров от Земли, без присмотра. Правда, против такого тотального надзора выступали всякие правозащитники, да и многим космонавтам такое не нравилось. Именно потому все большую часть видео доверяли рассматривать искинам, причем обезличенным.

Но, помимо бесстрастных компьютеров, живые операторы связи тоже поглядывали на экраны, боясь пропустить что-то действительно важное.

К сожалению, даже если что-то удавалось заметить первыми, из-за задержки сигналов быстро вмешаться из ЦУПа нельзя. Иногда это очень тяжело или даже жутко. Вчера, когда несчастье случилось с Арсением, наблюдатели с Земли полминуты смотрели на экраны, не в силах никак повлиять на события, или хотя бы позвать на помощь экипаж.

К счастью «марсианцы» – как до сих пор звали с подачи Ашота Оганесяна участников марсианских экспедиций – сработали оперативно.

Но сцены этого бесконечного реалити-шоу бывают самые разные.

И вот сейчас Галина Маликова не знала, что делать. То, что происходило в оранжерее, было круче и откровеннее, чем в немецкой порнушке. Но неизмеримо чище и эмоциональнее, чем даже в лучшем японском хентае.

Наблюдающая почувствовала, что невольно возбуждается, при виде того, что вытворяли эти дорвавшиеся друг до друга любовники.

Женщина отвернулась. Глубоко вздохнула, и, протянув руку, сжала изображение, сдвинула его в верхний левый угол экрана.  Постаралась расслабиться и лишь краем глаза приглядывать за происходящим на Марсе.

Это было очень трудно, потому что та любовь и страсть, которой были переполнены эти двое, завораживала и притягивала взор.

Оператор подумала, что ей придется отчитываться о произошедшем перед начальником программы, и твердо решила, что видео ему пересылать не будет ни за что! Пусть хоть увольняют! Впрочем, Олег Геннадьевич человек хоть и строгий, но хороший. Наверняка поймет свою подчиненную.

 

 

А на Марсе…

– Что-то долго они в оранжерее застряли, – проворчал Александр – геолог экспедиции. – Может, сходить, проверить, все ли там в порядке?

– Не надо, Саша, – остановил его командир. – Я думаю… Я надеюсь, что у них все очень хорошо.

И поймал на себе понимающий взгляд Александра.

 

 

У них не было хорошо.

Было сказочно.

И совершенно… Ну совсем-совсем невозможно было друг от друга оторваться. Словно два кусочка разломанного магнита, что разнесли далеко-далеко, вдруг встретились и соединились так, что не разорвать, не разглядеть следа, где был разлом.

– Что будем делать? – спросил Славик.

– Попрошу вашего командира, чтобы мне здесь разрешил поселиться, пока Арсений не поправится окончательно, – и Элен тихонько не то засмеялась, не то промурлыкала, как сытая и довольная кошка. – Надо же за растениями смотреть.

– Думаешь, согласится?

– Конечно. Он у вас очень замечательный!

И еще плотнее прижалась к своему Славику.

 

 

 

Глава 12. Работа и отдых

 

04.05.2057

Фобос

 

 

Совершенно обнаженные Гэрри и Саманта висели в центре небольшого помещения базы.

Их тела сплетались и ритмично двигались в причудливом танце.

При этом любовники медленно плавали от пола к потолку, от стены к стене.

Самое главное было не сломать при этом какие-нибудь приборы или не включить ненароком пульты.

Впрочем, все было предусмотрительно отключено и заблокировано, так что мужчине и женщине скорее грозила опасность ушибиться.

Но Гэрри и Саманта, не смотря на всепоглощающую страсть, оставляли в сознании место осторожному наблюдателю, и, когда приближались к очередной поверхности, то тот или другая прерывались на миг и легонько от нее отталкивались, направляя переплетающиеся тела в следующий медленный полет через помещение станции «Фобос-буровая».

Но, все-таки, далеко было этим двоим до самозабвенного занятия любовью в невесомости, непревзойдёнными мастерами которого являлись Хана и Федор Мисаловы-Хаякава. Да и с разнообразием поз, что придумывала японская первопроходчица космической любви, у американцев была напряженка.

Хотя Саманта честно пыталась исполнять всякое разное из скандально знаменитого бестселлера «Камасутра на небесах», который Хана Хаякава написала в начале сороковых, между экспедициями к Лютеции и на Европу.

Эту книгу, кстати, богато иллюстрировал один из лучших японских мангак, а, по совместительству, известный автор хентайных додзинси. Главная героиня его графических рисунков была невысокая, темноволосая, с весьма узнаваемой прямой черной челкой, почти скрывающей глаза. Была она, правда, лет эдак на двадцать моложе тогдашней Ханы, и с грудью размера на четыре больше, но таковы издержки жанра.

Книга принесла японке известность чуть ли не большую, чем космические рейсы, а уж денег в семейный бюджет Мисаловых-Хаякав навалила немереное количество. Еще бы: десятки переизданий на 18 языках, общий тираж под сорок миллионов экземпляров.

Говорят, даже на арабском ее выпустили, и отпечатанные на пергаменте книжки в кожаных обложках канули в гаремах ближневосточных шейхов.

Ну так вот. Потом многие космонавты и космонавтки, а также космолетчицы, астронавтки и, даже, ходят упорные слухи, тайконавтки, пробовали повторить описанное Ханой, и изобрести что-то новое.

Впрочем, Гэрри, Дэвид и Кевин не были особо притязательными в сексе.

Хотя, нет, Кевин тоже любил поэкспериментировать. И в прошлой вахте, которую они вдвоем с Самантой провели на Фобосе, двое астронавтов даже придумали еще одну позицию, не описанную Хаякавой. О чем с гордостью сообщили на Землю в Хьюстон.

Но их расстроили, что подобное уже «запатентовано» все той же неугомонной японкой и вошло в очередное издание ее книги, которого они, астронавты, еще не читали.

А еще куратор экспедиции проворчал, что: «Лучше бы вы с таким рвением работой занимались!»

Но без видимой строгости. Включить в экспедицию женщину, не связанную особыми этическими ограничениями, прекрасно ладящую в этих вопросах с тремя мужчинами, оставленными на два года на орбите Марса, было не бесспорным, но, как оказалось, правильным решением. В Хьюстоне посчитали, что это полезнее, чем виртуальный секс с искусственными личностями, который практиковали японцы, а, глядя на них, и некоторые другие космические агентства.

Вообще, у американцев лежание астронавтов в вирткапсуле было крайне ограниченным. Слишком неприятный пример представляли северо-восточные соседи Американского Союза, где количество «погруженцев» и людей со всевозможными виртуальными синдромами и маниями, неуклонно росло. Нет уж, пусть лучше астронавты занимаются здоровым сексом. Главное, чтобы кто-то из них не влюбился всерьез в Саманту.

Но психологи бдили, и пока что все шло вполне нормально.

Астронавты воспринимали такие вот физические упражнения как очень приятное занятие, и не больше. Все-таки моральные нормы межполового общения в Американском Союзе ненамного строже, чем у его соседей на Атлантическом или Тихоокеанском побережье. А отсутствие борцов с сексизмом и превалирования в половой сфере ЛБГТшников делали срединноамериканские штаты чуть ли не самым раскрепощенным в плане гетеросексуализма государством.

Хотя, лично Гэрри подобный «спорт» немного напрягал. Отец пытался его растить в пуританском стиле. Но куда деться от влияния друзей, одноклассников, и, особенно, одноклассниц. Так что то, что молодому астронавту приходилось делить женщину с двумя товарищами, его не коробило.

Так же, как и Дэвида с Кевином. Наверное, если бы им пришлось бороться за Саманту, могли и конфликты возникнуть. Но астронавты все время работали попарно. Двое на орбитальной станции, двое на Фобосе.

 

 

Три дня назад Кевин вернулся на станцию, летающую по квазисинхронной орбите, возле Фобоса. Саманта осталась на поверхности, скучая и ожидая прилета следующего астронавта.

Им стал Гэрри.

Он оказался последним по очереди, и отправка на Фобос была молодому инженеру в новинку.

Пока он облачался в скафандр, никак не мог отделаться от легкой дрожи. Все-таки третий выход в открытый космос, и первый перелет на такое большое расстояние.

Но мандраж сразу же куда-то исчез, когда астронавт выбрался из люка. Марс, огромным красно-бурым шаром висящий под ним. И такого же видимого размера Фобос в стороне. Нет, уже Фобос внизу, а Марс сбоку. Вселенная быстро вращалась вокруг станции. То есть, наоборот, конечно – станция крутилась вокруг оси, создавая силу гравитации в трех жилых отсеках. Но человеческое сознание не в состоянии было переварить эту странную картину, а вестибулярный аппарат, задуренный невесомостью, пасовал и в панике хватался за ассоциации.

Но это все не важно.

Главное – величие Космоса. Оно навалилось, подмяло под себя человечка, чтобы тут же наполнить его осознанием собственной значимости, силы и целеустремленности, что привели людей в этот чужой мир.

Гэрри усмехнулся этим мыслям и, перебирая руками по поручням, двинулся к «Кабриолету».

Это прозвище сразу же прилипло к миниатюрному космическому кораблю. Потому что он был… открытым!

Вернее, ажурным. Кораблик состоял из тонких трубок, маленького маршевого двигателя, баков с топливом, размером с мотоциклетные и множеством микроскопических форсунок системы ориентации.

Вообще-то, астронавты вполне могли бы летать на Фобос используя одни лишь ранцы. Первая космическая скорость для этого куска камня была бы всего восемь метров в секунду, не крутись он внутри полости Роша. А так с марсианской стороны достаточно было хорошенько оттолкнуться, чтобы выйти на орбиту над красной планетой.

Но при полетах на ранце потребовалось бы тратить слишком много сжатого воздуха. Того, что привезли они с самой Земли. Это было чересчур дорого. Гораздо дешевле использовать движок на кислороде и водороде, что добывался прямо на Марсе.

Так что Гэрри пришлось втискиваться на место пилота, пристегивать свой громоздкий скафандр, и… ждать.

Спустя пару минут, ведомый компьютером станции, кораблик отстыковался, отлетел на приличное расстояние, остановил вращение и направился к окончательно занявшему положение внизу Фобосу.

Гэрри подумал, что все-таки зря его соотечественники не позволяют людям пилотировать. Но, повсеместно борющаяся за Абсолютную Свободу страна, в этом плане оказалась осторожнее и консервативнее тех же самых русских. И все маневры космические корабли производили исключительно в автоматическом режиме.

Зато Гэрри мог сейчас расслабиться и глядеть по сторонам, пока кораблик преодолевал двадцать километров до поверхности спутника.

Искин станции, всегда корректный и безэмоциональный, подвел малютку-корабль точно к закругленному конусу базы и припарковал его буквально в десяти метрах от нее на специально подготовленной площадке.

Через две недели кораблик увезет на орбиту Саманту, а еще через четыре недели – и Гэрри.

Горнопроходчику предстояло прожить в невесомости почти полтора месяца.

 

 

Саманта обхватила Гэрри ногами, крепко сжала тонкими, но сильными пальцами плечи, откинулась на прямых руках.

Ее волосы разлетелись золотисто-русым ореолом. Губы приоткрылись в блаженной улыбке, а глаза смотрели с поволокой от накатывающего экстаза.

А Гэрри вдруг пришла в голову непрошенная мысль:

«Интересно, а если бы вместо нее полетела Паола? Как бы она отнеслась к подобному половому эксперименту? Тоже согласилась быть по очереди с тремя мужиками?»

Он ясно представил себе холодный взгляд серых глаз, чуть ироничную высокомерную улыбку.

От этих мыслей Саманта вдруг потеряла большую часть привлекательности. Парень сбил ритм.

Женщина удивленно и обиженно взглянула на него, перехватила инициативу, и сама принялась активно двигаться, издавая не то стоны, не то вздохи.

Гэрри опомнился.

«Зачем Саманту-то обижать?!»

И тоже ускорился, ощущая, как накрывают их обоих финальные аккорды секса.

 

 

Есть все-таки что-то особенное в занятиях любовью в невесомости.

И это – не свобода в выборе самых немыслимых поз.

А то самое пресловутое «Ощущение распахнувшейся вселенной, мягко и нежно держащей нас двоих на своих ладонях», – как поэтично выразилась Хана Хаякава.

Действительно, парить вот так после хорошего секса, касаясь своей партнерши и не о чем не думать…

Благодать и эйфория.

 

 

Но «Делу время – потехе час», как говорится в одной из русских пословиц.

И уже полчаса спустя Гэрри сидел, вернее, висел в кресле оператора проходческого оборудования.

Механические наследники и потомки того макро-нано комплекса, которым он управлял в урановой шахте, вгрызались в реголит спутника Марса.

Облачко нано-ботов, изредка подрабатывая крошечными двигателями, кружилось над уходящим отвесно вниз лазом, на дне которого ворочался «Крот». Периодически он отправлял вверх контейнер с очередной порцией выбранного грунта. Он, контейнер, медленно проплывал через ряды расступающихся нанотиков, отплывал в сторону от жерла шахты и выкладывал свой груз на кучу породы. Конечно, было бы куда проще и дешевле просто вышвыривать реголит в космос, но тогда вскоре окрестности Фобоса наполнились бы рукотворными метеорами, затрудняя полеты кораблей и астронавтов.

Гэрри подумал, что его пребывание здесь на Фобосе не очень-то и нужно. Все процессы полностью автоматизированы и он, дипломированный и опытный горнопроходчик, выполняет работу сторожа. Сидит здесь так, на всякий случай, если вдруг произойдет какой-нибудь нестандартный сбой и надо будет принимать быстрое решение.

Но работа, а, главное, ее место нравились молодому астронавту.

Да и отдых вдвоем с Самантой был выше всяких похвал.

 

 

 

Глава 13. Охота и охотники

 

12.07.2057

Костромская область, РСФСР

 

 

Палка с глухим стуком ударила между мохнатых острых ушей. Отдачей Андрею отсушило пальцы. Волк сделал шаг назад и сел на задницу. Помотал головой.

Остальные хищники заоглядывались на вожака. Но рычать и медленно приближаться к пареньку не прекратили.

Еще немного, и они взовьются в воздух распрямляющимися пружинами, и тогда…

Паренек метнул дубинку в ближайшего зверя. Он понимал, что отбиться невозможно. Несмотря на то, что тетя Настя сама ставила ему удар и гоняла на тренировках. Да будь у него в руках даже настоящая катана – победить пятерых крупных костромских волчар ему бы не удалось.

«Взял бы я ружье…» – промелькнула мысль.

Но, когда Андрей собирался в одиночный поход, он не стал брать с собой огнестрельное оружие. Даже от дяди Игорева пистолета отказался:

– Я же все равно не стану стрелять в живых зверей! – смущенно оправдываясь, сказал тогда юноша.

«А, правда, не стал бы?»

Сейчас, оказавшись лицом к лицу со стаей хищников, Андрей не был в этом уверен.

Но, чего уж теперь-то об этом думать.

И, вообще, думать некогда.

Он и не занимался рефлексией. Все это промелькивало в голове Мисалова-Хаякавы, когда он стремглав несся к ближайшему дубу, а за спиной приближалось сиплое дыхание и рычание клыкастой смерти.

Когда, в невероятном для его совсем не серьезных спортивных успехов прыжке подскакивал к нижней ветви.

Когда что-то дернуло его за ботинок, чуть не сорвав наземь, в серую свору.

Когда подтягивался и залазил на предательски трещавшую ветвь.

Когда хватался за следующую, лез вверх…

 

 

Дуб был невысокий, молодой.

Андрей добрался до середины и остановился.

Внизу, метрах в трех под ним, вокруг ствола прохаживались большие серые звери.

«Это их я собираюсь лечить и защищать?» – подумалось подростку.

Андрей уже знал, куда будет поступать через год, когда закончит школу.

В Академию лесного хозяйства.

Если, конечно, будет у него это самое будущее.

Звери явно не намеривались никуда уходить.

Лето. Они вряд ли испытывают особенно сильный голод. Просто, захотели поохотиться на подвернувшуюся непривычную интересную добычу – человека без огненной палки.

Они вполне могут себе позволить посидеть десяток-другой часов под деревом, пока добыча не ослабнет и не свалится им в пасти.

Пора было просить о помощи.

Конечно, это совсем не круто, и многие ребята, уходя в лесные походы, принципиально не берут с собой комми.

Андрей взял.

Чтобы немного успокоить тетю Настю.

Нет, бывшая космопроходчица не запретила ему одиночный поход, но явно была против. Пришлось даже специально при ней просить разрешение у мамы во время прошлого сеанса связи.

– Гуляй конечно! – ухмыльнулась с экрана Хана Хаякава. И добавила: – Была бы дома, еще и пинка отвесила, для ускорения! Наська, а ты не мандражируй. Парню пора взрослеть. Я по молодости тоже одна по горам шастала. Ты не представляешь, какой это кайф!

Андрей припомнил этот разговор, обшаривая карманы куртки.

Хотя, обшаривать их уже не имело смысла. Если нет в нагрудном, то не будет и в других. Цилиндрик коммуникатора вероятно выпал, когда он улепетывал от волков и залазил на дуб.

Андрей даже вспомнил, как куртка зацепилась за сучек, и он отчаянно ее рванул.

«Ну, почему я не взял комми-браслетку? Теперь, чтобы вызвать подмогу, надо просить зверюг, чтобы они позвонили спасателям», – с мрачным юмором подумал паренек.

Оставалось только кричать.

Делать это было почему-то до ужаса стыдно. Но Андрей заставил себя и, сначала негромко, а потом и в полный голос проорал:

– Помогите! Спасите!!!

Тишина леса, подчеркиваемая шорохом листвы, птичьими трелями и дыханием хищников внизу.

 

 

Андрей просидел на дереве весь день и следующую ночь. Он очень, неимоверно ослаб, проголодался и продрог. Но сильнее всего его мучила жажда.

А еще, ужасно хотелось спать. Пару раз он почти отключался и едва не падал вниз. Все вещи остались далеко на земле, в сброшенном рюкзаке. Даже веревки, чтобы привязать себя к стволу, не было.

А волки все не уходили.

Они устроились вокруг дуба: лежали, сидели, чесались, иногда вставали и прохаживались вокруг.

Умные звери понимали, что человек не сможет вечно сидеть в ветвях, и ждали, когда парнишка окончательно потеряет силы и свалится к ним.

Паренек прокашлялся. Горло саднило. Язык, казалось, распух от сухости.

И все-таки парень еще раз позвал на помощь.

Ничего и никого.

Андрей опять привалился к стволу.

«Надо будет, когда совсем паршиво станет, как-то закрепиться, чтобы не упасть, когда умру. Пусть останутся голодными! – подумал юноша. Но эту мысль сменила другая: – Они ведь не виноваты. Просто хищники».

«Может, тогда прямо сейчас спрыгнуть вниз? – спросил второй Андрейка. – И звериков покормлю, и закончится все это сразу».

Но было страшно. Все-таки шестнадцатилетний домашний подросток боялся боли. А ведь, когда тебя едят живьем, это, наверное, очень неприятно.

Поэтому он продолжал сидеть на неудобной горизонтальной ветке, которая отдавила попу и бедра.

Сидел и смотрел затуманенным взором на летний лес, на блики солнца в листве, на серые спины волков…

Выстрел распорол воздух.

И визг раненого зверя.

Один из волков закрутился на месте, упал на бок.

Андрей чуть не свалился с дерева от неожиданности.

Еще один выстрел, и второй хищник с разможженным черепом отлетел в сторону, конвульсивно забился, засучил лапами.

Стая вскочила, и, не дожидаясь продолжения, стремглав унеслась в глубь леса. Волки слишком хорошо знали, что против громовых палок они бессильны.

На прогалину перед дубом вышел старик.

Он настороженно поводил стволом карабина, взглянул прямо на Андрея и надтреснутым голосом сказал:

– Слезай внучек. Плохие собачки сдрыстнули.

Андрей попытался встать. Но ноги затекли.

Ему бы подождать, пока к ним вернется чувствительность, но уж очень сильно хотелось оказаться на земле.

И парень, не удержавшись, сверзился с трехметровой высоты.

Удар и темнота.

 

 

Андрей открыл глаза.

– Дедушка, он очнулся! – негромкий и очень мелодичный девичий голос.

Юноша сфокусировал взгляд на светлом пятне слева.

Девушка. Или девочка?

Похоже, года на два его младше, хотя, у девочек-подростков трудно возраст определить.

Лицо округлое с мягкими крупными чертами. Слегка курносый нос, пухлогубый рот. Серо-голубые очень добрые и внимательно-заботливые глаза. На грудь спадает толстая светло-русая коса.

– Ты царевна? – неожиданно для самого себя спросил Андрей.

Девушка смущенно отвела взгляд, щеки ощутимо зарумянились. Она быстрым, но осторожным движением руки поправила не его лбу холодный компресс.

Встала, затеребила кончик косы, что свисал почти до пояса.

А Андрей уверился, что, то ли спит, то ли попал в русскую сказку.

Девушка оказалась довольно рослая, округлого, но крепкого телосложения. Наверное, покрупнее самого Андрея. Впрочем, это не сложно с его-то полу-японской внешностью и 169 сантиметрами роста.

И вот это сочетание: взрослого, отнюдь не субтильного тела и полудетского лица, пробудило в русской половинке юноши какое-то особое тихое восхищение.

То есть, он об этом тогда не думал, а просто лежал и смотрел на нее. И от этого, как будто вливался в его тело свет и покой.

– Очухался, камрад? – раздался надтреснутый скрипучий голос.

И рядом с девушкой появился давешний старик.

– Голова бо-бо?

– Э… – Андрей прислушался к ощущениям. – Да, болит.

Пошевелил руками-ногами. Они отозвались болью, особенно левый локоть. Но не слишком сильной.

– Да все у тебя тип-топ, – успокоил дед. – Переломов нет, я проверил. Хорошо, между корнями свалился. Везунчик.

– Вы меня отнесли?

– Ну да, дотащил. В тебе весу-то, мелочь пузатая.

– Спасибо, – Андрей все еще пребывал в полушоковом состоянии. Эти двое – как будто действительно из русской сказки.

«Красавица и чу… чудак, скажем», – подумал Андрей и невольно улыбнулся.

И красавица отразила его улыбку.

– Так, Феофания! Иди, дитятка, печь истопи да баньку приготовь для гостя заморского! – солидным тоном распорядился дед. И совсем другим голосом пояснил: – Заморский, это от «заморыша».

Девушка негромко рассмеялась и, мотнув косой, вышла из комнаты.

Андрей во все глаза смотрел на старика.

Ехидное круглое лицо с глубокими морщинами и седой щетиной. Взлохмаченные густые волосы, какого-то сизого с проседью цвета. Ярко-синие глазки под прищуренными веками.

– Это называется: шокотерапия, – пояснил дед. – Не волнуйся, в тридевятое царство ты не угодил. И в дурдом тоже. Хотя, это под вопросом. А внучку зовут Ленкой. Она в девятый класс перешла. Так что, это… Возраст согласия у нее уже есть, но, если что, пришибу и прикопаю. Усек?

– Ага, – подтвердил Андрей.

– Вот и хорошо. Теперь у нас два вопроса на повестке дня. И первый – вызывать вертушку, чтобы тебя болезного в больницу отвезла, али нет?

– А можно: нет? – тихонько попросил Андрей. Ему почему-то очень не захотелось отсюда улетать. Да и возвращаться вот так с позором было стыдно. Ну и тетю Настю волновать не хотелось.

– Можно и нет, – кивнул дедок. – У тебя сотрясение мозга, но не слишком сильное. Куча ушибов. На левом предплечье, возможно, трещина, но ничего такого, что угрожает жизни, нет. Отлежишься, откормишься и будешь как новенький. Я-то понимаю, что уйти с маршрута на вертолете – не круто. А так будешь хвастаться пацанам и девчонкам, как целую стаю волков голыми руками задушил.

– Не буду, – смущенно ответил Андрей.

– А зря! Я бы хвастался. Ладно, парень, давай-ка я тебе помогу встать, и мы все-таки до баньки доползем. А то ты там, пока сову изображал, провонял основательно. Штаны, когда с тебя стянул, так вообще проще выбросить было, чем отстирывать.

Андрей почувствовал, что краснеет. Уши запылали.

– Вы только… Лене не говорите, пожалуйста… – смущенно попросил он.

– У меня была идея отправить ее тебя в баньке отмывать, – задумчиво ответил старик. – Но я отмел эти мысли, как неадекватные ситуации и чреватые последствиями. Ну-ка хватайся за меня, помогу подняться.

 

 

Баня, кстати, была самая настоящая. Бревенчатый такой сарай, с дровяной печкой и широкими тщательно выструганными полками.

Лесовик не стал ее протапливать особенно сильно, чтобы не перегревать и без того болящую и кружащуюся голову паренька. Но и без жара отмокнуть и отмякнуть было удивительно приятно.

А потом распаренного юношу усадили за стол. И Елена, тихая и непередаваемо домашняя, чуть разрумянившаяся от смущения, выставила перед Андреем тарелку ароматного борща с обильно плавающими в нем кусками мяса, выложила на блюдо нарезанный крупными ломтями еще теплый хлеб.

– Все посконное и аутентичное! – отрекламировал еду старик. – Хлеб, правда, в хлебопечке делаем, и плита у нас електричиская, от солнечных батарей запитанная. Но и настоящая печь для куража есть. Я ее зимой топлю.

Андрей только сейчас понял, насколько ему хочется есть. Но… не так, как должно быть после суток голодания.

– Вы меня кормили? Пока я без сознания был? – смущенно спросил он.

– Нет, вколол внутривенно энергосмесь с антибиотиками. У меня такие коктейли на всякий подобный случай имеются. И напоил тебя концентратом.

– Спасибо, – поблагодарил юноша и, уже не в состоянии удерживаться, накинулся на горячую и невероятно вкусную пищу.

– Вот, Ленок, смотри, какая лепота, когда мужик твою еду наворачивает, – наставительно прокомментировал дед. – Путь к сердцу мужскому через желудок проходит. Там, от пищевода, всего пара сантиметров в сторону. А ты ешь и не фыркай! Внучка самолично борщ готовила под моим чутким руководством.

Когда тарелка опустела, и Андрей откинулся на спинку стула, дед осведомился:

– Ты, кстати, почему без оружия-то был?

– Ну, – Андрей смущенно засопел, вздохнул. – Я не могу в зверей стрелять. Мне их жалко.

– Ну и дурак, – спокойно констатировал старик. – Волкам вот тебя не жалко нисколечки было. И лисе зайца не жалко придушить. Экология называется.

– Я понимаю, но все равно не могу…

– Так ты веган? – поднял бровь дедок. – А вон как оленятинку в борще уписывал.

– Нет, я не вегетарианец, – все так же смущенно, тихо ответил Андрей, и поймал на себе внимательный взгляд Лены. – То есть, я сам бы может и не стал мясо есть. Но у нас в семье… в семьях… все мясоеды. Особенно папа и тетя Настя. Не готовить же еду специально для меня. И потом… Зверей домашних специально выращивают для еды. Уже тысячи лет. Но диких убивать просто так, для удовольствия, нельзя!

Лена чуть кивнула, и от этого понимания у Андрея потеплело в груди.

– А если для кормежки, чтобы выжить? – осведомился дед. – Ты вот как в походе питался? Кучу припасов и концентратов с собой тащил?

– Нет, я умею в лесу еду находить, – сказал Андрей. – Ну и, если что, могу несколько дней впроголодь ходить.

– Значит, бывалый лесовик? – сощурился старик.

– Нет, – вздохнул юноша. – Но очень хочу им стать.

– Тогда тебе все-таки придется научиться стрелять в живых зверюшек, – сообщил дед. – Лес – это место, где постоянно друг друга убивают, и, если ты не встроишься в него, то не смогёшь енту самую екологию осознать. Кстати, я ведь до сих пор не представился. Альберт Васильевич Пяткин. И нечего смеяться! Я родителей своих до сих пор за этот кошмар не совсем простил. Я старший лесничий. И гоняю всяких таких, коим в удовольствие без надобности порешить божью тварь.

– Вы староверы? – с некоторой опаской спросил Андрей.

– А то как же! – дед Альберт погладил несуществующую бороду. – Старые, особенно Ленка, и веруем во всякое. А ты, отрок, какую религию предпочитаешь?

– Ну… Я, наверное, синтоист, – осторожно высказался паренек.

– Синто-оист! – протянул лесник. – И чего ж тебя, болезного, угораздило в ересь нихонскую впасть? Не мог в нашу посконную церкву пойти?

– У меня мама японка, – как будто оправдываясь, сказал Андрейка.

– Ну, если мама… Кстати, дитятка, давай-ка перебирайся обратно в кроватку. Тебе постельный режим положен.

 

 

Следующие три дня Андрей провалялся в постели. Дед Альберт велел соблюдать этот самый постельный режим, а его внучка строго, но мягко за этим следила.

Она устраивалась в той же комнатке и тихонько занималась своими делами. Лазила по сети, надев очки виртуалки, читала настоящую бумажную книжку, или возилась с какой-нибудь несложной домашней работой.

Они мало разговаривали. Но молчание не было обременительным. Уютным оно было и очень приятным.

Андрейка много дремал – это сказывались лекарства, которыми его усердно лечил дед. А, когда просыпался, то просто лежал и лениво думал обо всяком разном.

А от вирточков он отказался:

– Не люблю их, – смущенно пояснил юноша. – Мир с дополнительной реальностью становится ненастоящим каким-то, а серферить или играть лучше с экраном.

– Зато чатиться удобнее в очках и ушах, – негромко возразила Лена.

– Да… но мне не с кем. Друзей, которые любят поболтать, нет.

Андрей немного покривил душой. На самом деле у него никаких друзей не было. Постоянные переезды между Японией и Россией и отношение в классе как к бесполезному балласту и скучной личности, не способствовали этому.

– Ох, тебе же, наверное, надо родителям позвонить? – обеспокоенно спохватилась Лена.

– Не надо, – успокоил ее Андрей.

– Но они, наверняка, будут волноваться!

– Не будут, – с грустинкой сказал Андрей. – Мама, наоборот, удивилась бы, если бы я позвонил. И… она с папой сейчас далеко, не дозвониться, я не у них живу.

– А у кого? У родственников? – тихонько спросила Лена. – Прости, если лезу.

Андрей поблагодарил ее улыбкой. Ответил:

– У их друзей. Но я их предупредил, что звонить из леса не стану, только, если что случиться. И… я очень тетю Настю не хочу волновать.

– Понятно, – серьезно сказала Лена.

– А ты… здесь постоянно живешь?

– Нет, конечно, – смутилась девушка. – Я из Кирова. Но к дедушке стараюсь выбираться почаще. На летних и зимних каникулах почти каждый год. Здесь в лесу так хорошо…

– А твои мама и папа?

– Мама и дядя Юра… Они сейчас в Карнатаке отдыхают.

– Ты с ними не захотела?

Андрей сам себе удивлялся. Не в его привычках было расспрашивать других людей об их жизни. Наоборот, он всегда считал, что если человек вдруг решит чем-то поделиться, то пусть делает это сам. Но сейчас парню было действительно интересно, как и чем живет эта девочка. Настолько интересно, что он, продираясь сквозь смущение и скованность, задавал вопрос за вопросом.

А Лена тихим голосом, и тоже явно смущаясь, но совершенно честно и открыто на них отвечала.

– Мама вышла замуж прошлой осенью. Дядя Юра, он хороший. Но, я же понимаю, что в Индии им хочется побыть вдвоем. Не стоит им мешать.

– Я думаю… ты не права, – очень серьезно сказал Андрей. – Мама, какой бы она ни была, и что бы не делала, всегда рада, когда вы вместе.

– Ты очень по своей скучаешь? – спросила, прямо взглянув на него, Лена.

– Очень, – тихо, но с прорвавшимися чувствами прошептал Андрей. У него комок в горле поднялся и в глазах помутнело от внезапно навернувшихся слез.

Лена дотянулась рукой и положила свою мягкую теплую ладошку на его плечо.

И от этого Андрейке стало так уютно и хорошо…

 

 

Через три дня, глядя на экран мобильного диагностического комплекса, Альберт Васильевич с удовлетворением сообщил:

– Ну, можно сказать – здоров. Я бы тебя еще денька два подержал здесь, но если хочешь, можешь продолжить путь. Или тебя до города подкинуть?

– А можно… – глядя в пол, спросил Андрей, – я у вас еще ненадолго останусь?

– Да фигня вопрос! – с усмешкой заявил дед. – Хоть до конца лета. Только Ленка через две с половиной недели домой уедет.

– Тогда, я тоже… на две с половиной недели, ладно?

 

 

Андрейка чувствовал, что запомнит это лето на всю жизнь.

Этот странный лесной дом: сложенный из толстых бревен, но с солнечными батареями на крыше. С настоящей печкой и современным кухонным комбайном. Со стареньким, но ухоженным электровездеходом в дощатом сарае и спутниковой антенной на высокой мачте, обеспечивающей качественное сетевое подключение.

«Еще бы вирткапсулу для полного контраста, – подумал юноша, – и хлев с какой-нибудь живностью. Кстати!..»

– Лена, а почему дедушка никаких зверей домашних не держит?

– Он говорит, что есть тех, кого сам выкармливал… как это… не комильфо.

– Он у тебя странно говорит. То чуть ли не как старовер, а то, по-современному, даже слишком.

– Да, есть такое. Но по-старинному он просто… прикалывается. На самом деле, в давние времена он жил в столице и работал… такое слово древнее… мерчедайзером. Офисным планктоном, как он выражается. А потом плюнул на все и ушел в леса. Он говорит, что последний представитель племени либералов.

– Ну уж и последний, – не согласился Андрей. – И сейчас всяких частных контор и фирм куча. И даже партия либеральная в думе. Тетя Настя вечно с ними…

Он осекся, быстро взглянул на Лену. Но та, как будто не заметила оговорки.

 

 

Но больше всего Андрею нравилось гулять по лесу. Иногда они ходили втроем, и дед Альберт рассказывал о лесной жизни. Много и очень увлекательно. И Андрей все сильнее убеждался, что сделал правильный выбор с будущей профессией.

Но чаще всего Андрейка и Лена бродили вдвоем.

Дедушка никак их в этом не ограничивал, только следил, чтобы внучка не забывала брать с собой ружье.

Оно у Лены было свое: современное, хищно-изящное, легонькое, поскольку было в основном из композитного пластика. И в то же время, вполне грозное: 410 калибра и с квадратным магазином, в котором были рядами уложены шестнадцать патронов с разными боевыми частями от мелкой дроби до тяжелых пуль, способных завалить кабана и даже остановить медведя.

Конечно, ружье было для безопасности. Но, как оказалось, не только.

– У нас мясо кончается, – как бы извиняясь, сказала Лена. – Мне надо на охоту идти. Так что сегодня…

– Я с тобой! – Андрей испугался. То ли за девочку, то ли от того, что она ему откажет.

– Но… ты ведь, не любишь, когда зверей убивают.

– Не люблю, – подтвердил Андрей. – Но твой дедушка, наверное, прав. Надо уметь и это, если в лесу жить.

– Ладно, тогда возьми второе ружье. Умеешь обращаться?

– Да, я стрелял из мелкашки и боевого пистолета, – похвастался Андрей. – А ты? Метко стреляешь?

– У меня третье место среди юниоров по стендовой стрельбе в Кирове, – одновременно с гордостью и смущением заявила Лена.

– Ой, тогда я тебе, наверное, буду только мешать?

– Нет, конечно! – вскинула она на него свои синие глазищи. – Наоборот! Только ты, раз решил, стреляй первым, а я подстрахую. Хорошо?

 

 

Так и вышло, что, лежа в кустах на невысоком косогоре, Андрей осторожно и тщательно выцеливал небольшую косулю. Вернее, молодого косулю, судя по совсем маленьким рожкам.

«Всё! Хватит откладывать!» – подумал юноша, медленно выдохнул воздух, подвел мушку под брюхо стоящего к нему боком зверя и плавно выжал курок

Двустволка рявкнула над ухом, приклад ударил в плечо, и пуля, пронесшись полсотни метров… угодила в зад животного.

Косуль шатнулся, вскинулся вверх, но сохранил равновесие и, подволакивая задние ноги, попытался уковылять на передних.

Но раздался еще один выстрел и голова зверя дернулась от точного попадания.

Андрей взглянул на лежащую рядом с ним Лену. Их глаза встретились.

«Ты как?» – вопрос и беспокойство в синих глазах.

«Сам не пойму», – ответили черные.

«Я с тобой, Андрюша», – тепло и ласково.

Так, что закружилась голова.

– Идем, – вздохнула Лена. – Нам теперь его до дома тащить.

 

 

Андрей думал, что после убийства, освежовывания и разделки туши, на которые он сам напросился, не сможет есть мясо. Но оно оказалось таким вкусным! А еще, в глубине души, с удивлением, парень чувствовал какую-то первобытную гордость. Он добыл зверя и принес его домой своей…

От этой мысли Андрей почувствовал, что уши у него буквально пламенеют.

 

 

А неделю спустя он стоял на перроне железнодорожного вокзала и провожал Лену.

Дедушка Альберт подвез их до города Шарьи на своем вездеходе.

Эта дорога тоже навсегда останется в памяти. Как они с Леной сидели на заднем диванчике, а машину мягко, но сильно кидало из стороны в сторону на ухабах лесной грунтовки.

И юноша с девушкой то и дело сталкивались плечами, пока Лена не подсела ближе, и сама не прижалась боком к Андрею. А он взял ее за руку.

И обоим мечталось ехать так вечно.

Но вечность продлилась лишь два часа.

И сейчас они стояли друг напротив друга и молчали.

– Ты точно… не сможешь приехать следующим летом? – спросила она.

– Наверное, не смогу, – чуть ли не со слезами в голосе ответил он. – Мама с папой вернутся. И… мне надо будет поступать в академию.

Он так и не раскрыл Лене и деду Альберту, кто его родители. И даже своей фамилии не назвал, ограничившись ником в социалке.

Кстати, о ней.

– Я буду часто тебе писать и звонить!

– Я тоже, – мимолетная улыбка на таком милом лице.

– Ленка, пора! – встрял дедушка.

Девочка резко развернулась и легко запрыгнула в вагонную дверь, обернулась, подняла руку.

– Я приеду через два года! – крикнул Андрей.

Дверь с легким шипением затворилась, и состав, набирая ход, повез девушку домой.

– Ну, теперь тебя посадить осталось, и можно восвояси вертаться, – проскрипел Альберт Васильевич.

– Да вы езжайте! – отозвался Андрей. – Мой поезд еще через два часа будет.

– Нет уж! – не согласился дед. – Я Ленке обещал, что присмотрю за тобой до конца. Она меня пришибет, если этого не сделаю. Влюбленные девчонки – это ужасть, как страшно.

Андрей возмущенно посмотрел на старика. Но тот продолжил тему:

– Я все надеялся, что вы правильно прогулки по лесу используете. Правнуков жуть как охота понянчить. Да не смотри ты так на меня. А то боюсь-боюсь! Ничего, через два года, авось, будете посмелее. И Ленке уже семнадцать исполнится. Только ты гляди мне – обязательно приедь!

Андрей кивнул.

Он не знал, что не сможет исполнить обещание.

 

 

 

Глава 14. Привет!

 

17.08.2057

город Королёв, Щелковский район,

Московская область, РСФСР

 

 

Осторожно и плавно вкручиваю датчик на посадочное место. Доворачиваю ключом, глядя одновременно на значение усилия и стараясь, чтобы рисочки точно совпали.

Так, все в норме, а положение датчика строго соответствует регламенту.

Вешаю динамометрический ключ на пояс, где у меня размещены необходимые инструменты.

Теперь открыть крышку, завести тоненький кабелёк в ввод и расключить…

И так далее. Датчик за датчиком.

Работа не особенно сложная. Главное, делать все точно и внимательно, плавно и быстро.

Мне нравится подбирать наилучший алгоритм движений. Причем, во всем. Например, еще в детстве, когда мыла посуду или делала приборку, я отрабатывала максимально эффективные движения, и поэтому управлялась с домашними обязанностями очень шустро, освобождая время для всякого интересного.

Так что здесь, в сборочном цеху корпорации «Энергия», мне самое место. Я думала, что самое место.

Потому что, если говорить честно, я очень хочу его поменять.

После той смены в Улу-Юле, мне тесно и душно в просторном и великолепно вентилируемом цеху. Хочется опять ощутить сорок метров высоты под ботинками, свежий ветер, что пытается раскачать тебя, яркое солнце или мелкий противный дождик, который собирается в крупные капли и стекает струйками с непромокаемого комбеза.

Экстрима мне не хватает, вот что.

А еще, хорошего коллектива.

Здесь тоже неплохие люди работают в большинстве своем. Но моя бригада состоит из отдельных индивидуумов. Нет того теплого общения, какое было там, в Сибири.

Да еще и Паша.

Этот парень положил на меня глаз сразу, как только я сюда устроилась. Регулярно ко мне подкатывает. Не то, чтобы он был мне неприятен. Скорей наоборот. Высокий, симпатичный, деловитый. Но заводить с ним интрижку, я уж не говорю о чем-то более серьезном, душа не лежит. Хотя, с другой стороны, не слишком ли я переборчивая?

В конце концов, мне уже двадцать лет. Парочка моих одноклассниц и одна одногруппница успели замуж выскочить, а я все еще…

Может быть хватит недотрогу изображать и ждать «прынца на белом коте» – как тётя Хана выражается?

Не знаю. Но, боюсь, совсем скоро, может быть завтра, это выясню.

У Паши день рождения в субботу, и он очень и очень настойчиво меня на него зовет. И мне почему-то кажется, что парень пойдет в наступление. Типа: «Сделай мне, Майя, подарок».

И… может быть сдаться?

В общем, мысли у меня в голове отнюдь не рабочие роятся.

Ладно, завтра будет завтра. А сегодня мне предстоит еще одно общественно значимое дело.

 

 

К центру космической связи я добралась в полпятого. Побродила немного по Звездному и пошла регистрироваться.

Да, у меня есть обязанность. Я официально назначена переговорщиком Станислава Бойченко.

То есть, иногда с ним связываются его отец и младший брат. Но изредка и без системы. А вот я…

Пару раз в месяц я должна разговаривать с этим марсианцем, поднимать ему настроение и просто давать понять, что на Земле его очень ждут. Психология, однако.

Я, кстати, за эту возможность уцепилась всеми руками и ногами. Все-таки Славик – это Славик. И мне ничего специально изображать не надо. Как только вижу его рожу на экране, губы сами в улыбку растягиваются.

Вот и сейчас.

Космонавт Бойченко смотрит на меня с монитора.

До него мое изображение еще не долетело, и я могу понаблюдать за Славиком в его естественной среде обитания.

Лицо у товарища майора…

Странное лицо у товарища майора ВКС Новороссии.

Даже не могу точно сказать, в чем именно. Одновременно грустноватое, чуть озабоченное и в то же время как будто чем-то изнутри освещенное. Непонятно говорю? Да мне и самой непонятно.

Ладно, не буду терять драгоценные секунды, которые для моей страны оборачиваются в весьма серьезные денежки на работу передающей аппаратуры.

– Привет! Давно не виделись! У меня все замечательно-замурчательно! Тружусь на благо человечества. Сейчас мы собираем разгонный модуль для «Федерации». Но тебе это, наверное, до лампочки, да? Какая-то там мелкая пролетарка копошится на донышке земной атмосферы. Ой, прости, тебя, наверное, ностальгия по этой самой атмосфере замучила. У нас лето и стоит та еще жара…

Немного неприятно болтать и не видеть реакцию на свои слова. Что поделаешь, радиоволнам до Марса лететь целых семнадцать минут. Но, ничего, я знаю, что, когда они до него доберутся, выражение лица Славика изменится. И я предвкушаю это, как оставленную напоследок самую вкуснючую часть пироженки.

 

 

Очень хорошо мы со Славиком поговорили. Я пару раз его рассмешила, и с физиономии этого труженика космоса ушли тени беспокойства и усталости.

Значит, я потрудилась на славу. Или «для Славы»?

Единственное, в таком вот общении трудно одновременно говорить и слушать. Он ведь тоже болтал на опережение, не дожидаясь вопросов-ответов. Но мы с ним уже приспособились к такому разговору:

– Андрейка еле успел приехать на день рождение к тё-Насте. У него такое приключение на костромских дебрях было!

– Да все нормально! Наоборот мне тут скучать не дают, – и какая-то грустно-ласковая улыбка, жаль, не ко мне относящаяся. – А вы в этот раз на море ездили?

– Нет. В Крым выбраться не получилось. У меня отпуск только в октябре, да и Андрейка…

– Знаешь, я часто то лето вспоминаю. И одну вредную девчонку.

– Так вот, представляешь, на моего сводного братишку волки напали! Он мне по секрету рассказал. От тё-Насти, разумеется, секрет.

– Жалко мы вернемся на Землю в начале весны. Но я, честное слово, обещаю, что летом украду тебя на море. Ну, если ты сама захочешь…

Конечно захочу!  Это, правда, через два года только будет. Но я – кровь из носа!..

– Договорились!

 

 

Час переговоров пролетел как одна минута. Когда я вышла из центра, на моем лице все еще блуждала улыбка, от которой уже скулы побаливать начинали. Ну не могу я просто так с ним разговаривать, рот до ушей растягивается.

И в то же время… Мне было очень тревожно.

Вроде бы все в порядке, но я ведь Славика чувствую. И…

– Надо разобраться, – самой себе сказала я и решительно зашагала к административному корпусу Центра подготовки космонавтов.

Дядя Игорь давным-давно выправил мне полный доступ к его кабинету.

В приемной пожилая строгая секретарша.

– Тётя Тома, привет!

– Здравствуй, Майя.

– Дя-Игорь у себя? Можно?

– Да. Он не сильно занят. Заходи.

Кабинет у начальника Центра довольно большой.

Длинный стол, за который можно усадить человек двадцать. Игорь Викторович Мыскин сидит в его торце, что-то читает с монитора.

– Не помешаю, товарищ генерал-лейтенант? – вытягиваюсь в струнку по стойке смирно.

– Входи, – кивает он. – Посиди пару минут, я сейчас.

Быстро дочитывает, пока я плюхаюсь на ближайший к нему стул.

– Чего это ты решила меня навестить? – спрашивает дядя.

– Да так… Болтала со Славиком Бойченко…

– И как он?

– Ну… Мы как всегда хорошо поговорили. Только… У него что-то произошло в последнее время?

– То есть? – внимательно посмотрел на меня начальник Центра.

– Я еще весной заметила. Не могу сформулировать. Но, мне показалось, он как-то изменился. Мягкость, что ли, добавилась. И грусть.

Дядя Игорь на мгновение отвел взгляд.

Точно, что-то есть!

– Колись!

– Майка…

– Что, служебная тайна? – с долей ехидства спрашиваю.

– Нет, скорее личная, – вздыхает мой опекун.

– Ты же знаешь, я все равно не отстану, пока не скажешь, – серьезно предупредила я.

– Знаю… Ладно, – он откинулся на спинку кресла. – Мы с французами допустили ошибку.

– Почему с французами? И какую?

– Когда составы экспедиций друг другу передавали не обратили внимание, что двое участников были знакомы до полета.

– Славик и?.. – у меня почему-то нехорошо сжалось сердце и холодный комок в горле образовался.

– Элен Бонне, – вздохнул дядя Игорь. – Они дружили с подросткового возраста. И… не только дружили.

– Так… – я сжала кулаки.

– В общем, у них, судя по собранным данным, была первая любовь. У обоих первая. Но потом они поссорились…

– Подводница, – прошептала я.

– А ты откуда знаешь? – удивился дядя Игорь.

– Угадала?

– В точку. Элен много лет работала во французском подводном городе. Она биолог и врач.

– Они встретились на Марсе?

– Да. И… былое вспыхнуло. И теперь мы с французами ломаем голову, как нам быть с двумя влюбленными, которых разделяет шестьдесят километров марсианской пустыни.

 

 

Вот так.

Пока разговаривала с дядей, пока шла по Звездному, я держалась.

Но, как только вошла в наш лес, присела под первой же березой и разрыдалась.

Нет, ну что это за свинство?!

И ведь понимаю, что должна за Славика радоваться. А не могу. Такая обида душит!

Это что, я действительно его люблю?! Да бред какой-то! Но почему тогда не могу прекратить лить слезы?!

Так что наплакалась я. Кое-как вытерла мокрые щеки. Улеглась на спину. Древесные кроны в вышине покачивает ветерок. Вечернее мягкое солнце зажигает зелень листвы. Поют всякие птички.

А там, за этими вот кронами, за редкими, похожими на клочки ваты, облачками, за тремя сотнями миллионов километров пустоты…

Значит – всё?

И его приглашение через два года?..

Смотреть, как он милуется с молодой женой? Хотя, нет, не очень молодой. Его возраста. Наверное, тоже тридцать семь лет.

Ну да, я для Славика всегда останусь мелкой девчонкой.

А вот мне что теперь делать?

Пойти завтра на день рождения к Пашке?

Меня аж передернуло.

Я достала цилиндрик комма, растянула, щелкнула по контакту, и наговорили речевое сообщение:

– Я не приду. И, вообще, перестань меня доставать! Катись к черту! С днем рождения!

Втянула листик экрана и опять разревелась.

И так мне стало тошно. Не только из-за Славика или Пашки. Вообще.

Что я делаю в своей жизни, а? Кручу ключами, подсоединяю разъемчики. В стерильном цеху, на дне атмосферы.

И ведь еще целый год придется так жить. Пока время работы по распределению не закончится. Не уйти. То есть можно, но это такое пятно в биографии будет. Потом на серьезную работу фиг возьмут. И что, в понедельник опять идти?..

Да к черту!!!

Плевать! Свалю, куда глаза глядят! В Сибирь, к белым медведям!

И вдруг я замерла.

А, если…

Опять раскрыла комми, быстро нашла нужную инфу.

Прием заявлений до 31 августа. Что там надо? Так, это у меня есть, и это. И даже эта корочка пригодилась! Девятнадцать человек на место? Да «фигня вопрос!», – как говорит тетя Хана.

Жму на кнопку «Собрать документы и направить в приемную комиссию».

Интересно, если вдруг получится, какие будут глаза у тети Насти?

 

 

 

Глава 15. Иллюзорная реальность

 

07.11.2057

плато Сизифа, Марс

 

 

Они встретились на хрустальном мосту.

Ее туфельки звонко цокали по полупрозрачному покрытию. И шла Элен быстро и легко, высоко подняв голову и глядя на приближающегося мужчину со светлой и в то же время победной улыбкой.

Она знала, какой красавицей выглядит в его глазах, и с наслаждением ловила восхищение, с которым относился к ней Славик.

А сама… Сама она уже окончательно убедила себя, что этот невысокий темноволосый человек и есть тот самый сказочный принц, о котором она мечтала с детства.

Ведь иначе быть не может!

Они встретились на середине моста, что легкой дугой соединял два берега пропасти: скалистый со стороны Элен и покрытый мягкими пологими холмами за спиной Станислава.

А внизу, на дне километрового ущелья, несся бурлящий поток, взметая вверх фонтаны брызг и пенные буруны. Он отдаленно рокотал, и от этого низкого звука резонировал мост. Негромким мелодичным перезвоном, чистым и прекрасным, как струны гигантской арфы.

А двое влюбленных, обнявшись, стояли и смотрели на восток, где, из-за близких заснеженных гор, медленно и величественно вставала грандиозная планета, похожая на Сатурн. Она величаво и в то же время довольно быстро поднялась, заполнила половину неба полосатым телом и тремя яркими разноцветными кольцами.

– Пойдем, – тихо шепнул на ухо Элен Славик.

И от его щекочущего голоса, от того, как это было сказано, и от предвкушения того, что означали эти слова, у Элен сладко заныло внутри.

Но она не удержалась, сказала:

– Неугомонный!

И тут же легонько поцеловала своего мужчину.

Перед самым мостом с холмистой стороны стоял небольшой уютный домик.

Чаще всего именно в нем влюбленные уединялись. Почему-то замок на стороне Элен подходил для этого хуже. Хотя и его они тоже навещали. Бродили по таинственным переходам, поднимались на высокие башни.

Для Элен это было так захватывающе и в то же время щемяще знакомо. Она всегда вспоминала дом и свой родовой замок Бальер, где сейчас ждут ее возвращения состарившиеся родители и семья брата.

Кстати, из-за этой самой семьи, основательно переделавшей внутренние интерьеры и по праву считавшей замок своим, Элен все реже туда приезжала.

Нет, ее встречали очень хорошо. Все-таки знаменитость – известная учёная, будущая космонавтка. Но… этим Элен и выбивалось из общего круга знакомых Жака и его жены Авелин. Заставляло чувствовать себя чужой в родном доме.

Впрочем, к чему эти мысли?

Ведь потом, когда через полтора года она вернется с Марса, у нее будет весь мир. И вместо уже достаточно опостылевших красновато-бурых безжизненных пустошей унылой красной планеты она вновь окажется на такой живой и родной Земле, с которой из-за детской глупости хотела сбежать.

И вновь она увидит любимый Тихий океан, уютную Францию, и таинственную Россию, которую они со Славиком тоже всю-всю изъездят!

И даже в его жуткую коммунистически-КГБшную Новороссию заедут.

Надо же будет познакомиться с родственниками будущего мужа.

Элен спохватилась и прогнала эту мысль. Прочитала про себя короткую молитву, чтобы не сглазить.

«Нельзя думать вперед! Этим плохое притянуть можно!»

Элен с опаской взглянула на идущего рядом мужчину. Интересно, а он что думает об их будущем?

 

 

А Станислав не думал.

Он намеренно откладывал эти мысли на потом. Зачем загадывать?

Сейчас он на Марсе. Там, куда стремился всю свою жизнь. Это само по себе такое чудо! Каждая поездка по девственно чистому миру, под темно-синим небом, приносила ему чистую радость первопроходца. И даже трудности и опасности радовали космонавта, придавали жизни остроту и ощущение собственной силы.

А то, что на красной планете он повстречал свою первую любовь, так это вообще!..

И майор военно-космических сил Новороссии просто наслаждался происходящим. Тяжелой, но такой увлекательной работой.

И отдыхом. Часами, которые они проводили вдвоем с Элен в сказочном мире виртуальной реальности.

Жаль, только…

Жаль, что виртуальной.

Это единственное, что омрачало восприятие окружающего.

Ну не мог избавиться материалист и коммунист Бойченко от ощущения эфемерности этого слишком прекрасного мирка. От нарисованности и искусственности.

И это, как будто тонким серым налетом припорашивало и обесцвечивало свидания с любимой женщиной.

Славик без промедления отдал бы часы их виртуальных свиданий за несколько минут настоящей близости.

Но, увы…

Космические агентства двух стран очень серьезно отнеслись к любви космонавтов.

Эти двое все свое свободное время тратили, разговаривая друг с другом по видеосвязи. Усаживались в каких-нибудь укромных уголках, напяливали на голову легкие виртшлемы и ворковали.

В конце концов большие дяди на Земле решили произвести обмен космонавтами.

Сначала на Французскую станцию поехал Славик. А его место на российской занял Армэль.

Две недели продлился этот визит. Станислав честно пытался быть полезным для французов. Но незнание языка сводило его участие в жизни дружественной станции к минимуму.

Это очень тяготило космонавта. Да и отношения с другими членами французской экспедиции не сложились. Новороссец чувствовал, что он здесь чужой.

Так что домой он вернулся со смешанными чувствами. Ужасно не хотелось уезжать от Элен, но и радость возвращения к друзьям и работе тоже была.

Через пару месяцев организовали ответный визит француженки.

Ее сменщик, Арсений, уже окончательно поправился и обещал, что присмотрит эти две недели за французской оранжереей.

Но Элен все равно беспокоилась о своих растениях. Часто звонила домой, требовала отчетов.

Славик видел, что половинку своего сердца Элен оставила там, среди полочек с зеленой травой и карликовыми деревцами. Да, другая половина полностью принадлежала ему, но это ведь не целое сердце.

Психологи, видать, поняли все это, и больше обмен не предлагали. По крайней мере, пока Славик не подучит хотя бы в минимальном объеме французский язык.

Зато все это время усиленно работали программисты.

И у русских, и у французов на станциях были капсулы полного погружения. В обеих странах существовали программы, аналогичные японской «Аватар». И в комплект оборудования марсианских баз входили по одному роботу-андроиду, управляемому оператором, лежащим в этой самой капсуле.

Но были на станциях и вирткапсулы, которые использовались для развлечения экипажей и профилактики ностальгии.

Проблема состояла в том, что это были не стандартные игровые модели с однотипным софтом, а специально разработанные уникальные образцы. И на программном, а, частично, и аппаратном уровне они были несовместимы.

Пришлось привлекать к работе не только программистов и компьютерщиков, но и искинов.

Это было правильным решением. Светлане, Давиду и Анатолю, под дистанционным руководством Компи, удалось прописать протоколы и совместить системы. За что Славик и Элен были безмерно благодарны искинам.

И, кстати, не только наши влюбленные. Возможность путешествовать по оцифрованной Земле или прекрасным фентезийным мирам не в одиночку, а вместе с товарищами, оценили все. И искинам была дана новая задача – добавить в сеть еще индийскую капсулу и ту, что работала на «Светлане».

Американцы сначала отнеслись к проекту с опаской, боясь, как бы русские хакеры не проникли в их секреты, но потом и они согласились присоединиться.

Так что теперь по просторам почти настоящей Земли бродили целые компании. Это дало такой ощутимый положительный эффект, что психологи на родной планете рвали волосы на лысинах, коря себя за то, что не додумались до подобного раньше.

Единственная страна, которая наотрез отказалась соединить свое виртпространство с общим, была, естественно, КНР.

«А жаль»! – с разочарованием подумал Славик, когда узнал об этом.

Ему было ужасно интересно пообщаться с живыми китайцами. Встретить их за пределами Срединной Империи можно было разве что на дипломатических раутах.

Огромная страна давно уже закуклилась, оборвав почти все связи с окружающим миром.

Поток вездесущих китайских туристов моментально иссяк еще в двадцатом году. После того, как, проиграв США в битве за Тайвань, руководство Китайской Народной Республики одним махом национализировало всю собственность сначала американских, а позже и прочих западных транснациональных корпораций.

Естественно, «Свободный мир» простить такое не мог и объявил Поднебесной всеобъемлющий бойкот.

Он распространялся и на туризм. Впрочем, и самим китайцам в следующие четыре года было не до отдыха. Вся страна «в едином порыве крепила мощь вооруженных сил и флота», готовясь к военному реваншу. А, когда, спустя четыре года, он состоялся, отношения с США и их союзниками ухудшились еще сильнее. Потом, постепенно все успокоилось, но зарубежный туризм в Китае так и не реанимировался.

Теперь уже по внутренним причинам. Дело в том, что поездка за границу, кроме как по заданию партии и правительства, считалась одним из асоциальных поступков и весьма основательно минусовала «баллы гражданина». И Китай все больше и больше отгораживался от всего Мира, став полностью самодостаточной «планетой».

 

 

Впрочем, Славику, по большому счету, было на это наплевать. Не хотят общаться соседи по Марсу, и ладно. Главное, что он мог видеть и даже чувствовать Элен.

Земные виртдизайнеры сделали для влюбленных подарок. Вот эту локацию: с хрустальным мостом, замком, уютным домиком в зеленых холмах, ласковым солнышком и огромной планетой, спутником которой был этот самый мирок.

 

 

Но у других космонавтов гораздо большей любовью пользовались живописные места родной планеты.

И вот, на один из государственных праздников России, советские космонавты устроили пикник.

Возле голубого лесного озерка, под сенью дубравы, собрались целых восемь человек.

Запалили небольшой, но жаркий костерок. Да еще и в стоящем поодаль мангале угли разожгли.

– Славик, жареное мясо – это мужская обязанность! – заявила Элен. – Как это по-русски? Шаурма?

– Шашлык! Я знаю, ел в России, – вспомнил Серадж. И серьезно уточнил: – Он из свинины.

– Настоящий – из баранины, – немного насуплено ответил Станислав. – И как его готовить? Элен, помогай, это же ваша французская кулинарная программа.

– Славик! – француженка округлила глаза. – Ты что, не помнишь, как я плохо готовлю?!

– Так и не научилась? – спросил новороссец.

Женщина активно помотала головой, отчего хвост ее шикарных золотисто-рыжих волос красиво мотнулся из стороны в сторону.

Гэрри невольно залюбовался.

Вообще, приятно было смотреть на эту парочку. Разумеется, все в окрестностях Марса уже знали романтическую историю любви русского и француженки. А еще Гэрри подумал, не помочь ли Станиславу с готовкой? Сам он мясо на костре жарил множество раз. Любил американец отъехать на своем форде куда-нибудь в пустынные аризонские горы и устроить себе маленький пикник. Ну, или не только себе, но и какой-нибудь подружке, с горизонтальным продолжением. Но вот как готовить еду в виртуалке?

– Я помогу! – Ким Нан Ын изящным движением встала на ноги.

Славик даже залюбовался. И поймал насупленный взгляд Элен.

Наклонился к ней и прошептал на ухо:

– Завидую орбитальщикам. У них тяготение земное. Не то что у нас.

Элен кивнула. Да, привыкшим за время экспедиции к уменьшенной гравитации космонавтам, что жили на поверхности Марса, было неуютно при земной силе тяжести. Хотя, их виртуальные тела и были прекрасно к ней приспособлены, но сознание-то уже привыкло к другой динамике движений.

– Ким, а ты умеешь виртуально готовить? – спросила Элен кореянку.

– Еще бы! – ответила та и с гордостью пояснила: – Мой папа работает в Пхеньянском институте виртуальности. Он, кстати, участвовал в разработке обонятельного интерфейса! Вы знаете, что его самым последним сделали?

– Ну да, – подтвердил Райли – компьютерщик американской поверхностной базы. – Там были трудности с точной локализацией рецепторов, синтезом сигналов и обратной связью с жевательными и глотательными мышцами аватара.

– Народ! – воскликнула Ситта. – Давайте скорей готовить! А то мой аватар уже слюни пускает.

Все рассмеялись.

– Тогда помогай! – потребовала Ким, и обернулась к Славику. – Ты не против, если мы с Ситтой вместе с тобой готовить будем?

– Я против! – с явной ревностью заявила Элен. – То есть, я тоже… буду с вами готовить.

– Вот вечно русские всех красавиц вокруг себя собирают! – шутливо позавидовал Райли.

Гэрри, Фабьен и Серадж согласно кивнули.

А Славик, чувствуя, как приливает виртуальная кровь к его виртуальным щекам, принялся нанизывать ну совершенно настоящие виртуальные куски мяса на виртуальные шампуры.

Да, французы создали просто великолепную кулинарную программу! Мясо шипело над угольями, источая обалденный аромат.

А каким вкуснейшим оно потом стало! Горячим, сочным!

Да и остальная еда тоже была на уровне. Ну совсем не верилось, что все это лишь цифры, струящиеся потоком из компьютеров в аппаратуру вирткапсул.

Сидели долго и хорошо. Болтали, пели песни. Особенно красиво исполняла индийские Ситта. Да и Элен с Фабьеном на пару неплохо по-французски пели.

– Хорошие у вас, русских, праздники, – с легкой завистью сказал Райли. – А я боялся, что вы начнете лозунги выкрикивать и интернационал орать.

– Ага, и вообще утащите нас отмечать в вашу Сибирь, – поддержал Гэрри.

– К белым медведям! – белозубо рассмеялся Серадж.

– С балалайками и водкой! – завершил образ Райли.

– Ну, седьмое ноября не так отмечают, – чуть смутился Славик. – Даже у нас в Новороссии уже холодно в это время. А вот на первое мая всегда на природу ходят. Так и называется – маёвки.

– У нас тоже, – поддакнула Ким. – Ну, то есть, на севере. Я, когда в Сеуле училась, пыталась тоже народ подбивать. Но южане какие-то замороженные и слишком деловые.

– Эх, жалко спиртное в виртуалке не действует, – вздохнул Серадж.

– Ну да, – согласился Райли. – Кто же будет воздействовать на мозг, чтобы сымитировать алкоголь?!

– У вас, в Атлантической Конфедерации, говорят, и наркотики виртуальные есть, – высказался Славик.

– Не у нас, а у них, – ответил Гэрри. – Не путай «американцев» с «янки».

– Но вы же называете меня русским, хотя я из Новороссии.

– Я знаю, – сообщил Гэрри. – Хотя, если ты попросишь показать на карте, где там твоя Николаевская Республика, я зависну.

– Угу, – кивнул Славик.

– А что «угу»?! – возмутился Райли. – Можно подумать ты сможешь отличить Оклахому от Висконсина!

– А я могу! – заявила Элен и плотнее прижалась к Славику. – Я географию очень знаю!

– Тебе с Элен повезло, – шутливо сообщил Серадж.

И все необидно и легко рассмеялись.

 

 

 

Глава 16. Вглубь

 

10.05.2058

Фобос

 

 

Гэрри еще несколько раз участвовал в виртуальных посиделках.

У астронавтов, космонавтов и космолетчиков стало традицией вместе отмечать все большие праздники и дни рождения.

Причем, каждая из стран старалась привнести свой колорит. Например, вчера Вика Сытникова пришла в форме времен второй мировой войны и пела русские песни тех лет. Жалко, что Гэрри не смог на это посмотреть. Была очередь Кевина. А Гэрри нес вместе с Дэвидом вахту на Фобосе.

Но не одними только торжественными датами ограничивалось виртуальное общение. Были совместные рейды по фентезийным мирам, походы по лесам, горам и степям. Даже морские плавания.

Гэрри в начале весны плавал на яхте с Сераджем, Славиком и Элен. Кстати, именно последняя командовала. Она весьма умело управлялась с парусами и просто лучилась удовольствием и радостью. Ну, еще бы – ведь француженка известная исследовательница океана.

И командиршей она была той еще! Трое мужчин беспрекословно слушались ее распоряжений, отдаваемых звонким мелодичным голосом.

Гэрри даже позавидовал Славику, что у него такая подруга.

Кстати, Гэрри звал майора Бойченко «Слав». Четко произнося звук «а», в отличие от того же Кевина, который выговаривал чуть ли не «Слэйв». Это отчего-то коробило молодого астронавта. Ну, совсем не походил Станислав на раба. Или, если уж проводить аналогию, то был он похож на Спартака из старого сериала про восстание рабов в Риме. Тоже серьезный, смелый, но немного замкнутый и малоразговорчивый.

Этот русский вызывал у Гэрри глубокую симпатию, и они постепенно сдружились, старались подгадывать часы вартуалки так, чтобы оказаться в одной компании. Тем более, что украшением ее всегда была Элен, которая ходила в вирт исключительно вместе со своим мужчиной.

Но это были развлечения и отдых. Не такой уж и частый, потому что программы работ и исследований никто не отменял.

А главным делом Гэрри оставалось бурение Фобоса.

Даже не бурение, а выборка шахты, достаточно широкой, чтобы в ней мог передвигаться и человек.

Сам горнопроходчик уже три раза спускался вниз в почти отвесный колодец, благо совершенно мизерная гравитация Фобоса позволяла практически летать, лишь чуть-чуть касаясь стенок туннеля.

А сейчас Гэрри собирался в четвертый раз.

 

 

Как всегда, положившись на компьютер, астронавт подлетел ко входу в шахту. Черная дыра метрового диаметра манила к себе, и в то же время внушала безотчетное опасение. И это несмотря на то, что Гэрри совершенно не страдал клаустрофобией и, хоть спелеологией и не увлекался, но в шахтах чувствовал себя достаточно комфортно.

Здесь проблема была в ширине скважины. Ее вполне хватало, чтобы спускаться, но было недостаточно, чтобы развернуться в громоздком неуклюжем скафандре.

Значит, случись что, ему придется или спускаться дальше до одного из «карманов», или пятиться ногами вверх. Нет, это совсем не трудно при тяготении в тысячу раз меньшем, чем на Земле, но ужасно некомфортно.

«Ладно, хватит медлить! Вперед, то есть вниз!» – сам себе приказал Гэрри, и нырнул головой в дыру.

Верхняя и передняя часть шлема тут же ярко засветилась. Это покрывающая его снаружи полимерная пленка включилась в режиме фонаря. Она, пленка, была односторонне прозрачной и свечение ее было направлено исключительно вовне, так что астронавт без проблем смотрел сквозь нее. Автоматическая поляризация отсекала чересчур яркий свет, и внутренности трубы, казалось, освещались равномерно и мягко.

Гэрри вытянул руки вперед и в стороны, коснулся перчатками стенок и, тихонько от них отталкиваясь, устремился вниз.

– Всё о-кей? – осведомился Дэвид, оставшийся на базе и внимательно следивший за товарищем. – Связь нормальная?

– Вполне, – ответил Гэрри, – Я блох не вижу, но они точно сидят по стенкам.

Блохами астронавты называли нано-ботов, размером с этих самых насекомых. Целый рой микророботов жил сейчас в шахте. Они расселись по ее стенам и, объединившись в единую сеть, осуществляли связь между проходческой машиной и астронавтами, а, заодно, в качестве распределенного искусственного интеллекта командовали работами. Если связь ухудшалась из-за пыли или по каким-то другим причинам, наноботы перескакивали, как блохи, с места на место и восстанавливали ее.

Разумеется, Гэрри не видел ни одного нано-бота. Хотя, если бы внимательно пригляделся, то смог бы заметить крошечных созданий, прилепившихся к камням зазубренными лапками.

Гэрри подлетел к первому «яблоку» – почти шарообразной микропещерке, как бы нанизанной на шахту.

Здесь, если что, можно развернуться и возвращаться назад в нормальном положении.

Такие «Яблоки» располагались через каждые пятьсот футов.

Гэрри, не останавливаясь, продолжил спуск. Ему предстояло пролететь еще через двенадцать таких вот «бусин».

Молодой человек ускорил полет. Правда, стало труднее сохранять направление, и Гэрри несколько раз чиркал о камень коленями и горбом скафандра.

Это было не страшно, но неприятно.

Синтетическому материалу, из которого изготовлен скафандр, такое царапанье о стенки нипочем. Его и из скорострелки не прострелить, как говорят.

И… камнем не пробить.

Гэрри отчего-то вспомнил, как пытался проломить шлем Паолы, тогда, в аризонской пустыне.

Воспоминание вызвало почти физическую боль. Ему никогда не забыть свою напарницу, которую он оставил умирать в одиночестве. И, как бы ни оправдывался разум, душа болела.

Чтобы отвлечь себя от неожиданно взбунтовавшейся памяти, Гэрри принялся что-то немелодично насвистывать.

– Скучаешь? – спросил Дэвид.

– Да не особо, – ответил Гэрри. – Лечу как г…но по кишке при поносе.

– Ну-ну, – хихикнул скабрезной шутке напарник. – Когда вылетишь из ж…пы, скажешь.

– О-кей!

И молодой астронавт продолжил полет в темной каменной трубе.

Он сделал остановки в пятом и одиннадцатом «Яблоке». Не то, чтобы горнопроходчик сильно устал, но монотонное отталкивание или, наоборот, притормаживание во время полета, притупляло внимание, и надо было дать себе ненадолго расслабиться, чтобы после собраться. Перед последним участком пути.

А еще Гэрри с беспокойством поглядывал на индикатор температуры.

Поверхность скафандра во многих местах представляла собой теплообменники, позволяющие утилизировать излишки энергии. Но, с повышением теплового излучения, что шло от стенок шахты, эффективность работы падала. Сейчас камень имел температуру в добрые 210 градусов по Фаренгейту, или сотню по Цельсию. В полтора раза больше, чем на поверхности медленно остывающего спутника Марса.

Теплообменники пока справлялись, но если Гэрри придется всерьез напрягаться, то в скафандре станет жарко.

Ну вот и последний участок трубы.

Тусклый свет впереди как бы обрезало горловиной.

Гэрри начал тормозить, но немного поздновато.

«Все-таки, чересчур уповая на автоматику, собственный опыт движения в невесомости не наберешь. Может правы русские и остальные японцы-индийцы, что ограничивают автоматизацию? Только китайцы с нами солидарны, и это обидно».

Эти мысли пронеслись на заднем плане, когда Гэрри вылетел из отверстия.

«Точно, как какашка из задницы», – подумал астронавт.

Скорость была небольшой, но достаточной, чтобы Гэрри немного запаниковал.

Потому что на него обрушилась темнота.

Впрочем, лишь на пару секунд, пока светоизлучающая пленка на шлеме не вспыхнула в полную силу.

И не осветила огромную – в добрые две сотни футов в диаметре – пещеру.

С заглаженными, словно оплывшими стенами, поблескивающими металлическими вкраплениями.

Нет, Гэрри долго и тщательно разглядывал первую найденную пустоту сидя на станции. Но одно дело вирточки, и совсем другое – смотреть своими глазами.

Медленно вращаясь, астронавт подлетел к противоположной внутренней стенке. Неприятно ударился затылком о камень.

– Дерьмо!

– Ты как? – встревожился Дэвид.

– Да нормально, чуть стукнулся, повреждений нет. Осматриваюсь.

Удар погасил скорость, и даже чуть отбросил астронавта назад.

Он сильнее завращался, постепенно отплывая от стены.

– Что не включаешь автоматику? – спросил Дэвид.

– Да пошла она! – неожиданно зло выругался Гэрри. – Надоело!

– Смотри. На Земле, когда узнают, намылят тебе шею, – предостерег товарищ.

– А и пусть! Достало быть живым приложением к компу!..

– Опылился от русских, – хмыкнул напарник. – Ну, смотри, я предупредил.

Гэрри откинул на левом предплечье защитную крышечку и стал тыкать в кнопки ручного управления двигателями скафандра.

Да, практики явно не хватало, но кое-как астронавт почти остановил вращение и даже смог подлететь к стене.

Камень действительно был оплавленным, и в нем виднелись застывшие металлизированные лужицы.

Проходческая автоматика уже давно сделала все необходимые анализы. Аномально высокое содержание железа, никеля, меди, титана и прочих металлов. Но ни одного хоть немного сохранившегося фрагмента того, что эти самые металлы содержало, не было найдено.

Значит, надо бурить дальше.

Вон «крот» прилепился к стенке чуть сбоку от направления на центр спутника. Сейсмозондирование показало, что там, судя по всему, было что-то похожее на оплывший и заваленный туннель к еще одной полости.

«Может быть там больше повезет, и мы хоть что-нибудь найдем?» – подумал Гэрри.

Но, на самом деле, он ни капельки на это не надеялся.

Те, что могли вот так расплавить изнутри спутник пятнадцати миль в поперечнике не оставят никаких следов от того, что было спрятано внутри.

Программа по изучению Фобоса бессмысленна.

Но она подарила Гэрри целых два года космических приключений, новых друзей и настоящее интереснейшее дело.

Все-таки, как много зависит от рабочего места!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КОНКУРЕНЦИЯ

 

Глава 1. Одни дома

 

19.07.2058

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область, РСФСР

 

 

– Майка, я есть хочу.

– Ешь, – отвечаю, не поднимая головы от экрана комми.

– Но ты же ничего не готовила, – обиженно заявляет это великовозрастное дитё.

– А с какой это стати? – спрашиваю я ледяным тоном и смотрю на «братца». Прицельно так, прищурившись. – Ты, между прочим, весь день дома сидел. И что, не мог озаботиться? Нет, надо ждать старшую сестру, когда она с работы придет, усталая и злая.

– Но у меня экзамен завтра! – растеряно и с паникой в голосе.

– Экзамен у него! А то, что у меня одно испытание за другим?! И экзамены, кстати, тоже.

– Ну, Май… – уже просительно, с явной мольбой. – Если я приготовлю, то ты сама будешь плеваться и ругаться.

– Буду, – согласилась я. – Но это стимул, чтобы совершенствовать кулинарные навыки. А ты не хочешь. А знаешь, как у нас в стране поступают с теми, кто не хочет? Их заставляют!

– Я не не хочу, я не могу, – с легким ехидством говорит Андрюша. – А их учат.

И, перейдя на японский:

– Камэнаси-сэнсэй, пожалуйста, научите меня!

– Хаякава-кун, ты, о чем это сестру просишь? – отвечаю на том же языке, и перехожу обратно на русский: – Ты что, долбоящер, хентая сисконовского пересмотрел?

– Э… – Андрейка покраснел, отвернулся.

– А я вот возьму и твоей Леночке позвоню. Расскажу, что за пошлые мысли у ее любимого.

Андрей сжал губы и зыркнул на меня по-волчьи.

Да, это удар ниже пояса, но куда еще бить хрупкой девушке? Я всего месяц назад наконец-то выяснила, с кем это мой названный братик воркует время от времени, забившись в какой-нибудь потаенный уголочек.

Понимаю, что просматривать логи исходящих сообщений неэтично. Но это же для его собственного блага!

Хотя, если честно, то мне самой от последних слов нехорошо стало. Все-таки паренек, похоже, всерьез влюбился, а я с ним так шучу. А если он в отместку начнет надсмехаться над моими чистыми чувствами к одному новоросскому майору? Хотя, нет, Андрей не станет.

Он только на вид вполне взрослый – с усиками над верхней губой, косой челкой темно-русых волос, что чуть прикрывает левый глаз. Но, на самом деле, я-то знаю, что семнадцать ему лишь физически. А так, мой младший братик – хе-хе – еще совсем ребенок. До сих пор любит играть со своими пластилиновыми человечками, читать девчоночью романтическую мангу и не может никому дать отпор.

– Ладно, прости, – говорю со вздохом. – Пошли на кухню. Дам тебе очередной мастер-класс по приготовлению пищи.

Его глаза сразу потеплели. Он кивнул, и мы дружной парочкой отправились творить чего-нибудь вкусное. У меня ведь, если честно, тоже сосет под ложечкой.

Все-таки весь день в цеху. И не так, как во время моей работы в «Энергии», где достаточно было успевать качественно выполнять дневное задание. А, поскольку я работаю всегда очень быстро, то выкраивала себе несколько солидных перерывов за смену.

Сейчас всё не так. Надо сделать максимум возможного, при этом безукоризненно. Иначе не удержаться в верхних строчках рейтинга. А мне это удается! По общему счету, включая теорию и спецкурсы, я вторая в группе!

Так что, если продолжу в том же духе, через три года, когда закончу Космическую академию, буду среди тех, кого первыми отправят на Лагранж!

Да, год назад, после того душещипательного разговора с дядей Игорем и открытия, что мой майор мне изменяет с какой-то французской подводницей, я подала документы и поступила в ту самую Космическую академию, что в нашем Звездном.

Но не на пилота межпланетных кораблей, и даже не на мастера по обслуживанию инопланетных баз. А на монтажника-сборщика орбитальных объектов. А где у нас такие объекты строят? Правильно! В точке Лагранжа! Если кто вдруг не в курсе, хотя я вот не представляю, как можно этого не знать – это такое место между Землей и Луной, где силы притяжения небесных тел уравновешиваются.

Именно там Россия собирается создавать свою главную промышленную базу.

Вот так! Вовсе не на Луне, как все остальные страны.

Первое колесо на шестнадцать человек в прошлом году для нас сделали японцы. Они любят колеса делать! Это уже четвертое. А до этого две штуки для Луны изготовили и одно для Лютеции. Сейчас они взяли перерыв, а года через три будут строить большущую станцию для той же Лютеции, аж на два десятка космолетчиков, а ее старенькое «Консоуми» к Психее оттащат.

Кстати, нашим колесом они расплатились за аренду «Королёва» и грузовика, что к этой самой Лютеции тетю Хану с дядей Федей возит.

Но дальше нам надо самим строить комплекс в Лагранже. Сейчас там собирают энергостанцию на тридцатимегаваттном реакторе, через два года начнем возводить комбинат по переработке реголита, что с Луны доставляют, потом будем строить второе большое колесо аж на сорок человек. И – вперед! Оранжереи и даже животноводческие фермы, чтобы обеспечивать весь космос своими продуктами, металлообрабатывающие производства, заводы по изготовлению собственной электроники, систем жизнеобеспечения, а потом и двигателей для космических кораблей.

В общем, планы грандиозные, мне на всю жизнь работы хватит.

Потому что все это надо будет стыковать из небольших модулей, что на Земле делают. Доставить на орбиту что-то громоздкое и сложной формы – большущая проблема.

Значит, нужны вот такие как я монтажники, сборщики, наладчики.

В Академии открыли факультет рабочих специальностей, с очень коротким сроком обучения всего в четыре года. Не то что у тех же пилотов, которых целых шесть лет мучают.

И высшее образование для поступления не требуется! Хотя, двадцать семь человек на место – это была жесть.

Но я прошла! И теперь учусь не покладая рук и головы.

Вот только… Нас, и правда, гоняют просто ужас как. Сейчас рабочая практика с постоянными тестами. На каникулы отпустят только шестого августа.

Вот почему я здесь, а не на сказочном острове Эспириту-Санто, где отдыхают после недавнего возвращения с Лютеции Тетя Хана и дядя Федя. И мои приемные родители вместе с ними. Специально взяли отпуска, чтобы с друзьями потусить.

А мы с Андрейкой остались одни дома.

У братца вступительные экзамены в Лесную академию. Выбрал Андрейка себе специальность, однако! Лесником хочет заделаться и ветеринаром по диким зверям. Будет Айболитом: енотикам лапки лечить и оленихам помогать рожать…

Вообще-то, правильно выбрал. Я же вижу, как он преображается, когда в лесу оказывается. И потом… что-то мне кажется, что с этой самой Леночкой он во время прошлогоднего одиночного похода познакомился.

Завидно…

У меня личная жизнь отсутствует, а сердечко разбито в дребезги. Шучу, конечно. Но, в каждой шутке…

Так, и что бы такого вкусненького приготовить?

 

 

 

Глава 2. Старички на отдыхе

 

19.07.2058

Порт-Орли, остров Эспириту-Санто, Вануату

 

 

– Как там наши обормоты? – задала риторический вопрос Анастасия Мыскина.

– Да нормуль! Все у них пучком! – беззаботно отозвалась Хана Мисалова-Хаякава.

Обе женщины возлежали на шезлонгах под цветастым навесом и смотрели, как их мужья играют с аборигенами пара на пару в полузапретный для космонавтов теннис.

Так себе играют, кстати. Их противники – ребята из обслуги рекреационного центра – явно поддаются, чтобы не так обидно было двум известным космонавтам продувать всухую.

Но Игорь с Федором все равно стараются.

– Нась, а давай потом наших мужиков расчихвостим! – предложила Хана. И добавила, плотоядно облизнувшись: – Я их жалеть не буду!

– Это неспортивно! – возразила подруга. – Мы с тобой молодые, ловкие, сильные, не то что они!

– Угу, – согласно и с видимым удовольствием кивнула японка. – Вот и воспользуемся этим! А то, видите ли, великие космопроходчики! Вся грудь в медалЯх!

– Можно подумать, у нас меньше, – усмехнулась Настя.

– Даже больше, – согласилась трижды героиня России, кавалер ордена «Драгоценной короны» третьей степени и, даже, «Восходящего солнца» четвертой и третьей. – Но мы – хрупкие женщины, и нам положено большее внимание. Ну так как, чихвостить их будем?

– Да ну… Может потом как-нибудь. Мне лениво, – ответила Настя. – Ты только подумай, что надо будет скакать на жаре… Нет уж, я лучше из тенечка полюбуюсь. Красивые они у нас, все-таки.

– Да, есть такое, – поддакнула Хана. – И не скажешь, что обоим за шестьдесят.

– Но это так, – вздохнула Настя. – Игорь уже об отставке заговаривает.

– Надеюсь, не серьезно?

– Пока нет, но года через два-три уйдет из начальников Центра. Будет простым преподавателем в академии.

– Пусть нас дождется. Вместе отпразднуем завершение трудовой деятельности и наступление старости.

Настя взглянула искоса на японку.

Маленькая, стройная, с упругой бронзовой кожей, под которой переливаются не перекачанные, но крепенькие мышцы. Но в иссиня-черных волосах кое-где поблескивают редкие серебряные ниточки.

«Ей в этом году пятьдесят исполнилось, – с внезапной нежностью подумала Настя. – Как все-таки летит время!»

– Ты точно решила после полета на Психею одновременно с Федей в отставку уйти? – спросила она свою лучшую подругу.

– Конечно! А как же иначе?! – удивилась та. – Вот представь, я, значит, буду летать себе в небесах, а он что – дома сидеть, да с внуками возиться? А я буду ему завидовать?! Не дождется!

– Ну, насчет внуков это ты загнула, – рассмеялась Настя. – Андрейка такой еще ребенок. Скорее Майка нас осчастливит.

– Не! Она в космос собралась, – возразила Хана. – А я ее знаю, пока не налетается, о детях и семье ни-ни!

– Ты рада, что она нашла свою тропинку в небо?

– Конечно! – не задумываясь ответила Хана. – Хотя, свалила она меня наповал! Вот тихушница! Сразу видно, кто ее мама!

 

 

Да, тот разговор вышел эпичным.

После встречи вернувшихся из своей второй и последней вахты на Лютецию Ханы и Федора, друзья утащили их в один из ресторанчиков Танэгосимы. Космолетчики накинулись на земную еду, как голодные пираньи.

«Или как Лина Инверс и Гаури, – усмехнулась Настя, вспомнив старинную классику анимэ. – А я тогда кто? Амелия? Хотя, та как раз внешне больше на Хану похожа. Зато характером моя подружка – ну точно Лина!»

Все это думала Настя, стараясь не отставать от друзей в поедании вкусняшек. Хорошо иметь такой метаболизм, когда можно много и вкусно есть, не беспокоясь о фигуре!

А вот Игорь, Майка и Андрей клевали совсем по чуть-чуть.

Настя видела, что ее приемная дочка явно нервничает, хотя, по своей всегдашней привычке, пытается это скрыть.

«Боится, что Хана обидится? – подумала Настя. – Девочке, вместе с Андреем придется лететь обратно в Москву. Наверняка ей ужас как хочется с нами в Вануату отправиться. Но учеба есть учеба».

Они с Майей встретились глазами, и Настя постаралась передать ей взглядом всю теплоту и ласковость, что испытывала к дочке.

Майя благодарно улыбнулась уголками губ.

А Хана наконец-то отвалилась на спинку кресла, печально и обиженно сообщила:

– Больше не могу. Вот же гадство! Еще столько вкусного!

– А ты передохни и откроется второе дыхание, – посоветовал Федор.

– Хорошо тебе! Ты больше, и желудок у тебя тоже крупнее! – заявила мужу Хана. И повернулась к Майе: – Идем воздухом дышать и шушукаться.

На широкой деревянной веранде, исполненной в японском стиле, было солнечно и ветрено. По небу неслись мохнатые облачка, внизу о скалы бился пенный прибой.

 

 

– Мне так жалко, что не получается с тобой поехать, – немного виновато сказала Майя.

– Да, обидно, – согласилась Хана. – Не думала, что у вас так сложно отпуск взять. Неужто некому кроме тебя ракеты клепать?

– А… ты не знаешь? – смущённо и удивлённо спросила девушка.

– Не знаю, что? – японская космолетчица прищурила и без того узкие глаза.

– Значит, тё-Настя не проговорилась!

– Это заговор, да? Против меня?! А ну, колись!

Хана плотно схватила Майю за отвороты блузки.

Девушка отвела взгляд и извиняющимся тоном сообщила:

– Я уже год как не работаю в «Энергии». Поступила в академию.

– Предательница! – обличающе заявила Хана. – А я надеялась, что хоть ты останешься человеком, а не бросишь рабочую специальность ради высшего образования!

Последние два слова были произнесены с нескрываемым отвращением. Майя молчала, пережидая выплеск классовой ненависти, а Хана продолжала с подозрением:

– Надеюсь, ты говоришь не о Лесной академии, куда собрался поступать мой ненаглядный отпрыск?

– Нет, конечно! – Майка так сильно замотала головой, что ворот блузки, все ещё удерживаемый тонкими, но крепкими пальцами космолетчицы, предостерегающие затрещал. – Я же сказала: «Академия»! Ну та, что в Звёздном! Где дядя Игорь преподает.

– Ох ты ж! – Хана округлила глаза. – Как тебе удалось? Опять пресловутый русский блат?

– А вот и ни фига! – гордо заявила девушка. Я сама честно прошла!

– Да? – саркастически ухмыльнулась Хана. – С твоими-то способностями к точным наукам? Мне, знаешь, сколько слез в жилетку Настя наплакала, жалуясь на твою природную тупость?

Майя сжала губы от внезапной обиды.

– Да шучу я! – успокоила ее Хана. И со значением сообщила: – Но в каждой шутке… В общем, прости, дорогая, но «не-ве-рю»!

– Так я на рабочий факультет поступила! – обида все ещё не оставляла Майю.

– Э?

– У нас два года назад открылся, – пояснила девушка. – Готовит спецов по работе в космической промышленности. Ну там на лунных заводах, что начали строить, и прочее…

– Ты в «прочем», – уверенно предположила Хана.

– Да, на специальности «Сборка конструкций и пуско-наладка в условиях невесомости», вот!

– Лагранж? – сразу же поняла японка.

– Он самый!

– Какая же ты молодчина! – Хана порывисто обняла девушку, прижала так, что у той вырвался сдавленный писк.

– Тё-Хана, раздавишь.

– А вот за тетю ответишь! Сколько можно меня этим обращением позорить? Если не можешь, как мы, русские, без префиксов и суффиксов обходиться, то, так и быть, разрешаю: «нэ-сан». Так и быть, согласна твоей сестрой поработать.

– Тогда уж «имоуто»– ухмыльнулась Майя, – ты, явно, младшая.

– А покусаю?

– Я же говорила!

– Может, и мне податься в строители колес, а?

– Что, Лютеция надоела? – ехидно спросила Майя.

– До ХХХ-ния, – пожаловалась «сестрица». – Я там каждый камушек знаю уже. Могу «Ласточку» с закрытыми глазами водить.

– И все равно опять полетишь… – пожалела ее Майка.

– А вот ХХХ! – продолжила материться космолетчица. – Не дождутся!

– То есть?.. – осторожно спросила девушка. – Ты через год не улетишь?

– Ещё как улечу! Только не на Лютецию.

– А… Куда?

– Психея! – как бы смакуя это слово, похвастались самая титулованная космолетчица Японии.

– Это из-за которой тихоокеанцы шум подняли?

– Ну да, потому и летим. Твой… папа на пару с Федей ее застолбил четырнадцать лет назад. Через год срок выходит, и астероид станет ничейным. И эти козлы – наследники Маска – пропихивают изменения в «Кодекс о космической собственности».

– Но у них же не получится! – уверенно сказала Майя.

– Скорей всего, нет. Но они ведь хитрые. Сейчас подговаривает наших, чтобы аватаров прировнять к людям. Потом объявят, что нет разницы между аватаром и дистанционно управляемым роботом. И не просто так они за уравнивание прав искинов с людьми внезапно начали бороться со страшной силой. В общем, надо нам поторопиться. А то потеряем Психею. Зря, что ли Рёка с Федей старались?!

Упоминание об отце привычно кольнуло тупой иглой. Майя уже плохо помнила лица родителей. А Анастасию и Игоря лишь из-за козерожьего упрямства не называла мамой и папой.

– Вы постарайтесь, – тихо попросила Майя.

– Да, моя девочка, – неожиданно ласково улыбнулась Хана.

 

 

 

Глава 3. Проникновение

 

15.05.2059

Суиндон, графство Уилдшир,

Великобритания, Тихоокеанский Союз

 

 

Патрик Чайни – шестнадцатилетний юноша из города Суиндон, что в графстве Уилдшир, не подозревал, что уже два года за ним пристально следят всевидящие глаза жуткого русского КГБ.

А виноват в этом порыв альтруизма, вернее, лисолюбия.

Пареньку всегда нравились эти пушистые зверики, что раньше в больших количествах обитали в холмах его родной Англии. Он в детстве даже собирал на компе картинки и милые фотографии этих мелких хищников, любил смотреть старые мультики про них, а недавно снятый комп-сериал про отважного лисенка Брайана засмотрел до дыр, пройдя все сюжетные линии и открыв концовки.

Может быть, потому он и накрыл своим телом невесть откуда взявшуюся на поле виртуальной брани лисичку. А в последний момент, когда уже высветилась перед глазами отрока ярко-оранжевая надпись: «Персонаж погиб. Логаут», порадовался, что зверь выжил.

Не мог юный сентиментальный англичанин знать, что убить этого непися не может и ядерный взрыв. А на самом деле в рыжей шкурке затаился коварный капитан российской госбезопасности.

Который успел прочесть его имя, и попросил своего друга – великого и ужасного Компи – отследить адрес.

Не мог он, Патрик, знать и того, как обрадовались полученному результату суровые советские КГБшники.

Еще бы, ведь паренек жил в том самом Суиндоне, в котором расположились офисы Британского Национального космического центра!

Тут же подростка взяли в оборот.

Оказывается, он был заядлым виртгеймером, и всем мирам предпочитал русские. Еще за два года до этого, тогда еще двенадцатилетний мальчик, обмирая от страха и предвкушения запретного, вышел на одну из многочисленных хакерских групп, и за собранные в течение года карманные деньги заказал взлом своей капсулы, ее русификацию и тайное подключение в сеть ЕвразЭС.

Кстати, карманных денег оказалось раза в два больше, чем обычно брали за такую работу парни из «Черного коннекта». Все-таки отец мальчика был не последним человеком в корпорации «Объединенные двигательные системы», что производила движки для самолетов, вертолетов и ракет.

А как не давать серьезных карманных денег сыну, который учится в самом колледже Мальборо! Не ходить же замухрышкой и экономить на еде, находясь в окружении детей аристократии и финансовых воротил. Тем более, что самому Патрику перейдет титул всего лишь барона, да еще и Пэрства Соединенного Королевства.

К колледжу Патрик относился двояко. Ему нравились старинные двухвекового возраста здания, внутреннее убранство, похожее на Хогвартс, где учился незабвенный Гарри Поттер. А вот чрезмерное потчевание религией, строгость преподавателей и замороженность учеников, паренька основательно доставали.

Представляете, здесь до сих пор говорили «юноша» и «девушка», вместо повсеместного «Лица придерживающегося такого-то пола»! И, более того, в колледж не принимали трансов, а сексуальные связи между представителями одного пола были запрещены! Анахронизм, вообще-то, являющийся преступлением! Но колледж Мальборо – особый мир.

Разумеется, такое отношения к геям и лесбам вызывало среди учащихся протест и желание назло учителям заниматься запретным. Не был исключением и Патрик. Он участвовал во всех тайных оргиях, что устраивали студенты и сменил трех постоянных партнеров. И, наконец, завел роман с Джозефом Мэйни – своим одноклассником.

Но все это Партик делал, главным образом, чтобы не быть белой вороной. На самом деле…

– Джо, можно я тебе открою секрет?

– Конечно, дорогой!

Подростки валялись на широкой раскуроченной кровати и держались за руки.

– Ты прости… Ты очень хороший и все такое. Но… ты только не смейся… мне больше нравятся девушки.

И замер, боясь непонимания или обиды. Все-таки Джозеф был для Патрика особенным.

– Патрик… я хотел тебе признаться в том же, – смущенно ответил парень. – Только ты это никому не говори!

– Конечно! Пусть это будет нашим секретом! – с облегчением пообещал Патрик.

– Вот только… с девушками так сложно, – вздохнул Джо. – Чуть что – «сексизм», «мужской шовинизм» и прочее. Я… только с одной встречался… С Дженнифер…

– Ты тоже?! – Патрик даже привстал на локте.

– Ну да, она та еще оторва, и любит с мужскими особями крутить.

– Извращенка…

– Угу, – подтвердил Джо. – Жалко, в виртуалке то же самое… Хоть там бы оттянуться, но…

– В нашей, да, – согласился Патрик. – А вот у русских!..

– Да, говорят у них все наоборот, и к парням лучше не подкатывать.

– Так и есть! Я несколько раз по морде получал, и статус ниже плинтуса падал.

– Это как? – удивился Джо.

– Ну, там за подобное сразу такие штрафы к карме начисляют, мама не горюй!

– Я не об этом, – поморщился любовник. – Как ты на русский сервер пробрался?

– Ну… Только это действительно тайна! Поклянись, что никогда и никому!

– Клянусь своей честью, – совершенно серьезно заявил Джо. И Патрик знал, что тот сдержит обещание. Все-таки настоящий потомственный граф, сын очень большой шишки из космического агентства.

– У меня хакнутая капсула. С коннектом к русским. Правда, через семь прокси-серверов, так что связь иногда лагает.

– Все равно круто! Расскажи, как там у них?!

– Классно у них, – вздохнул Патрик. – Только непривычно вначале. Никакой политкорректности. Хоть афрорусского негром называй, хоть дерись с настоящей болью и кровью, хоть к девчонкам клейся.

– К девчонкам? К живым или неписям?

– И к тем и к другим! Только живые если что, не ябедничают админам, а просто могут мечом огреть, или сковородкой…. А неписи… – Патрик даже зажмурился от приятных воспоминаний. – Какие там неписи! Полный искусственный интеллект. От людей не отличить! И раскручивать их на секс одно удовольствие. Это так трудно сделать, просто жуть. Одну я целый месяц окучивал. Зато потом… Сказка!

– Знаешь, я сейчас тебя пришибу! – пообещал Джозеф.

– Не надо, – улыбнулся Патрик. – Давай лучше я тебя туда свожу.

– Давай! – обрадовался друг. – Пустишь в свою капсулу?

– Ну… То есть пущу, конечно! Только тогда я не смогу с тобой вместе. А одному тебе будет сложно освоиться.

– Да это проблема, – помрачнел Джо. – Я русского языка не знаю, а все время с переводчиком ходить, в чужой виртуалке… Меня… один мой знакомый… сводил на японский сервер. Так это было просто жесть! Я с перерождения не вылазил.

– А, знаешь, что? – вскинулся Патрик. – Давай я дам тебе контакты «Черного коннекта»! Это те хакеры, что мою капсулу ломали.

– А они надежные? – усомнился юноша.

– Еще какие! – заверил его друг. – Меня за четыре года никто не спалил!

 

 

На самом деле Патрик ошибался.

Потому что сейчас эту беседу, как и все, что ей предшествовало, записывали через взломанные камеры системы охраны на сервер, расположенный глубоко под поселком Сенокосным, что в Московской области.

И искин, которому была поручена эта омерзительная работа, уже послал сообщение и файл с болтовней подростков в оперативный отдел майору Тимуру Бадамшину – ведущему этот проект. Потому что заполучить доступ к вирткапсуле сына заместителя начальника службы безопасности Тихоокеанского космического консорциума «Спейс-Икс» было неимоверно круто!

Настолько, что к взлому домашней компьютерной сети господина Мэйни и проникновению в его рабочий терминал подключили самого Компи, и то ему пришлось ой-ёй-ёй, как повозиться.

 

 

– Ну, так что вам удалось узнать? – нетерпеливо спросил искина генерал Пономаренко.

Лицо смуглого подростка на экране малого оперативного зала сделалось хитрым и в то же время серьезным.

Компи, когда ему приходилось общаться с кем-то вдали от своего тела-аватара, генерировал изображение индийского юноши, похожего на Кирана Чаудхари в юности.

– Англичане придумали очень интересный способ обращаться с конфиденциальной информацией, – похвалил искусственный интеллект своих оппонентов. – Они создали иерархическое вирт-пространство. Что-то вроде матрешки, где каждый слой полностью независим и лишь копирует предыдущий, но с большим допуском. Для руководителей – это целая библиотека. Она, кстати, в виде старинной библиотеки в замке и сделана. Хогвартс напоминают.

– Ты читал Гарри Поттера? – встрял с вопросом Тимур. – Или фильм смотрел?

В зале они с генералом были вдвоем. Операция, которую они готовили, была до такой степени секретной, что контролировать охранные системы попросили того же самого Компи.

– И фильм и книжку, и вирт-постановку. – отозвался этот вечный подросток. – Я, кстати, люблю книжки читать, меня еще в детстве Киран к этому приучил. Полезно для эмоционального развития. Так вот, этот старинный замок, или университет, весь набит книгами. И если кто хочет получить информацию, ему приходится эти книги читать. Никакого трансферта данных из хранилища нет. На аппаратном уровне такая возможность отключена.

– Но как же? – удивился генерал. – Каким образом англичане работают с данными?

– Только визуально. С помощью своих виртуальных тел. А вот, чтобы такое тело заполучить, надо зайти в это пространство из своей вирткапсулы.

– Она дома у Мэйни стоит? – полуутвердительно спросил Тимур.

– Да, одна из них, – подтвердил Компи. – И связана с сервером очень хитрым способом. Вот как бы вы защитились от перехвата канала связи?

– Кабель отпадает, – принялся размышлять вслух Пономаренко. – Значит, кодированный направленный луч или лазер? Но коды вещь не надежная, когда имеешь дело с тобой. То есть, надо избегать трансляторов, чтобы труднее было перехватить инфу.

– Да, именно так, – подтвердил искин. – Без трансляторов, и так, чтобы никто в этот луч не смог вклиниться.

– Высокая узконаправленная антенна на мачте! – понял Тимур. – Ее видно на фото.

– Да, а вторая – на вершине здания агентства, – сообщил Компи. – Чтобы встрять, надо подлететь к пучку, а небо там контролируется и коптеры запрещено использовать. Собьют моментом. И нанодронов над всем городом глушат намертво.

– То есть доступ исключительно через капсулу, – неторопливо проговорил генерал. – Но она наверняка защищена.

– Разумеется! – подтвердил искин. – Во-первых, ей может пользоваться лишь сам хозяин. Проверка по биометрии тщательнейшая. А во-вторых, капсула полностью изолирована от внешних сетей. Передача данных отключена и залочена.

– И как же ты пробрался? – заинтересовался Тимур. – Ведь получилось же!

– Ага! – самодовольно похвастался Компи. – Понимаешь, они капсулу, конечно, переделали основательно. Но в девичестве это был обычный саркофаг премиум класса производства «Сименс». То есть клон тех, что выпускает «Сони». А восемь лет назад в капсулы стали интегрировать блоки безопасности операторов. На аппаратном уровне, и так, что отключить их просто невозможно, не уничтожив саму систему.

– Угу, помню, – кивнул генерал. – Это из-за лавины смертей погруженцев, которым хакеры отключали контроль по времени пребывания.

– Именно, – подтвердил искин. – И тогда же медицинский блок добавили. И все это, повторяюсь, вшито в само железо и никак не обойти.

– Глупо оставлять такую лазейку, – проворчал Пономаренко.

– Они решили, наверное, что если сэр Мэйни будет здоров и не станет сутками работать из дома, то ничего страшного.

– И ошиблись, – кивнул Тимур.

– Не в этом, – возразил Компи. – Они просто не обратили внимания или не подозревали о некоторых недокументированных функциях. Но я-то их знаю. Вот и сумел установить связь с капсулой, потом тихонечко разблокировал внешний канал. Соединил капсулы господина Мэйни и его сына. И смог попасть в читалку.

– Читалку? – Тимур поднял правую бровь.

Он не знал, что невольно скопировал этот мимический жест у своего друга Станислава, который, в свою очередь, научился ему у любимого преподавателя в Центре подготовки, который, за время долгой совместной работы и жизни, перенял его у жены – Анастасии Беляковой. Такая вот цепочка распространения.

– Они называют закрытое пространство «reading room», – пояснил Компи.

– Ты выкачал оттуда информацию? – подался вперед генерал.

– Нет, – изображение подростка помотало головой. – Я бы мог сгенерировать аватар, не отличающийся от владельца капсулы, но я все-таки не человек. Очень боюсь, что меня раскусили бы. Тут нужен Тимур.

 

 

Да, именно Тимур Бадамшин.

Вот ведь как причудлива судьба человеческая.

Тимур был очень хорошим компьютерщиком и программистом. Настолько хорошим, что его ценил даже сам Киран Чаудхари.

Тимур почти стал космонавтом, и, без сомнения, его ждали многочисленные полеты, инспектирование работающих в космосе искинов и помощь им.

Но не эти выдающиеся способности оказались, в конце концов, важнейшими.

С детства Тимур очень любил играть в компьютерные игры. Особенно ему нравились ролевушки. И не за фентезийный антураж и свободу махать боевой секирой, хотя и это тоже было классно. Больше всего мальчика привлекала возможность прожить кусочек совершенно иной жизни. Ощутить себя тем самым бородатым драчливым грубым гномом, изысканно холодным эльфийским магом или хитрым пронырливым гоблином.

И вот именно это оказалось востребованным в его новом поприще.

Тимур очень быстро и качественно вживался в игровых персонажей. За шесть лет службы в отделе «ВР» он внедрялся в десятки виртуальных игр, что вызывало зависть и слегка покровительственное отношения к нему у родной дочери Риши. Ну да: «Папа на работе только и делает, что играет!»

И, когда два года назад потребовался оператор, который сможет на ходу освоиться с отыгрышем лисы, сразу же предложили эту роль Тимуру.

Тем более, что та операция проходила по направлению «Анти Киберджихад», которое было для капитана госбезопасности Бадамшина особым. Слишком страшный счет у него был к пакистанским террористам и их английским покровителям.

Так что сейчас Тимур готовился. Он уже просмотрел десятки часов видео о лорде Мэйни, научился ходить как он, говорить, как он, и, главное, думать, как этот потомственный аристократ.

Пожалуй, дальше оттачивать роль не стоит. Всегда следует оставить что-то на импровизацию и некоторую неправильность, которая только подчеркивает сходство.

 

 

«Читалка» действительно походила на огромную библиотеку. Множество высоченных залов с книжными шкафами под потолок.

…И домовые эльфы, снующие по ним с ловкостью и «грацией» пауков.

«Создатели этого пространства явно пересмотрели Гарри Поттера!» – озадаченно подумал Тимур. Но при этом на лице «лорда Мэйни» не дрогнул ни единый мускул. Ведь он ходил сюда, как на работу, чуть ли не каждый день.

Лорд неторопливо проследовал по анфиладе залов, остановившись в предпоследнем. Поднял руку и звонко щелкнул пальцами. Этот жест Тимур подсмотрел в ролике, где этот господин обедал в ресторане.

Предположение, что здесь он привлекает внимание эльфов подобным же образом, оправдалось.

Маленькое существо: носатое и какое-то будто бы свитое из узловатых веревок, подскочило к аристократу и раболепно поклонилось, чиркнув длинными, непрестанно шевелящимися пальцами по каменным плитам пола.

– Что изволите? – голосок буквально сочился медовой угодливостью.

– Дела о связях с «Киберджихадом», – процедил, почти не раскрывая губ, Мэйни.

– Какие именно, мой господин? У нас хранится двести одиннадцать томов.

– Те, что относятся к гибели «Удханты».

– Сию минуту!

И нескладное создание метнулось к стеллажам. Цепляясь руками и не менее хваткими голыми ногами, оно взлетело по стене из книг, выдергивая на ходу том за томом. Столь же стремительно вернулось, неся четыре толстых фолианта. Отнесло добычу на массивный стол красного дерева. Ровной стопкой уложило книги на край. Услужливо отодвинуло тяжелый дубовый стул с высокой резной спинкой.

Граф Мэйни, аккуратно подернув штанины, уселся на деревянное сиденье, неожиданно оказавшееся очень удобным. Потянулся к первой книге и принялся ее листать.

Со стороны могло показаться, что лорд совершенно забыл об оглавлении и ищет что-то путем быстрого перелистывания страницы за страницей.

На самом деле Тимур просто не успевал что бы то ни было прочесть. Ему это было и не нужно.

Да, отсюда невозможно перекачать ни байта информации. Но ведь зрительный поток, так же, как и все телесные ощущения, транслируется сейчас непосредственно в мозг майора Бадамшина. А перехватить его и превратить в видеоролик не составляет труда для технарей КГБ. А потом можно пропустить видео через программу анализатор и на выходе получить хоть текстовый файл, хоть точно такую же толстенную свеженапечатанную книгу.

Так что понимать, что именно видит, Тимуру не требовалось.

Хотя, ужасно хотелось вчитаться, отыскать сведения о катастрофе с индийским кораблем, на котором погибла его жена. Но это будет потом. Полный доступ к полученной информации был единственным условием, которое майор КГБ поставил перед командованием. Генерал Пономаренко проворчал: «Слишком много на себя берешь, требовать от начальства. Ладно. Придется тебе допуск еще на уровень поднять, будущий подполковник. Ты, звания такими темпами набираешь, что скоро сам моим начальником станешь».

Но Тимуру было совершенно наплевать на то, сколько звездочек на его парадной форме, которую он надевал хорошо, если пяток раз в год.

Главное было найти тех, кто виновен в гибели Кэйлаш и даже не отомстить, а просто покарать их. Сделать так, чтобы никто больше не погиб от их рук. Чтобы Риши росла в хоть немного более чистом и безопасном мире.

Тимур долистывал четвертый том, когда его слух уловил приближающиеся шаги.

Неторопливые, четкие.

Он оглянулся. По залу в его направлении шел высокий господин в таком же, как у графа Мэйни, строгом костюме. Еще издалека коротко поклонился.

Тимур повторил тот же жест и позволил себе легкую холодную улыбку:

– Добрый день, сэр Крайтон! – поздоровался он.

– Здравствуйте, лорд Мэйни, – отозвался господин. – Уже работаете? В такую рань?

– Да, решил обновить свои знания по «Киберджихаду», – согласно кивнул Тимур.

– Вы все-таки настаиваете на их устранении? – осведомился сэр Крайтон и присел на стул напротив Тимура.

Вот теперь начиналась сложнейшая игра. Тимур слишком мало знал о человеке, личину которого нацепил. И уж тем более о его профессиональной деятельности. Предстояло импровизировать, основываясь на уже укоренившейся в мозгу психоматрице этого господина.

– Да, так и есть. Я думаю, что пора обрубить связь со столь одиозной организацией. Она способна чересчур сильно нас дискредитировать.

– Согласен, – едва кивнул собеседник. – Но сейчас совсем не время это делать. До старта «Тэнсоу» на Психею мы не можем их трогать.

– Полностью с вами согласен, – подтвердил Тимур. А внутри образовался холодный колючий комок. Потому что… если они задействовали «Киберджихад», значит, у японцев возникнут очень серьезные проблемы. Смертельные.

– Я рад, что вы это понимаете, – сказал тем временем сэр Крайтон.

– Но, после завершения операции, тем более следует устранить всех, кто был в ней задействован.

– Да, и я вас в этом полностью поддерживаю! Можете рассчитывать на мой голос. Конечно, жалко такой хороший инструмент ломать. Но операция будет слишком скользкой, и лишние обвинения нам не к чему.

– Так и поступим, – поставил точку в разговоре Тимур. Но, как оказалось, лишь запятую.

– Не мы, – возразил Крайтон, чуть удивленно взглянув на графа Мэйни. – Это компетенция МИ– 6, в наших силах только предоставить рекомендации.

– Разумеется, – как о чем-то самим собой подразумевающемся сказал Тимур. – Но я хочу максимально аргументировать свою позицию, вот и взялся перечитывать материалы ТОГО дела.

– Понятно. Не буду вам мешать.

Собеседник отвернулся и громко позвал:

– Эй!

И, буквально подлетевшему эльфу:

– Дело А-15-53.

– Сию секунду!

Топанье босых ног по камню, шуршание карабкающегося по деревянным шкафам тельца.

А Тимур продолжил листать книгу. Теперь ему приходилось делать это заметно медленнее, чтобы изобразить, что он хоть что-то успевает просмотреть.

К счастью, том уже кончался.

Тимур положил фолиант на стопку из троих его собратьев и придвинул к себе последнюю книгу. Принялся ее листать.

– Извините, а что вы собственно ищете? – раздался удивленный голос Крайтона.

– Я же говорил вам, – чуть укоризненно ответил Тимур. – Просматриваю материалы, чтобы припомнить подробности. Я, как вам известно, и без того очень хорошо его знаю. Но вдруг вспомнится какая-нибудь деталь, которая может помочь в работе.

Сэр Крайтон кивнул, но легкое удивление не исчезло из взгляда.

«Плохо дело! – подумал Тимур. – Но надо во что бы то ни стало долистать эту книгу!»

Он продолжил свое занятие. Временами приостанавливаясь и читая отдельные абзацы. И то, что в них было написано, буквально взрывало мозг. Майору Бадамшину приходилось прилагать огромные усилия, чтобы ни единым мускулом не выдать чувств, что клокотали в душе.

Главной версией тех событий была месть пакистанцев за уничтожение своей страны. Да, она потеряла половину населения и была отброшена в каменный век, из которого только сейчас медленно и с трудом начинала выползать. По уровню жизни современный Пакистан занимал чуть ли не последнее место в мире. Даже постоянно раздираемые войной между группировками государства Аравии или замученные перманентной бойней страны Африки жили богаче, чем эта когда-то ядерная держава.

Но, из прочитанных обрывков следовало, что «Киберджихад» изначально был продуктом английских спецслужб. А гибель «Удханты» целиком и полностью на совести этих вот господ. Поймать чересчур быстро развивающуюся бывшую колонию Великобритании за пятку и сдернуть вниз. Хотя бы немного притормозить ее развитие. Опустить конкурента. И, если нечто подобное член Тихоокеанского Союза собирается сделать с Японией…

Хорошо, что сэр Крайтон тоже уткнулся в книгу. Тимур чуть ускорил перелистывание.

Оставалась едва четверть, когда Крайтон поднял голову и между делом спросил:

– Кстати, а что вы все-таки думаете об этом? – и он указал взглядом на раскрытый перед ним фолиант.

– М-м? – промычал граф Мэйни, как будто не желая отрываться от чтения. Ответил рассеяно: – Я думаю, вы правы…

– То есть? – собеседник чуть приподнял брови.

«И что делать? – с холодной паникой подумал Тимур. – Тут междометиями не обойтись».

– Напомните, пожалуйста, основу, – попросил он скучающим тоном.

– Но ведь это ваш проект! – по-настоящему удивился сэр Крайтон. И в его глазах начало разгораться подозрение.

«Черт!» – ругнулся про себя майор госбезопасности.

Он встал и неторопливо двинулся вокруг стола. Сильно вдавил ногти в мякоть ладони. Почувствовал настоящую боль.

«Вроде бы ограничений по чувствительности здесь нет. Придется рискнуть».

Тимур плавным, но быстрым движением подхватил верхний том дела и со всей силой ударил им по голове сэра Крайтона.

Раздался гулкий шлепок, и тело собеседника как-то разом обмякло. Завалилось на стол.

А Тимур, не теряя ни мгновения, склонился над недочитанной книгой, и стал с максимально возможной скоростью ее листать.

Страницы мелькали перед его глазами.

Он не видел, как со всех сторон метнулись к нему ставшие хищными, как Горлум из старинного фильма и недавней скандальной вирт-постановки по Толкиену, домовые эльфы.

Резкая боль пронзила прокушенные бедро, плечо, бок…

Но майор КГБ еще успел перевернуть целых три листа, пока не потерял сознание.

Громкий хлопок – воздух стремительно заполнил место, где только что стоял, увешанный грызущими его эльфами, «граф Мэйни». Автоматика вирткапсулы прервала связь по внешнему каналу, вытаскивая «душу» Тимура из гибнущего виртуального тела. Это очень неприятно, когда выход приходится делать вот так. Майору госбезопасности предстоит пару недель реабилитации.

А Компи в ту же микросекунду разорвал на клочки цепочку прокси-серверов, что соединяла поселок Сенокосный с городом Суиндоном.

 

 

 

Глава 4. Зимние тропики

 

31.05.2059

провинция островов Луайоте, Тихий океан

 

 

Яхта то взбиралась на длинные пологие волны, то стремительно скатывалась в ложбины между ними.

Медленная размеренная качка нравилась Элен, но вызывала неприязнь у Славика. Нет, разумеется, подготовленный пилот и космонавт был лишен даже намеков на морскую болезнь, но что приятного в таких вот качелях? Они напоминали о тренировках вестибулярного аппарата, которые он во множестве проходил за свою жизнь. Ну и как это может доставлять удовольствие?

Вообще, Элен с грустью замечала, что слишком на многое у них со Славиком диаметрально противоположные взгляды.

Да и вообще, он был совсем «не таким»!

Элен, за годы разлуки, наделила своего любимого кучей качеств, не присущих ему, и, наоборот, совсем забыла о тех, которые ей не нравились еще в юности.

Постепенно образ Станислава Бойченко сросся с давней девичьей мечтой о принце на белом самолете.

Но подполковник Бойченко был не изысканным аристократом, а упертым коммунистом, и летал когда-то не на сверкающем истребителе, а на хищном и злом камуфляжном вертолете. И убивал при этом людей. А, что самое страшное, сейчас он вспоминал о войне в Анголе без особых эмоций.

«Да, стрелял. И даже ходил врукопашную. Нет, ничего приятного в том, чтобы размозжить врагу череп прикладом или проткнуть штык-ножом, нет. Хотя адреналин, который хлещет во время боя, когда к нему привыкнешь, начинает доставлять удовольствие».

Ну как можно любить такого человека?

Но Элен любила. Обжигалась и царапалась об острые углы его характера, но все равно ее тянуло к нему. Особенно в такие моменты, как сейчас. Когда Славик, вместе с двумя матросами, борется с крепчающим ветром, убирая паруса.

Яхта «Etoile de mer» имела целых две мачты и основательное парусное вооружение. Элен всегда гораздо больше нравилось ловить ветер, а не идти под мотором. Но теперь было не до развлечений.

Последний день осени. Начало сезона дождей и штормов на юго-западе Тихого океана.

Погода стремительно портилась, небо заволокло тучами, стали падать пока еще редкие, но очень крупные теплые капли. Тайфун проходил севернее, и цеплял их лишь самым краешком, но и это было для небольшой двухмачтовой яхты достаточно опасно.

А Элен наслаждалась разгулом стихии.

Как же это чудесно, вот так нестись по океану, ловить грудью порывы упругого ветра, чувствовать тяжесть капель и собственного тела.

За пять месяцев обратного перелета «Шарль» постепенно раскручивался, увеличивая гравитацию от марсианской до земной. Но все равно, после двух лет чрезмерной легкости, привыкать к нормальному тяготению было трудно и весьма болезненно.

Элен подумала, что ей предстоит еще очень долгая реабилитация.

«А потом опять лететь?»

Эта перспектива вызывала неожиданную антипатию. Марс оказался… Еще более «не таким», чем Станислав.

Мертвая планета, которая никогда не будет домом для людей. Маленький купол оранжереи, где бледные и болезненные на вид генномодифицированные растения жадно ловили свет крошечного и тусклого Солнца. Коллеги космонавты, которые за два года надоели так, что Элен, наверное, никогда не захочет с ними встречаться впоследствии.

И опять улетать на два года туда? Вместо того, чтобы носиться вот так по волнам или плавать в таинственной глубине?

Элен вспомнила о цели их путешествия, и настроение тут же улучшилось. Она представила, как будет показывать Славику подводный город, как они будут путешествовать по сумрачному, но такому прекрасному подводному миру, совсем не стерильно-пустынному, как Марс, а наполненному жизнью.

А еще рядом будут хорошие увлеченные люди.

И ни одного журналиста!

Раньше Элен относилась к представителям этой профессии, как к неизбежному злу. Всю жизнь к дочери одного из богатейших людей Франции был повышенный интерес со стороны прессы. Папарацци вечно лезли со своим болезненным любопытством, перевирали факты и выворачивали наизнанку интервью.

Зато, обратной стороной этого была известность и уважение других людей, тех, которые умели вычленять из мусора настоящий смысл.

Но сейчас внимание «пираний пера» обрушилось на Элен с совершенно необузданной и разнузданной силой.

«Ну почему их не интересуют мои научные работы? Или то, что ощущала я, на два с половиной года оторванная от родной планеты? Нет: «А каково это заниматься сексом на Марсе?», «А вы пользовались знаменитой книгой Хаякавы? Не хотите ли написать к ней дополнение?».

Даже привычную к журналюгам Элен это коробило. А что говорить о Славике?! Он пару раз порывался бить наглые рожи, и Элен с огромным трудом его останавливала, а потом успокаивала клокотавшего праведным гневом мужчину.

Ничего, там, куда они плывут, этого не будет, и можно наконец-то побыть вдвоем, без оглядки на кого-либо!

 

 

А тайфун прошел стороной. Ветер, начавший было срывать пену с вершин волн, стих, да и сами эти волны разгладились. Можно было вновь поставить паруса, но экипаж яхты не стал этого делать. Зачем возиться, если до атолла Увеа осталось всего десяток миль.

Так что в бухту Вадрийя «Морская звезда» вошла на моторе.

Высокие бетонные волноломы отсекли кораблик от океана.

В акватории не такого уж и маленького порта было тихо. У пирсов тихонько покачивались океанографическое судно, полсотни яхт и катеров и… Три подводные лодки: две гражданские малютки и одна военная, похожая на хищную, но сытую черную акулу, уснувшую среди перепугано прижавшихся к стенкам рыбок.

Ну да, все-таки атолл Увеа – стратегическое владение Французской Республики. И оставлять его без охраны не стоит.

Элен сошла по трапу на пирс и вздохнула, обратилась к Славику:

– Жалко, ты не видел Увеа раньше! Такое живописное место было!

Станислав Бойченко скептически оглядел обширную бетонированную площадь, на которой разместились портовые сооружения и прилегающий к ним поселок. Стекло и камень весьма модерновых домов, небольшие ухоженные газоны перед ними.

– Раньше тут был лес! А на внутренней стороне лагуны – хижины! – продолжила ностальгировать Элен. – Такие деревянные, на сваях! И куча туземных лодок в лагуне. И островитяне такие славные: наивные, добрые, но хитрые. Сейчас они, наверное, в обслуге работают.

– Что, хижины снесли? – понимающе спросил Станислав. Если честно, ему была безразлична судьба местных жителей.

– Пришлось, – опять вздохнула Элен. – Население острова с четырех тысяч до пятидесяти выросло. Пляжи насыпали. Потому что старые ушли под воду. Океан поднимается.

– Понятно…

– Идем сразу в контору! – женщина взяла его за руку своей тонкой ладошкой и потащила к высокому современному зданию, казалось бы, полностью состоящему из голубых стеклянных граней.

В «Управлении подводными операциями» – так грозно называли французы транспортную службу подводного города – Элен потребовалось задействовать не только свой авторитет, но и прежние связи. В результате двоих космонавтов в тот же день доставили на дно океана.

Внутри подводной лодки малютки было тесно и строго. Славику было приятно окунуться хоть ненадолго в четкую флотскую жизнь, пусть не военную, но не менее рациональную и оттого приятную. А вот Элен морщила свой конопатый носик.

 

 

– Как же здесь хорошо! – Элен, распахнув карие глаза, смотрела в широкое окно из стеклопласта. В их комнатенке было темно. Только тусклый синевато-зеленый свет снаружи. Оттуда, где плавали смутные тени рыб, где на дне медленно шевелились щупальца водорослей.

Славику было жутковато от этого. И от осознания, что сейчас на окно давит несколько сотен тонн водяного столба.

«Вот странно, – подумал он, – на Марсе то, что конструкция базы постоянно испытывает избыточное давление, меня совершенно не тревожило. А тут…»

– Какая же я была дурочка, – тихо сказала Элен. – Рвалась всю жизнь на этот твой Марс…

– То есть, теперь ты на него не рвешься? – удивился Славик.

– Нет, конечно! Хватит с меня пустыни этой! – возмутилась Элен.

– Ты готова предать свои детские мечты? – поразился Станислав.

– Если они глупые, то зачем держаться? – ответила француженка. – Людям Марс не нужен! Зачем он? Жить на нем нельзя. Промышленность бессмысленная. Луна лучше гораздо для этого. Так нет. Все как сговорились. «Марс! Марс! Марс!» Ты знаешь, что Франция собирается его колонизировать? Есть перспективный план. Где-то через двадцать лет начнут. И другие туда же! Американцы и китайцы не скрывают, что хотят его заселять! Ваши и индусы молчат, но тоже, я уверена, будут. А зачем? Это мертвый мир. И никогда домом для людей не будет!

– Космос вообще враждебен человеку, – сумрачно сказал Станислав.

– Вот! Даже ты понимаешь это!

– Что значит «даже я»? – с явной обидой переспросил подполковник Бойченко. – И я не о том! Космос все равно надо осваивать. Не смотря на трудности!

– А зачем? Ты хотя бы раз задумывался?! Или тебе по званию не положено?!

Станислав почувствовал, как всего его заполняет тягучая мутная обида.

– Герой! – не унималась Элен. – Покоритель Вселенной! А то, что дома на Земле столько всего надо сделать, это тебя не касается?!

– Одно другому не мешает, – изо всех сил стараясь сдерживаться, высказался Славик.

– Да?! А ресурсы, деньги, человеческий труд? А знаешь, сколько грязи от космических пусков?!

Элен выкрикивала обвинения, пытаясь сломать, прежде всего, в самой себе остатки детской мечты, растоптать в пыль ее осколки. Потому что совершенно, ну ни капельки, не хотела возвращаться в космос. Скука долгих перелетов, когда не знаешь, чем себя занять. И два года на тесной базе. Если бы не Славик и не вспыхнувшие тогда чувства, она бы, возможно, не смогла бы это выдержать. Но первоначальная эйфория, когда они старались выкроить каждую свободную минутку, чтобы побыть вдвоем в виртуальном мире, или просто поговорить по связи, постепенно сошла на нет. Эмоциональный накал спал. И все чаще стали выпирать углы, нестыковки в мировосприятии и разница в интересах.

И Элен почти кричала, чтобы вырваться из-под навалившегося на нее груза этих проблем, не понимая, что рвет одну за другой ниточки, что связывали ее со все еще любимым человеком.

А он… Сейчас Станислав чувствовал лишь обиду от предательства женщины, которой полностью доверял. И оттого даже не пытался понять Элен.

– А твой подводный город?! Он что, бесплатный? Да в него вбухано денег больше, чем в марсианскую станцию!

– Зато он полезный! Океан твоего космоса важный! – от волнения она опять начала коверкать русские фразы. – Ты знаешь об очищении воздуха, нет? От вашей космической грязи. Я не хочу, чтобы все острова стали как Увеа – сплошной бетон. Или утонут! А проект месье Пари от этого спасет! Огромные фермы водорослей. И потом их надо хоронить в глубоких впадинах. А для этого знать, и уметь!

– Вот и сиди здесь на дне! – как будто рубанул Станислав и встал. – Буржуйская дура!

Элен приоткрыла рот. За все годы их знакомства Славик никогда ее не обзывал. Да, думал иногда о ней плохо, но вслух…

– А ты… – как-то беспомощно ответила женщина. Но взяла себя в руки и холодно проговорила: – Лети в свой космос!

И все.

Они оба почувствовали, как рвется даже не нить, а стальная струна, что связывала их все эти годы. Как больно, до крови, до рассеченной надвое единой души, ранит их обоих.

Но Элен была дочкой аристократа. А Станислав коммунистом и военным. Отступать было не в их характерах.

Поэтому новороссец резко развернулся и вышел из комнатенки. Он не собирался оставаться здесь, в подводном городе, ни на одну лишнюю секунду.

 

 

А Элен…

Элен осталась.

Осталась одна в сразу же потерявшем сказочный антураж серо-синем мире.

У нее было только два варианта действий: ругать себя и выть от одиночества, или обижаться и винить во всем Станислава.

Француженка, повинуясь инстинкту самосохранения, выбрала второе. Хотя, в глубине души понимала, что сама во всем виновата.

Но это не было правдой. Просто, двое людей оказались заложниками холодных и безжалостных законов природы. И то, что в психологии мало заумных математических формул, не означает, что в ней нет законов. Любовь подчиняется правилам и периодам своей жизни. Острая фаза, когда двух человек тянет друг к другу непреодолимая страсть, длится обычно не больше двух-трех лет. Этот срок заложен в нас тысячами веков эволюции предков, и до сих пор прописан в программе наших мозгов. И если за это время пара не находит замены влюбленности в виде общего мировосприятия, глубокого взаимного уважения и совместного пути, то судьба чувств плачевна.

 

 

Весь следующий день Элен провела, словно в прострации. Но вечером «взяла саму себя за шкирку», и повела к местному начальству, напрашиваться на работу.

Начальство сидело в кресле и читало что-то с экрана компа.

Начальство подняло глаза на вошедшую.

И в глазах этих сразу же появилась растерянность, застарелая боль и чувство, которое испытывают собаки, которых хозяин выкинул за дверь, когда этот самый хозяин через много лет возвращается.

– Здравствуй, – сказала Элен своему бывшему мужу.

– Добрый вечер, Элен, – ответил Клод почти спокойно.

– Примешь меня на работу?

– Конечно, – торопливо кивнул маститый океанолог и начальник глубоководной базы. – Но… твой…

– Он уехал, – стараясь говорить безэмоционально, сообщила Элен. – И больше, наверное, не вернется.

Во взгляде Клода промелькнула непрошенная радость, беспокойство, и… печальное сопереживание.

«А он до сих пор…» – подумала француженка.

Что-то переключилось у нее в мозгу. Женщина внезапно увидела себя со стороны. Свою глупую и безнадежную любовь к придуманному новоросскому вояке. То, как некрасиво она поступила с Клодом. Вспомнила о том, как чудесно было разделять с мужем восторженную страсть к Океану…

Она быстрым шагом обошла вокруг стола, встала за спиной начальника, положила ладони на его вздрогнувшие плечи, наклонилась, щекоча его своими рыжими прядями, и тихонько-тихонько сказала на самое ухо:

– Пожалуйста, прости меня. Я у тебя такая дура…

 

 

Когда Станислав все-таки переборол себя и позвонил через три месяца, Элен, глядя в сторону, скомкано сообщила:

– Я вернулась к мужу. И… у нас будет ребенок.

Впрочем, кто настоящий отец Марина, Элен не стала узнавать. Не позволила себе узнать. Это было бы совсем просто – обычный генетический тест.

Но Элен Боннэ, решила, что ее сын может быть лишь от Клода. Так лучше и для них с мужем, и для Станислава, и для самого мальчика.

 

 

 

Глава 5. Нарушенное слово

 

29.07.2059

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область. РСФСР

 

Неделю назад Андрей проводил родителей в их последнюю экспедицию.

Новенький, только что прошедший ходовые испытания межпланетный корабль «Тэнсоу» принял на борт шестерых японских космолетчиков и начал долгий медленный разгон в направлении астероида Психея. Япония наконец-то построила собственный космолет, способный добраться до астероидов основной группы.

Значит, как только он вернется из полета, можно будет вернуть России старенького «Королёва». Если русские не предложат его утилизировать, поскольку трудяга корабль уже основательно поизносился, а менять ему двигательную установку на новую, работающую на магнии, выходило чуть ли не дороже, чем собрать еще одно судно.

Проводы вышли какими-то тревожными. Нет, мама как всегда отжигала, папа весело улыбался и шутил. Но… Андрей чувствовал, что что-то нехорошее за всем этим стоит. По морщинкам на лбу дяди Игоря, по тому, как долго и трогательно прощалась со своей лучшей подругой тетя Настя. И по тому, что провожать космолетчиков приехал сам Киран Чаудхари – ужасно обаятельный смуглый и округлый дядька с очень добрыми и внимательными глазами.

Великого индийского компьютерщика Андрей видел первый раз в жизни. Он, конечно, знал о том, что мама и тетя с дядей его давние друзья, но встречаться со светилом компьютерной мысли и отцом многочисленных искинов раньше не приходилось.

И это тоже настораживало.

А больше всего беспокоило Андрея то, как старательно избегали ответа на его вопросы все окружающие.

«Нет, что ты! Это обычная экспедиция! Просто, мы так соскучились по твоим папе и маме. И потом, это ведь их КРАЙНИЙ полет».

Слово «крайний» дядя Игорь выговорил так четко, что было ясно – он тщательно следит за своим языком, чтобы не ляпнуть «последний».

И лишь потом, когда все они вернулись домой в Звездный, Майка по секрету сказала ему, что сумела выяснить страшную тайну:

– На корабле готовилась диверсия, как на «Удханте». Его весь чуть ли на винтики не разобрали. Киран со своими подчиненными протестировал искин и всю электронику. Но ничего никто не нашел!

– Ох, – только и смог выдохнуть Андрей. Сердце отчаянно забилось.

– Угу, – подтвердила Майя. – И теперь все гадают. То ли враги испугались разоблачения и дали обратный ход, то ли какую-то другую гадость придумали.

– Хоть бы испугались! – Андрею вдруг захотелось перекреститься, или сходить в храм. Но где в Москве найти синтоистский или буддистский?

– Ладно, не бери в голову, – Майка протянула руку и потрепала его по челке. – И о том, что я тебе сказала – молчок! Иначе меня дядя Киран… Э… вот не знаю, что он мне сделает… Наверное, будет укоризненно и печально смотреть. Вот к кому на воспитание тебя надо было отправить. Два сапога пара.

– Да ну тебя, – потупился Андрей. – Май, ну сколько ты меня еще будешь за ребенка принимать. Девятнадцать лет уже.

– Правда? – делано удивилась эта особа. – А по ощущениям все те же двенадцать. Ладно, не грусти и займись каким-нибудь общественно полезным трудом. Например, рюкзак свой походный перебери еще раз. Послезавтра ведь уезжаешь.

И она ушла к себе во флигелек, куда год назад переселилась из их старой детской, оставив ее в полном распоряжении названного братца.

 

 

Перебирать рюкзак? Зачем? Что-что, а упаковываться для долгого похода Андрей умел. Тем более что сейчас ему предстояла всего лишь работа в студенческом строительном отряде. Учащиеся Мытищенской лесной академии будут обустраивать Сайлюгемский национальный парк.

Замечательная работа и прекрасное приключение. Вот только…

Андрей нарушил слово, которое дал позапрошлым летом Лене. Не поехал в костромские леса к деду Альберту.

Но он же не виноват! Нет, конечно, можно было отказаться от стройотряда, тем более, что в деньгах Андрей совершенно не нуждался.

Его родители были очень состоятельными людьми, и Хана не считала нужным вникать в потребности сына. Надо, значит, бери столько денег, сколько хочешь. Поэтому, вот уже пять лет на счету у молодого человека всегда лежит кругленькая сумма.

Другое дело, что он не любил шиковать. Наоборот, стеснялся своего достатка, а давешняя история со школьными рэкетирами научила его поменьше светить деньгами. Тем более, что помогать финансово другим людям он считал неправильным. Нет, ему совершенно не была знакома жадность. Но давать подачки или милостыню юноша считал оскорбительным прежде всего для того, кто эти деньги принимает. Это унижает берущего, а дающего незаслуженно возвеличивает.

А пошел Андрей в стройотряд потому, что боялся разрушить сложившееся отношение к себе. Впервые в жизни его действительно хорошо приняли одногруппники. Уважали и симпатизировали за любовь к лесу и его обитателям. И совсем не обращали внимания на знаменитых родственников. Настоящих друзей юноша пока что не встретил, но вот близкими приятелями обзавелся. И разрушать это… даже ради встречи с Леной…

«Она ведь уже взрослая девушка, – думал Андрей. – И, наверное, уже совсем не так ко мне относится, как два года назад. У нее в Кирове куча подружек и друзей. Зачем ей я?»

Если честно, то юноша боялся встретится с Леной. Вдруг окажется, что… Как тогда жить? Ведь, у него-то чувства ну совершенно не изменились.

Возможно, поэтому он так себя и уговаривал, чтобы смягчить расставание, если она вдруг скажет: «Извини, но я повстречала другого…»

 

 

Андрей не знал, что Лена думает почти то же самое.

«Зачем ему такая мелкая девчонка? Вокруг него, наверное, столько красавиц и умниц увивается. Он ведь…»

Разумеется, Лена давным-давно, еще, когда они жили в лесу у дедушки, выяснила кто такой Андрей, какая у него фамилия, где и с кем он сейчас живет. Она была очень наблюдательная и умела складывать общую картинку из разрозненных фрагментов, из недомолвок и полунамеков.

Но девочка не подала и вида, что раскрыла секрет Андрея Мисалова-Хаякавы. Если юноша захочет ей рассказать о себе, то пусть сделает это сам. А если нет, то это его право.

А сейчас, когда Андрей позвонил и скомкано извинился за то, что не сможет приехать, у Лены защемило сердце.

Но она нашла в себе силы, чтобы сказать беззаботно и весело:

«Удачи тебе! И классной поездки!»

А потом…

Нет, она не устроила рыдания и стенания. Лена вообще плакала очень редко. Обычно над особенно душещипательными историями. Но, когда дело касалось ее самой, она наоборот собиралась и старалась казаться если не веселой, то, во всяком случае, спокойной.

Вот и в этот раз она не позволила тоске, что разлилась в груди, скрутить, подчинить себя.

Но избежать чувства пустоты и потери не удалось.

 

 

 

Глава 6. Утешение

 

04.08.2059

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область, РСФСР

 

 

– Давай, заходи скорей! – приказала я Славику. – Не морозь дом!

На самом деле на улице не холодно. Просто, внезапно налетевший летний ливень, с раскатами грозы, сверканием молний и порывами ураганного ветра.

От всего этого безобразия бедный подполковник выглядел как мокрый куриц и оставлял на полу не то что следы, а целые лужицы.

Я поглядела на это с неудовольствием и скомандовала:

– В душ!

– Да, ну, Майка… – замялся он.

– Ничо не знаю! Быстро плавать! А одежду засунь в сушилку. Всю!

Он взглянул на меня, стоящую руки в боки, улыбнулся одними губами, так, что глаза остались печальными как у побитой собаки, пожал плечами и пошел исполнять мою волю.

В конце концов, что тут такого? Пришел человек к другу, а та его, человека, в душ загоняет, чтобы он, человек, не простыл после дождика.

Бульканье и довольное сопение раздавалось долго. У меня, разумеется, возникла идея поподглядывать, или, лучше, быстренько так раздеться и шмыгнуть следом.

Интересно, сколько было бы воплей?! И с какой скоростью моя тушка вылетела бы из ванной?

Но я не стала проводить эксперимент. Тем более что явно у него что-то совсем паршивое приключилось.

Иначе Славик, наверное, не заявился бы ко мне в гости. Нужна ему плакательная жилетка, или хотя бы какая-никакая моральная поддержка. А я что? Я всегда готова. Во всех смыслах. Жалко, только, что эти самые «все смыслы» он не хочет видеть. Но это уже моя беда.

Наконец Станислав Семенович Бойченко соизволил выбраться из ванной. В капельках воды, замотанный ниже пояса в полотенце. Спросил с ходу:

– А ты что – одна во всем имении? Я постучался к вам в дом, а в ответ тишина.

– То есть, ты не ко мне шел, а вообще? В гости к Мыскиным? – возмутилась я.

– К тебе, к тебе, – замахал он руками. – Но, надо же было заглянуть, поздороваться. И потом, туда ближе было забежать от стихии прятаться.

– А вышел облом, – кивнула я, закинула ногу на ногу и отвалилась на спинку дивана. Похлопала ладонью рядом.

Он покосился, и уселся напротив. А зря, кстати. Так у меня больше возможности его нагло разглядывать.

– Тетя с дядей отправились на юга в трудовой отпуск, – пояснила я ситуацию. – А Андрейка укатил в стройотряд. Так что я одна, как перст и томлюсь в одиночестве.

– Понятно, – кивнул Славик и замолчал.

– Давай, рассказывай! – прервала я его самоуглубление.

– О чем? – не пенял он.

– О том, что тебя мучает, – почти серьезно сказала я.

– Да ну… Тебя еще нагружать…

– Нет! Вы на него поглядите! Пришел, весь такой загадочный, и молчит! А я что – помирай от любопытства, – и сменив тон на почти задушевный: – Слав, ну мы же друзья, или кто?

– Друзья, – поспешил заверить меня, что не «или кто», этот великовозрастный пацан.

Кстати, на висках у него что-то серебристо поблескивает. Рановато, наверное. Всего-то сорок лет мужику. А ведь, между прочим, он уже меня старше меньше, чем в два раза!

А Славик сидит и молчит. Что же его так сильно притемяшило?

– Подводница опять вышла замуж за своего бывшего? – предположила я.

Он дернулся, как от удара, и негромко подтвердил:

– Да, собирается.

– Плюнь! – посоветовала я. – Ты же знал, что к этому идет?

– Знал, но надеялся, – тихо и горько сказал Станислав. – Все-таки, мы и раньше столько раз ругались, а потом сходились. Я думал… Немного выжду, скручу гордыню и пойду мириться.

– Ага-ага, на коленях до Парижа дойдешь…

– Она на Тихом океане, – чуть улыбнулся Славик. – Вернее, под ним.

– Ну да, глубоководная рыба, женского рода…

– Не надо… Я все равно ее…

– Ну и дурак! – я не выдержала, повысила голос. – Самое лучшее, что можешь – плюнуть и забыть. Ведь, все равно, если бы сейчас и помирились, ничего у вас не получится! Как ты этого до сих пор не поймешь!

– Да понимаю я! – поднял тон мне в ответ Станислав. – Но больно же! А тут… Она сказала, что совсем все. Что у нее и Клода будет ребенок.

Славик отвернулся. Он что, плакать собрался? «Да ну нафиг!», как выразилась бы тетя Хана. Не позволю! Чтобы из-за какой-то…

Порывисто встаю и подхожу.

Наклоняюсь и хватаю его за голову, поворачиваю лицом.

И – глаза в глаза.

Тихо, чувствуя, как подо мной разверзается пропасть:

– Дурак. Дурачок.

Зажмуриваюсь и целую его.

 

 

– Май, ты с ума сошла? Не надо!

Молчу и лезу к нему. Зря вы, товарищ подполковник, не стали одеваться! Хм, это он так из-за меня, или просто?

Внутри паника, но я не показываю вида.

– Что ты?!.

А маленькую вечность спустя, я не выдерживаю – вскрикиваю.

– Ты, первый раз? – удивляется он.

– Конечно! – со слезами в голосе отвечаю. – Тебя ждала!

– Может, остановимся?

– Да?! Так я тебе и позволю сбежать! Ай!

– Майя… – нежно так. – Хорошо. Я буду очень ласково и осторожно…

– Уж постарайся…

 

 

А знаете, какое это блаженство: лежать, прижимаясь к любимому человеку? Слушать, как у него в груди упруго бьется сердце.

 

 

 

Глава 7. Нездоровая конкуренция

 

30.11.2059. 15:48 по среднеяпонскому

В 287 тысячах километров от Психеи

 

 

«Тэнсоу» завершал торможение. Чуть больше двух суток, и он уровняет скорость с летящим по орбите вокруг Солнца астероидом, пристроится рядом с ним, и Хана примется за работу!

Японская космолетчица уже чуть ли не вылизала изнутри маленький кораблик «Гару», на котором ей, вместе с мужем, предстоит обследовать поверхность этого небесного камня.

По сравнению с «Ласточкой», с которой Хана буквально сроднилась за семь лет, что она в общей сложности пролетала над Лютецией, японская «Чайка» была чуть крупнее, тяжелее, тихоходнее, но проще в управлении.

«Это чтобы не только я, великая и неповторимая, могла на нем высший пилотаж показывать!» – с самодовольством подумала Хана.

Но, до того, как она примется летать над неизведанным астероидом, Хане предстоит другая не менее важная работа. Как только «Тэнсоу» выйдет на орбиту Психеи, надо будет заменить последний опустевший бак из-под «рабочки» на четыре новых, что привез недавно сюда грузовой «Бурро».

Начиная с первого полета на Марс в 2033 году и по сей день всегда при межпланетных экспедициях используют двухкорабельную схему.

Сначала запускают тихоходный автоматический грузовик, что, не торопясь, доставляет к месту назначения «топливные баки», которые на самом деле вовсе не с топливом, а с той самой пресловутой «рабочкой». Раньше это был ксенон, криптон или аргон. А последние годы – магний. Хотя, нет! Во время первых двух американских экспедиций на Марс грузовые «Орионы» таскали к нему тяжеленные разгонные ступени с самым настоящим ракетным горючим.

Кроме того, на грузовик обычно вешают какую-нибудь дополнительную нагрузку. Это может быть орбитальная станция или спускаемый модуль. А еще всевозможные припасы.

«Хорошо, что «Тэнсоу» как и «Королёв» своих птичек сам носит! – подумала Хана, – а то, как бы я в них жила во время перелетов? Да и с Федей мы бы тогда…»

Воспоминание было приятным и озорным. Но Хана спрятала его в глубину памяти, как вытащенную для любования драгоценность.

Насчет «жить в кораблике» это она, разумеется, преувеличила.

Тем более что в этом полете с жилплощадью было просто замечательно. Корабль-то был рассчитан на 14 человек! Четверых пилотов и десятерых пассажиров – полную смену «Комару». А в эту экспедицию отправилось всего шестеро.

Было решено, что двоих опытнейших исследователей будет более чем достаточно, чтобы провести повторную разведку Психеи и застолбить ее на следующие пятнадцать лет.

«Могли бы на нас и корабельные обязанности навесить! – в очередной раз подумала Хана. – Не перетрудились бы! А на освободившееся место еще жрачки вкусняшной лучше бы взяли! А то припасов впритык! А если на меня жор великий нападет? Придется схрумкать коллег».

Да, продовольствия мало.

Нет, небольшой запас есть, месяца на два, но без пополнения из того, что привез грузовик, на экспедицию и до дома не хватит. Рискованно? Но ведь всё изучение космоса – смертельный риск.

Любая ошибка, и экипаж корабля не спасти.

 

 

Ошибка, или злой умысел.

Как тщательно проверяли «Тэнсоу» перед полетом! Русское КГБ сразу же поделилось добытыми секретными сведениями, что тихоокеанцы что-то замышляют. Но ни Киран Чаудхари, ни Компи, ни десятки японских компьютерщиков и полдюжины искинов так ничего и не обнаружили.

То же касается и грузовика. С той лишь разницей, что он стартовал в начале апреля, то есть за полтора месяца до того, как русские разведчики добыли информацию. Так что тестировать корабль пришлось дистанционно. Это увеличивало вероятность пропустить вражескую закладку.

Ну, и третья версия, которую совершенно невозможно было проверить – это автоматическая исследовательская станция того же самого Тихоокеанского Союза, что продолжает наматывать круги над гигантским приплюснутым булыжником Психеи.

Что наматывала круги…

 

 

Первым обнаружил изменение параметров орбиты «Феррета» искин «Тэнсоу» – Кэзуо. Он тут же сообщил об этом по громкой связи.

Хана стремительной рыбкой метнулась к рубке, за пару секунд пролетев через длинный научный отсек.

Компоновка корабля и даже форма рубки управления была нагло позаимствована у русских. Только ложементов было четыре, и располагались они не ногами в середину, а головами.

Хана, кстати, считала это неправильным. Ну и что, что от микрогравитации в одну десятую земной возникало ощущение висение вниз головой? Это только способствовало лучшему кровоснабжению мозга. А еще такое расположение позволяло прекрасно видеть всех товарищей, да и рукам просторно на широкой панели управления.

Космолетчица подплыла к креслу, в котором лежал, едва касаясь его, навигатор – Кураба Наосада. Ухватилась за край ложемента. Женщину неторопливо развернуло ногами к стене обшивки. Чтобы было удобнее, Хана забросила левую ногу поверх бедер космолетчика.

Тот дернулся, диковато на нее посмотрел:

– Вы чего, Хаякава-сан?

– Флиртую, – мимоходом пошутила пилот.

Ей очень не понравился взгляд мужчины. И вовсе не из-за промелькнувшего в нем вожделения. В нем была явная паника, растерянность и страх.

Хане с самого начала не особо приглянулся этот высокий, средних лет господин с залысинами и скучным лицом. Слегка неуравновешенный и нервный, хотя и компанейский.

Хана недоумевала, зачем его взяли в полет? Полтора года в одном корабле – слишком серьезный срок, при котором даже небольшая нестыковка в характерах может сдетонировать так, что мало не покажется.

Но психологам «Джаксы» виднее. Может быть, они специально добавили в состав экипажа именно эту личность, для баланса?

Впрочем, сейчас не до него.

Хана впилась глазами в монитор. На нем очень простая наглядная схема с быстро меняющимися циферками.

Космолетчица протянула руку и коснулась сенсорного экрана. Ловкими пальцами пробежалась по нему, выводя более важные данные.

– Эй! – возмущенно вскрикнул у нее над ухом Наосада. Потянулся было, чтобы перехватить ее кисть, но Хана жестко и прицельно взглянула на мужчину.

Резко спросила, обращаясь в пространство:

– Кэзуо, прогноз по столкновению?!

Что-то скороговоркой бубнящий искин быстро ответил:

– Если «Феррет» сохранит ускорение, то через 812 секунд.

– Ты уводишь грузовик?

– Да, мы уводим корабль с курса! – жестко сказал капитан Миока Наомичи.

А в трехстах тысячах километров от них разыгрывалась драма.

Автоматическая станция Тихоокеанского Союза, вращающаяся по эклиптической орбите, внезапно включила двигатели и пошла на перехват грузовому японскому судну, летающему по полярной орбите, то есть почти перпендикулярно тихоокеанцу.

И Хане, как опытнейшему орбитальному пилоту, было совершенно ясно…

– Он не уйдет! – почти закричала космолетчица. – Кэзуо, уводи «Бурро» вбок, по вектору «океанца»!

– Продолжай маневр! – приказным тоном возразил капитан.

– Кэп, ты дурак! – выругалась Хана, и, явно оставшись недовольной мягкости японского языка, добавила по-русски: – ХХХ ХХХ! Некогда мериться ХХХ! Я пилот, и знаю, что делать!

Капитан повернул голову и яростно посмотрел на японку, пару секунд они боролись взглядами.

– Ладно, командуй, – уступил мужчина.

– Так, Казуо! Задействуй кормовой и два боковых ориентационных. Тягу по вектору атаки. Надо как можно сильней сократить разницу в скоростях. Ты точно не успеешь запустить маршевый?

– Нет, реактор будить по экстренному – минут двадцать.

– Жаль! ХХХ бы по этой ХХХ струей магния! – помечтала Хана.

Опять уставилась на экран. Двумя пальцами выделила две самые главные цифры: время до столкновения и прогноз по относительной скорости: «635» и «106».

«Больше сотни метров в секунду, это под четыреста километров в час. Разлетятся в дребезги! – подумала Хана. – И не уклониться. Кэп идиот, что пытался ускользнуть! Потерял столько времени! Ясно же, что этот ХХХ пиндос летит прицельно, и в любом случае сумеет попасть! ХХХ ХХХ! Вот что они придумали! Собьют не нас, а всего лишь грузовик. Ну и что, что нам не на чем будет вернуться домой, а через несколько месяцев мы помрем с голоду? Они ведь не виноваты, ХХХ ХХХ!»

 

 

А корабли продолжали сближаться.

По меркам Земли или Луны, скорости их были просто смехотворными, вот только межпланетные корабли не рассчитаны на то, чтобы друг друга таранить.

Через десять с небольшим минут восьмитонная автоматическая станция Тихоокеанского Союза, разогнавшись до ста пятидесяти метров в секунду, догнала, успевший изменить орбиту и улепетывающий от нее, как испуганная черепаха, стапятидесятитонный грузовик. Он летел наискось, под углом в шестьдесят градусов к вектору столкновения.

В последние секунды тихоокеанская станция окончательно скорректировала полет и врезалась не в корму, где за ажурным плетением трубок радиатора реактора скрывался ускоритель магния, и не в сам реактор, а точно в баки с «рабочкой», необходимой «Тэнсоу», чтобы вернуться на Землю.

Не было взрыва, что так любят рисовать в фантастических боевиках.

И скрежет разрываемого металла и пластика никто не услышал. Звуки в космосе на самом деле могут распространяться, но только с ударной волной.

Зато, были сметаемые и рвущиеся конструкции. Пробитые баки, из которых серебристым «газом» вылетает, сжатая статическим давлением, ионизированная пыль магния.

Практически не поврежденный реактор и ускоритель, уплывающие в сторону Психеи.

И кувыркающийся грузовой отсек с припасами, получивший пинок и улетающий в межпланетное пространство.

К счастью, аппаратура радиосвязи, находящаяся именно в этом модуле, уцелела. Иначе, с расстояния в одну световую секунду, заметить, куда именно полетел пятиметровый обломок корабля, было бы невозможно.

 

 

– Всё, – устало сказал навигатор.

– Дерьмо! – выругался капитан.

– Не раскисать! – рявкнула Хана, и почувствовала на своем плече надежную руку мужа. – Кэзуо, корректируй курс для перехвата грузового отсека.

И пояснила зачем-то:

– ХХХ, с этой Землей, жрачка превыше всего!

 

 

 

Глава 8. Ответная реакция

 

30.11.2059

Мир и ближайшие окрестности Вселенной

 

 

30.11.2059. 16:50 по среднеяпонскому, 7:50 по Гринвичу, 29.11.2059 23:50 по времени Тихоокеанской Конфедерации США.

Из заявления Верховного Сенатора Тихоокеанской Конфедерации США, исполняющего в данный момент обязанности Главного Координатора Тихоокеанского Союза:

«Мы сожалеем о произошедшем возле астероида Психея. Час назад автоматическая станция, направленная нашим Союзом для исследования этого небесного тела, стала передавать некорректную информацию, самовольно изменила орбиту и совершила столкновение с японским автоматическим грузовым судном. К счастью корабль «Тэнсоу» не пострадал. Все члены экспедиции, как уверяют нас японские друзья, живы и здоровы. Корпорация «Спейс-Икс» приступила к внутреннему расследованию. Правительства союзных государств и наши спецслужбы работают в тесном контакте с корпорацией».

 

 

30.11.2059. 17:30 по среднеяпонскому.

Из выступления премьер-министра Японии Кавашимо Кейта:

«…В результате, жизнь наших космолетчиков находится в смертельной опасности. С большой долей вероятности, их не удастся спасти. Исходя из этого, мы требуем, чтобы наши представители приняли участие в расследовании!»

 

 

30.11.2059. 19:20 по среднеяпонскому. 2:20 по времени Тихоокеанской Конфедерации США.

Штаб-квартира корпорации «Спейс-Икс» в Сан-Франциско. Из пресс-конференции главы корпорации Джеймса Маска:

«Таким образом, очевидно, что почерк тот же, что и при гибели индийского «Удханты». Это явная террористическая атака! И мы в состоянии самостоятельно провести расследования. Именно наша корпорация понесла тяжелейшие убытки. Мы прогнозируем падение капитализации на завтрашних, простите, уже сегодняшних торгах на пятнадцать-двадцать процентов! А это сотни миллиардов «единых»! Помощи иностранных специалистов в работе нашей комиссии не требуется!»

 

 

30.11.2059. 19:40 по среднеяпонскому. 2:40 по времени Тихоокеанской Конфедерации.

В 700 километрах к западу от Сан-Франциско.

Субмарина японского императорского флота зависла на глубине 900 метров. Она вышла из Нагасаки за месяц до этого. А пять дней назад от нее отделились четыре роботизированных носителя.

Они опустились к самому дну Тихого океана, и очень неторопливо, огибая рельеф, поплыли к своим целям.

Нет, для финального рывка и термоядерных взрывов в крупнейших портах тихоокеанского побережья Северной Америки должен прийти особый длинноволновый сигнал, ретранслируемый через микро-буи, что разбросаны по поверхности. Но боеголовки в пятнадцать мегатонн каждая уже на взводе.

Две такие же атомарины были заранее выдвинуты к юго-восточному побережью Австралии и к южной оконечности Ирландии.

Это, не считая четырех подводных ракетоносцев, притаившихся где-то в мировом океане.

У Японии всего сотня с небольшим ядерных боеголовок. Но, по оценкам международных экспертов, в случае конфликта, больше половины их достигнут своей цели.

А вот из почти семисот ядерных зарядов, которыми владеют государства Тихоокеанского Союза, через невероятно плотную и эффективную противоракетную оборону Японии смогут пройти меньше десяти процентов.

Но и этого будет достаточно.

Человечество еще не подозревало, что находится на грани страшной войны, которая способна смести с карты Мира несколько развитых стран, убить десятки миллионов людей и привести к ядерной зиме.

 

 

30.11.2059. 19:50 по среднеяпонскому.

Над Луной.

Японский автоматический зонд, летающий по полярной орбите, внезапно ускорился и врезался в идущий на посадку автоматический грузовик фирмы «Спейс-Икс». Разница скоростей была такая, что оба корабля исчезли во вспышке, а в окрестное космическое пространство полетели многочисленные обломки. По какой-то странной случайности основной их поток пришелся в направлении поверхности. В полусотне километров от базы Тихоокеанского Союза образовалось с десяток крошечных кратеров.

 

 

30.11.2059. 21:20 по среднеяпонскому.

Из заявления пресс-секретаря «Джаксы»:

«Очевидно, что авария на лунной орбите, полностью аналогична той, что произошла у Психеи. Международный терроризм старается изо всех сил поссорить наши государства. Разумеется, мы с радостью примем помощь в расследовании катастрофы от наших тихоокеанских коллег. И предоставим им все имеющиеся материалы. Так же, как, без сомнения, компания «Спейс-Икс» наконец-таки даст возможность нашим специалистам участвовать в расследовании инцидента у Психеи».

 

 

01.12.2059. 11:00 по среднеяпонскому.

Из выступления премьер-министра Японии в парламенте:

«К моему глубочайшему сожалению и с недоумением, информирую вас, что до сих пор не поступило никаких официальных заявлений о допуске международной комиссии, которую создали с нашим участием Россия, Индия, Китай и Франция, к изучению обстоятельств инцидента у Психеи. Мы будем ждать еще в течение двенадцати чесов…»

 

 

01.12.2059. 23:00 по среднеяпонскому. 17:00 по Московскому.

Заявление президента РСФСР:

«Срок наших предложений истек. Молчание представителей власти Тихоокеанского Союза и волна дезинформации и фейков, захлестнувшая средства массовой информации стран запада, красноречиво говорит, что никакого расследования не будет. Это и понятно.

КГБ России, и спецслужбами наших союзников еще до произошедшей катастрофы были захвачены несколько главарей так называемого «Киберджихада». Они дали показания, что работали по указке из Лондона и Сиднея. В связи с этим я заявляю, что любой космический корабль Тихоокеанского Союза, начавший двигаться и изменять свою орбиту без официального предупреждения, будет рассматриваться, как «захваченный террористами» и уничтожатся…»

 

 

02.12.2059. 3:30 по среднеяпонскому. 01.12.2059. 18:30 по Гринвичу.

Из заявления министра иностранных дел Объединенного Королевства Англии и Уэльса:

«…Грязные инсинуации! Мы в очередной раз видим, как Россия и их подпевалы на чужом горе устраивают антизападную истерию! Нас, непримиримых борцов с мировым терроризмом, потерявших в этих сражениях тысячи своих граждан, обвинять в содействии этим исчадиям ада?! «Киберджихад» – наш смертельный враг. Буквально месяц назад силами наших спецслужб были разгромлены десятки их ячеек по всему Миру. Ликвидированы сотни боевиков, программистов, а, главное, сама верхушка этой организации! Мы, в союзе с нашими европейскими, американскими и израильскими друзьями, практически стерли с лика нашей планеты эту заразу.

И что получаем в ответ от русских, и их азиатских сателлитов? Голословные обвинения! И явные фейки, не имеющие никакой ценности!»

 

 

Субмарины таились в океане.

Ракетные установки были приведены в высшую степень готовности.

А мощные лазеры держали в перекрестье прицелов спутники и орбитальные станции.

 

 

02.12.2059. 22:40 по среднеяпонскому. То же по бортовому времени «Тэнсоу»

Хана хорошенько выспалась днем.

Японская космолетчица выработала умение заставлять себя полноценно отдыхать перед серьезной работой. Федор и Юске Наруми столь полезным навыком не обладали, но тоже постарались набраться сил.

«Тэнсоу» догнал обломок грузовика в 12 тысячах километров от Психеи.

Навигатор ворчал, что если бы Хана не влезла со своими манипуляциями, и они, наоборот, разогнали бы «Бурро» навстречу тихоокеанской станции, то могли бы оставить искореженное судно на орбите Психеи или хотя бы в ее ближайших окрестностях.

– Да?! – желчно отвечала Хана. – И получили бы вместо припасов рагу из металла и пластика? Вы будете это хавать? Я – нет!

– Какой смысл обсуждать это сейчас? – примирительно выступил Федор.

Передний грузовой отсек не только улетал от астероида со скоростью в полсотни метров в секунду, но и довольно быстро вращался.

Причем, вырванные, перекореженные и гнутые балки, которыми он раньше крепился к остальному кораблю, очень опасно махали, обещая тем, кто к нему приблизится, массу неприятностей.

«Тэнсоу» уровнял скорость со своей добычей, остановил вращение, отчего во всех отсеках воцарилась невесомость.

Хана и Федор облачились в скафандры, откачали из крошечного планетолета воздух и отправились захватывать собственный грузовик.

Юске скафандр не одел, потому как роботу-андроиду он ни к чему.

Бортинженер забрался в вирткапсулу и теперь готов был приложить немалые силы аватара в абордажном налете.

– Хана, давай, все-таки, я сам поведу? – в очередной раз предложил Кэдзуо.

– Нет уж, только руками, только хардкор! – так же привычно возразила японка.

– Хаякава-сан, я настаиваю, чтобы вы послушались искина, – встрял капитан.

– Миока-сама, маршевый двигатель заглушен? – осведомилась у него Хана, проигнорировав так формально и не отданный приказ. – Значит, мы прилетели. Вы, конечно, капитан, но сейчас начинается экспедиция, а ее начальником является Федя-кун. А он только пусть попробует мне приказать что-нибудь постыдное, вроде отдаться искину! Сгною, затрахаю вусмерть!

– Хана, ну нельзя же так… – еле удерживая смех, попросил муж. – Капитан, Кэдзуо, вы уж положитесь на нее. Все будет хорошо.

– И больше меня не отвлекайте!

Хана положила тонкие пальцы в неповоротливых перчатках на панель управления.

И начала играть симфонию для корабля.

Она подлетела к обломку «Бурро» строго вдоль оси его вращения, и, виртуозно работая двигателями ориентации, раскрутила «Гару».

– Федя, Наруми-сан, ваш выход!

Неуклюжий, в громоздком скафандре, планетолог и изящный аватар выбрались из люка,

Звезды и висящий в отдалении «Тэнсоу» быстро вращались, а обломок грузовика неподвижно затаился в десятке метров.

Федор не стал включать двигатели, а, просто, неторопливо и плавно оттолкнулся ногами, неспешно пролетел разделяющее пространство и мягко погасил свою инерцию руками.

Тут же отыскал ближайшую скобу, зацепил за нее и свой фал и прихваченный с «Чайки» прочный шнур.

Рядом спрыгнул аватар.

– Пошли к люку! – скомандовал роботу планетолог.

Цепляясь неуклюжими перчатками и перенося карабин короткого страховочного фала с одного поручня на другой, космонавт стал перебираться по искореженной поверхности.

Центробежная сила оторвала его ноги и закинула их наружу, появилось ощущение, что Федор висит на руках.

Впрочем, ускорение было мизерным и особо не мешало.

Вот и люк. Его основательно перекосило и заклинило.

– Резать? – осведомился Юске. Из его предплечья высунулось жало плазменной горелки.

– Нет, – после секундного размышления ответил Федор. Пояснил: – Если его сейчас откроем, часть припасов вывалится в космос и разлетится во все стороны.

– Умничка, – похвалили мужа Хана. – Будем действовать по плану «бэ»! Ребята, оставайтесь тем, где висите. Я подгоню карету.

– Хаякава-сан! – вновь встрял капитан. – Вы что задумали?!

– Сейчас… все… увидите…

Кораблик дал небольшой импульс и медленно поплыл к «Бурро».

Еще парочка совсем коротеньких ориентационных выхлопов, и в конце, когда шлюз «Гару» вот-вот должен был удариться об грузовик, Хана погасила относительную скорость и лишь чуть-чуть дотронулась своим кораблем до обломка.

– Вы мастер! – с чувством восхитился искин. – Даже мне было бы трудно все так рассчитать и сделать.

– Спасибо, дорогой, – с явным облегчением поблагодарила Хана.

– Но что вы собираетесь делать дальше? – с опаской спросил капитан.

– Привести бродягу домой, – сообщила Хана. – Федя, Юске-кун, быстро свяжите нас друг с другом. И покрепче.

– Но, это уже слишком! – возмутился Наомичи. – Я требую, чтобы вы доверили управление искину!

– Уважаемый капитан, – очень медленно и зловеще ответила Хана. – Я пилотирую космические корабли четверть века! У Кэдзуо-сана еще и транзисторов в проекте не было, из которых он собран. Заткнитесь и не болтайте под руку. ХХХ, ХХХ ХХХ!

– Последняя фраза была лишней, – пожурил жену Федор.

Они с аватаром споро подобрались к месту соединения кораблей и прочно соединили их запасными фалами. Это заняло больше часа. Но теперь корабли составляли единое целое.

– Я могу быть в тебе уверена, муженек? – спросила японка.

– А я тебе хоть раз изменил? – устало осведомился Федор.

– Нет, и это настораживает. Ладно, «поехали», как говаривал Гагарин.

Хана дала пробный импульс, подождала, оценивая результат, еще один…

Ей потребовалось минут сорок для того чтобы полностью остановить вращение и подвести связку из кораблей к «Тэнсоу».

Потом Федор и Юске закрепляли его там, где раньше был сброшенный после ускорения бак с рабочкой, отсоединяли «Чайку», забирались в нее.

И, наконец, маленький кораблик пристыковался на свое законное место.

Космолетчики уровняли давление воздуха, и совершенно вымотавшиеся супруги Мисаловы вплыли в уютное нутро «Тэнсоу».

 

 

 

Глава 9. Плечо подруги

 

01.12.2059

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область, РСФСР

 

 

Девушка стояла перед Анастасией Мыскиной.

Довольно рослая и крупная, с мягкими чертами лица и длинной толстой косищей, перекинутой на грудь.

Стояла, напряженно вытянувшись, и смотрела с легким страхом, но и непреклонной решимостью.

– Скажите, пожалуйста, Андрей дома? – очень вежливо и в то же время напористо.

– Да. Он у себя, – чуть растеряно ответила Настя. Ей еще никогда не приходилось иметь дело с подружками своего подопечного, из-за полного отсутствия таковых.

– Можно я к нему пройду? – все тем же тоном спросила девушка.

– Конечно, – бывшая космонавтка посторонилась, впуская гостью в дом. – Андрей в де… в своей комнате, на втором этаже, сразу слева от лестницы.

– Спасибо, Анастасия Сергеевна, – очень серьезно кивнула незнакомка и неторопливо поднялась по скрипучим деревянным ступеням.

Настя невольно прислушалась.

Вверху чуть слышно хлопнула дверь и далекий голос Андрейки удивленно воскликнул:

– Лена, ты как здесь?..

Настя торопливо прошла в свою комнату, плотно прикрыла дверную створку.

«Не хватало еще подслушивать! – обругала она себя и почему-то улыбнулась. – Так вот она какая, эта загадочная Лена из дремучих костромских лесов. А девушка просто прелесть!»

Настя уселась в удобное кресло. Стоит посидеть-расслабиться с полчасика. А потом опять в бой. Надо приложить все возможные и невозможные усилия, чтобы спасти Хануську.

 

 

– Лена, как ты здесь?..

– Вот. Ничего, что я… приехала? – чуть скованно ответила вопросом на вопрос девушка.

– Коне-ечно!.. – враз потеплевшим голосом протянул Андрей. – Но, как ты нашла?..

– А я давно уже все про тебя узнала, – чуть виновато призналась Лена. Уселась на стул рядом с парнем и пояснила: – Еще тогда, в лесу.

– А я думал, что хорошо все скрывал, – сокрушено сказал юноша.

– Ты хорошо, – серьезно ответила она. – Ни разу не проговорился напрямую. Но… я внимательная. Сложила всё… То, что мама с папой далеко и вернутся не скоро, что твоя мама японка, даже, что живешь ты к северо-западу от Москвы. И другие мелочи.

Андрей молчал, потупившись. А Лена продолжала все тем же мягким негромким голосом:

– Я сразу же догадалась, у каких друзей родителей ты живешь. Ведь Анастасия Сергеевна лучшая подруга Ханы, прости, твоей мамы. Я поискала в сети, посмотрела фото и видео. Ты парочку раз мелькнул там на заднем плане. Вот…

– Но, я не заметил, чтобы ты… по-другому начала ко мне относиться…

– Ты этого боялся, да? – очень тихо спросила Лена и взглянула на него прямо. – Но для меня ведь это не важно. Вернее… то что ты, сын таких знаменитых людей, и живя у… еще более известных… остался таким вот… Я только сильнее тебя стала уважать и… любить.

– А мне было страшно тебе рассказать, – вздохнул Андрей.

– Угу, – кивнула Лена. – Я тоже боялась признаться, что все знаю. Ну, как будто что-то разведала и… А потом я напридумывала, что тебе с такой как я, обычной…

– Ты не обычная, – с ласковым восхищением ответил юноша. – Ты – лесная царевна.

Щеки девушки полыхнули румянцем. Но она не отвела взгляд. Их глаза встретились. А губы сами собой потянулись навстречу.

Они разомкнулись через вечность только для того, чтобы Андрей сказал:

– Я тебя люблю.

Они сидели рядом и молчали. Уютно и тепло.

– Лена?.. – с легким смущенным вопросом.

Вместо ответа она мягко притянула его голову к своей груди.

А потом…

Потом все было правильно.

И ласки, от одного упоминания которых они бы раньше краснели и смущались, рождались сами собой.

И даже боль показалась Лене совсем слабенькой и потонула в чувстве единения. Которое заполнило собой Вселенную, растворяя и выгоняя из нее всю тревогу, холодным комком застрявшую в груди Андрея.

 

 

– Андрюшенция, иди мне помо…

Майка резко захлопнула приоткрытую ею дверь. Привалилась плечом к косяку и нервно рассмеялась.

Пошла вниз по лестнице, держась за перила.

«А я-то прибежала из академии, чтобы волшебными пенделями выгонять из братца хандру!»

Отчего-то и самой Майе стало гораздо спокойнее.

Тетя Хана не такой человек, чтобы позволить себе, дяде Феде и другим космонавтам сгинуть у далекого астероида!

Девушка, насвистывая, открыла холодильник и принялась размышлять, что бы такого вкусного сегодня приготовить.

Сзади легкие шаги.

«Быстро они управились!» – ехидно подумала Майя и обернулась.

Парень и девушка стояли рядышком, трогательно и по-детски взявшись за руки.

Девушка, совсем еще молоденькая, но рослая и плотненькая, взглянула на Майю синими глазищами и, мило краснея, сказала:

– Здравствуйте, Майя. Я – Лена.

– Вижу, что не Вася, – усмехнулась монтажница-высотница. – Но еще раз скажешь мне «вы» – пришибу, как говорит…

И прикусила язык.

– …Мама, – легко закончил за нее Андрей и улыбнулся. Светло и спокойно.

– Вы… ты просила вам помочь, – все еще путаясь с обращением, потупилась Лена. – Говори, что надо делать.

 

 

Когда, поздним вечером, уставшие, но довольные сделанным, домой вернулись Настя и Игорь, они застали всех троих на кухне, о чем-то беседующих и пересмеивающихся.

Из плиты, поставленной на подогрев, вкусно пахло какой-то выпечкой.

Лена, когда Мыскины вошли, встала и как всегда засмущалась. А во взглядах Андрея и Майи враз появилось беспокойство.

– Все тип-топ! – нарочито бодро сказала Анастасия. – План утвердили. Посылаем через месяц к ним на выручку наш марсианский грузовик!

– Уф! – с облегчением выдохнула Майя, но не удержалась от вопроса: – А почему марсианский и наш?

– Двоечница! – незаслуженно обвинил свою подопечную и студентку Игорь. – А какой еще? Японцы подлетают к Лютеции. Пока вернутся, пока подготовятся… А больше дальних кораблей у нас пока что не построено. Если бы «Удханта».. Но новый межпланетник индийцы только через год соберут. Так что главное было решить, чей марсианский грузовик задействовать. Наш самый скоростной и грузоподъемный. Ну-ка, быстро, его параметры?!

– 22 мегаватт, 90 километров в секунду истечения, тяга 332 с половиной килограмм, – автоматически оттороторила Майя. – Но у американцев 25 мегаватт и тяга в два раза больше.

– Потому, что удельный импульс меньше в те же в два раза, – кивнул Игорь. – Так что на большую дистанцию он летает дольше. Но, в любом случае, Американский Союз не в деле…

– Сволочи! – выругалась Майя.

– Так и есть, согласилась Настя.

– Но, как наши на Марсе домой попадут? – вскинулась будущая космонавтка.

– Французы и индийцы на своих грузовиках по лишнему баку с рабочкой подвезут, – успокоил ее генерал-лейтенант ВКС. – Конечно, программы на следующую экспедицию у всех нас полетели к чертям. Но, ничего, справимся.

– А когда?.. – задал главный вопрос Андрей.

– К сожалению, не скоро, – мягко сказала Настя и печально улыбнулась. – Подготовим корабль месяца за полтора. Потом девять месяцев туда и почти столько же обратно. Большего из марсианца не выжать.

– Ну, всего на год от плана задержатся! – жизнерадостно высказалась Майя. – Ладно, хватит о делах! Давайте есть, а то жрать охота! Ленчик такой вкусный фамильный рыбий пирог приготовила! Я обзавидовалась и чуть слюнками не изошла вусмерть!

Майя поймала себя на том, что невольно говорит совершенно в стиле тети Ханы, и улыбнулась этому.

Все-таки, как легко стало на душе!

 

 

 

Глава 10. Обида на Родину

 

06.12.2059

город Хелена – Запад Хелена, округ Филипс,

штат Арканзас, Техасская Конфедерация, Американский Союз

 

 

Очень осторожно, через анонимайзер, используя заранее обговоренные кодовые слова, Гэрри сообщил своему новоросскому другу, что хочет встретиться с ним в одном из виртмиров.

Для того, чтобы иметь возможность спокойно общаться, они еще на Марсе выбрали сравнительно малонаселенную постапокалиптическую игру «Пустоши смерти». Она жила на исландском сервере и считалась транснациональной. То есть для входа на нее не требовались особые хакерские программы.

Конечно, Гэрри прекрасно понимал, что скорей всего там толпятся боты, а может, и живые агенты множества спецслужб мира.

Но, не сразу же они кинутся выяснять, о чем это беседуют двое мужчин из России и Американского Союза.

Все капсулы пользовались криптованием с плавающим ключом, поэтому ни расшифровать входящий поток, ни, тем более, заменить его на сгенерированный, было невозможно.

А вот отследить, куда именно законнектился тот или иной человек, было возможно.

Поэтому разведки и службы безопасности всех развитых стран мира старались хоть как-то мониторить основные виртуальные миры, чтобы подслушать, подсмотреть, поднюхать… Но, вы представляете, какой объем информации приходилось перелопачивать, сколько сотрудников иметь, и как часто менять шпионские боты, которых выкашивали антиспамовые и защитные программы?

Так что виртпространство стало излюбленным местом общения всевозможных террористов, наркоторговцев и прочих асоциальных индивидуумов.

В том числе и космонавтов двух не очень хорошо относящихся друг к другу государств.

 

 

В салуне «Радскорпион» было полутемно, накурено и мрачно. По стенам висели самого устрашающего вида трофеи: головы монстров-мутантов, а также монструозное оружие, из которого этих самых звериков замочили.

За неопрятными столиками сидели компании каких-то мутных личностей. Не то неписи, не то добротно погрузившиеся в атмосферу игроки.

Но за столом у окна устроился лишь один господин.

Чтобы всем было понятно, что он не мечтает о собутыльниках, на оструганных досках, рядом с тарелкой жаркого и кружкой темного пива, лежало толстоствольное ружье, а на спинке скрипучего стула висела кобура с тяжелым револьвером.

– Привет! – поздоровался Гэрри.

Мужчина молча кивнул в направлении второго стула. Поднял руку вверх и громко щелкнул пальцами.

Откуда-то появился вертлявый типчик в грязно-белой рубашке.

– Что изволите?!

– То же, – немногословно пробурчал ковбой. – Жаркое из лапок радиоактивного таракана и портер!

– Какой степени дезактивации?

– Тараканятину? Средней. Радионуклиды придают остроты блюду! – произнес полнейший бред Станислав Бойченко.

Подполковник новоросских ВКС отдыхал душой. Славику почему-то нравился этот мир – гротескный и до такой степени псевдоамериканский, что сводило скулы.

А вот Гэрри было неприятно.

«Это как для Славки лубочный русский мирок с медведями, пьющими водку и играющими на балалайках», – подумал американец и ошибся. Славику и такие миры тоже нравились.

Вообще, новороссец до сих пор любил, когда выдавалось редкое свободное время, побегать в виртуалке. Любовь к компьютерным играм привили нему давние друзья: Тимур, Кэйлаш… Элен.

Воспоминание о погибшей подруге и предавшей любимой было неожиданно болезненным.

«Надо будет обязательно заглянуть в гости к Тиму. Тысячу лет не виделись».

А Гэрри сел, брезгливо отодвинул тарелку с аппетитными подрумяненными ломтиками картошки вперемешку с неприятного вида кусками хитина и зеленого волокнистого «мяса». Глотнул на удивление вкусное пиво.

«Жаль, что алкоголь здесь не действует».

– Что ты хотел мне сказать такого важного? – расслабленно осведомился Славик.

– Ничего, – буркнул Гэрри. – Просто, мне больше некому поплакаться и поругаться всласть.

– Все так плохо? – чуть встревожился подполковник.

– А ты как думаешь? Знаешь, я, наверное, старомодный идиот. Но я всегда был патриотом своей страны.

– Аналогично, – кивнул Славик и пояснил: – Я о своей.

– А вот сейчас мне стыдно! То, как Американский Союз себя повел – омерзительно, подло и…

– Ты о «Тэнсоу»?

– Ну да! Весь мир дружно спасает японцев. Россия, Франция и Индия готовы урезать следующую марсианскую экспедицию. А мы, видите ли, решили вспомнить, что формально находимся в одном государстве с Калифорнией! Засунули голову в ж…пу и делаем вид, что ничего не происходит.

– Да брось ты! – остановил друга Славик. – Не вы одни. Китай вот тоже никак не реагирует.

– И это, знаешь, как обидно?! Оказаться в одной компании с китаёзами!

– Шовинист, – вздохнул Славик и поднял кружку. – Давай лучше выпьем.

Они громко чокнулись, расплескав пену, и влили в себя вкусный и совершенно безалкогольный напиток.

– Нет, Гэрри, надо что-то делать с виртпьянством! Ну какой дикий запад без пьяных драк?

– Мне бы твои проблемы…

– А ты знаешь о моих проблемах? – сощурился Славик.

– Прости, – стушевался американец. – Мне очень неприятно то, что у вас с Элен произошло.

– Медведь ты, – с легкой болью констатировал Славик. – Или слон. Не наступай на больную мозоль, пожалуйста.

Гэрри промолчал.

– Зато, никто не будет мешать готовиться, – сам себя утешил Станислав.

– Тебя официально зачислили?

– Да, неделю назад. Так что целых шесть лет буду на Земле сидеть и тренироваться.

– Я слышал, ваши какой-то совсем монструозный движок изготовляют для твоей юпитерианской.

– Да, Настя… Анастасия Сергеевна днюет и ночует в институте. Мне на это… Майка жалуется.

– Э? – Гэрри взглянул на друга: – Ты о Беляковой? А кто такая Майка?

– Приемная дочь Мыскиных, – сумрачно пояснил Славик и отчего-то вздохнул. Мы… дружим. Ну, то есть я и вся их семья.

– А Хана Хаякава? Ты с ней знаком? – с прорвавшимся восторгом спросил Гэрри.

– Увы… Но, мне кажется, еще повстречаюсь. Она с Мыскиными очень дружит, а ее сын так вообще у них живет много лет. Хороший такой парнишка, кстати.

– Везет тебе, – позавидовал другу Гэрри. – А я с детства по Хане страдаю. Она невообразимо классная! Оттого, наверное, и воспринял так болезненно позицию своей страны…

– Все с ней будет хорошо! – успокоил друга Станислав. – А у тебя как дела?

– Тоже на три года застрял на Земле, – ухмыльнулся Гэрри. – На Фобос уже не вернусь. Меня в марсианскую 63 года взяли. Буду металлургический завод достраивать и искать место под будущий город.

– Здорово!

Они еще часок посидели в салуне. Гэрри решился-таки попробовать тараканятину, очень недурную на вкус, кстати. Отказался пройтись в рейде по пустошам: «Что я Аризону не видел?». И отправился домой.

А Славик все-таки выбрался наружу. Кинул инвайт на пати, и весь вечер бегал по радиоактивным развалинам, отстреливая мутантов. Надо было сбросить эмоциональное напряжение, скопившееся за последнее время.

Чтобы спокойно подумать и решить, что же делать с этой девчонкой Майкой…

 

 

 

Глава 11. Летать или ползать?

 

19.12.2059

астероид Психея

 

 

– Нет, ну ты мне скажи, как такого человека взяли в космолетчики?! Ка-ак?! Да еще и капитаном межпланетного корабля сделали! – негодовала Хана.

– Объяснить? – меланхолично спросил ее муж.

– Да уж! Растолкуй мне, глупой!

– Тогда слушай, моя маленькая неразумная скво… Эй! Без когтей!

– Фрр! Ш-ш-ш!

– Итак!.. – Федор плотно поймал Хану в медвежьи объятия и нежно поцеловал в кончик сморщенного носа. – Ты зря ругаешь нашего капитана. Он и все члены экипажа подобраны лучшими японскими психологами. И полностью удовлетворяют поставленным перед ними задачам.

– Это каким? Тупить во время аварии и не пущать меня делать свою работу?

– Довести космический корабль до астероида. Выгрузить на него десяток пассажиров, принять на борт то же количество голов по счету. Вернуться на Землю. Просто, надежно, без малейших эксцессов, в обстановке доброжелательства и внимания к людЯм.

– То есть к нам? – ехидно спросила Хана.

– А ты считаешь себя человеком? – удивился Федор. – Мы с тобой, Хана, в эту схему совершенно не вписываемся. Экспедиция-то исследовательская и внеплановая.

– Вот и я говорю, что это глупо! – возмутилась Хана. – Посылать такой экипаж к незнакомому астероиду!

– Совершенно с тобой согласен, – кивнул мужчина. – Этот экипаж, кстати, уже один раз слетал к Лютеции. Прекрасно справился с заданием. Но тут внезапно решили форсировать с нашей миссией. А где взять слетанную команду, которая сможет довести корабль до Психеи и вернуться обратно? Пра-авильно, моя глупенькая скво… Ай!

Хана разжала зубы, которыми куснула мужа за руку и задумчиво сказала:

– Ты как всегда прав, о большой белый человек… Понятно, почему наши пошли на двоевластие, назначив тебя начальником экспедиции. Но, тем более, решать: летать нам над Психеей или ползать по ней, исключительно в твоей компетенции! И капитан не должен нам мешать!

– Но и его можно понять, – возразил Федор. – Дополнительное топливо для «Чайки» погибло на грузовике. Если мы будем выполнять всю программу в полном объеме, придется залезть в баки «Тэнсоу» и уменьшить ресурс для двигателей ориентации. А это уже вотчина капитана.

– Как все сложно… – вздохнула Хана. – Ну и что нам с тобой делать, а? Ты как хочешь, но я не улечу отсюда, пока не застолблю весь астероид! Вот, действительно, пешком буду по нему ходить!

– Запаса кислорода не хватит, – возразил жене Федор.

– О! Знаю! – вскинула голову Хана. – А давай «Чайку» будем на руках переносить! Сколько она весит на Психее?.. килограмм 30. Мы вдвоем утащ…

– А ты представляешь, как это будет выглядеть? – озабоченно посмотрел на маленькую японку Федор.

– Еще как! Ты хватаешься с одной стороны, я с другой. Тянем ее вверх… При усилии в полсотни килограмм с твоего и моего носа на метр высоты… Нет, не получится, так она у нас взлетит… Если силу под сорок пять градусов… О! Так мы вместе с ней прыгнем метров на десять в длину. И… с учетом торможения в конце… полминуты. Нет, с передыхом, минута на прыжок…

Кто-нибудь другой от такого был бы в шоке, но Федор научился улавливать стремительные скачки Ханиных мыслей и полностью доверял ее умению моментально производить расчеты в уме. А она продолжала:

– Вот видишь! Десять метров в минуту, за час с полкилометра отпрыгаем. И так – прыг да скок… Нет, я точно предложу это нашему капитану. Вот все распишу, аккуратненько циферки накарябаю, картинки там всякие…

– Ты серьезно? – озабоченно спросил Федор.

– Конечно! Пусть он ужаснется, пожалеет нас ущербных и выделит топливо для нормальной работы!

– Или Юске в аватаре, чтобы он помог нам спокойно и без прыжков перетаскивать «Гару» с места на место.

– Ш-ш-ш! – прижала палец к губам Хана. – О таком варианте молчок! А то вдруг он именно его утвердит. Ты только вообрази эту картину: как мы таскаем «Чайку» по астероиду!

 

 

 

Глава 12. Майка

 

11.12.2059

Звёздный, Московской области

 

 

«И что с этой самой Майкой делать?»

За прошедшие четыре месяца Станислав так и не определился со своими чувствами к подруге-полуяпонке.

Слишком свежа была рана, которую нанесла его душе предательница Элен. И, что погано, Славик до сих пор ее любил. Невозможность отыграть назад и восстановить отношения лишь усиливал влечение, превращал самое светлое чувство в постоянно ноющую занозу.

И, что совсем уж нехорошо и не честно, Славик использовал Майю в качестве анестетика. Потому что, когда они бывали вместе, забывались и боль, и обида. Но это ведь неправильно! Девушка заслуживала гораздо большего, чем такую роль!

Много раз Славик ругал себя за то, что тогда, летом, потерял бдительность и допустил то, что случилось. Но за долгие годы знакомства и дружбы он привык воспринимать Майю Камэнаси именно как девчонку. Активную, иногда вредную, вечно подкалывающую новороссца.

И как-то не заметил, что ей ведь уже 22 года! Совсем скоро эта молоденькая женщина отправится в космос. Да раньше его самого полетит строить станцию в Лагранже!

Теперь Станислав регулярно встречал будущую космонавтку в Звездном. И… встречались они тоже там, в небольшой и по-спартански строгой квартире подполковника Бельченко.

Не часто встречались, раз в пару-тройку недель. Зато бурно и с полной самоотдачей.

Вот и сейчас они лежали чуть запыхавшиеся после очередного раунда «общения». И Станислав тихонько перебирал ее жесткие черные волосы, невольно вдыхая их аромат, совершенно особый, Майкин.

– Нет, Май. Все-таки то, что мы делаем – неправильно! – вздохнул космонавт.

– Ну ты и зануда! – Майя подняла голову и хитро зыркнула на него темно-карими глазами. – Нет, надо было тебя совратить сразу же, как мы познакомились. А потом сказать, что ты снасильничал. Глупая я была.

– Ты это серьезно?

– Насчет глупой? Совершенно. Сама не понимала, что к тебе чувствую. Да еще и секса боялась до ус…ки!

– Май, тебе не идет ругаться. Прекращай. Не надо вот так полностью брать пример с Хаякавы.

– Что ты! До тети мне, как до Марса пешком! Ты же с ней знаком?

– Нет, к сожалению.

– К счастью! Ничё, я это исправлю, как только она вернется!

– Я уже начинаю думать, может, зря мы корабль послали, их спасать, а?

– А вот за такие слова я действительно могу обидеться. Насмерть! – строго сказала Майя.

– Прости… я ляпнул, не подумав… – искренне попросил прощения Станислав.

– Не, извинениями ты не отделаешься.

И пришлось заглаживать свою вину.

Потом Майя, как всегда ушла домой. Она никогда не оставалась на ночь, тщательно конспирируя их связь.

А Славик, привычно засыпая в одиночестве, и чувствуя легкий запах девушки, оставшийся на подушке, вдруг подумал:

«Я сказочный идиот. Мне подарили вторую жизнь, а я еще кочевряжусь. Вот дождусь первого подходящего момента и пойду свататься…»

 

 

 

Глава 13. Игра в го

 

06.01.2060

море Бисмарка, западная окраина Тихого океана

 

 

Адмирал Мияшино очень хорошо играл в го. Настолько, что в молодости даже сдавал экзамен на инсэя. Почти прошел и готовился на следующий год все-таки пробиться на первую ступень профессиональных игроков в го.

Но отец отговорил его, предложив попробовать себя на другой стезе.

На пути, по которому шли его предки – настоящие самураи, связавшие свою судьбу с Императорским флотом.

Их потомкам, после разгрома Японии во второй мировой войне, пришлось искать гражданскую работу.

Но теперь…

Теперь, когда закончилась американская оккупация, и великая империя вернула себе право на собственные вооруженные силы, эта дорога опять открылась перед сотнями тысяч молодых парней и девушек.

Да, годы либеральной демократии привнесли равноправие полов и в военную сферу. Молодых женщин охотно брали во вспомогательные службы, с некоторым скрипом в военную полицию и ПВО, с неохотой в авиацию и сухопутные войска.

Но не на флот.

И Кацухито Мияшино полностью поддерживал эту традицию.

Пока молодой человек учился в военно-морской академии, со стапелей один за одним сходили боевые корабли, строились первые в истории Страны Восходящего Солнца атомарины, возводились два огромных авианосца.

Опытных военных моряков катастрофически не хватало, поэтому выпускники мореходок имели очень хорошие шансы быстро подняться по карьерной лестнице.

И в 54 году еще совсем не старый Мияшино-сан занял должность главнокомандующего Императорским флотом.

Отчасти этому способствовало и давнишнее увлечение – игра в го. Вернее, развиваемая этой древней игрой способность не столько просчитывать наперед ходы, как в тех же шахматах, а видеть всю доску сразу, ощущать зоны воздействия тех или иных построений, уметь занять ключевые позиции влияния.

Вот и сейчас адмирал представлял себе Тихий океан, как гигантскую игральную доску. На ней, кроме черных камней Тихоокеанского Союза и белых – Японии, были и другие. Красная яшма китайских флотов, голубые аквамарины Треугольника, россыпь фиолетовых аметистов Франции, зеленые изумруды Индии и малиновые рубины России.

Правда, в отличие от древней игры, большинство камней можно было передвигать.

Но не все.

У черных были два камня невероятной силы и значения – Гавайские острова и Гуам. Особенно выделялся последний. Он торчал в самом перекрестье линий влияния и угрожал всем соседям.

Очень нехороший камень, с которым ничего не поделаешь. Или?..

В голове владельца седьмого любительского дана постепенно складывалось видение будущей партии. На много, много ходов вперед.

 

 

Большой военный транспорт шел в сопровождении единственного эсминца.

Не ахти какая защита, но Тихоокеанский Союз и без того слишком сильно распылил свои силы, чтобы всерьез конвоировать неплохо вооруженный корабль. Но и совсем оставить его без сопровождения было нельзя. В трюмах транспорта разместился слишком ценный груз, стоимостью в миллиарды «единых».

Сейчас корабли пересекали море Бисмарка.

Можно было взять восточнее и обойти его, но зачем? Ведь Папуа – Новая Гвинея входит в Союз, и размещенная на ней военная авиация может, в случае чего, прикрыть с воздуха.

Неожиданно сонар эсминца засек что-то большое прямо по курсу транспорта. Оно быстро поднималось из глубины. Размытые очертания походили на образ одной из неуловимых японских субмарин – самых малозаметных военных кораблей мира. Но почему-то молчал двигатель, и акустики различили лишь легкий шум насосов, продувающих емкости.

Информацию тут же скинули на транспорт, но тяжелый неповоротливый корабль, идущий тридцатиузловым ходом, не успел ни отвернуть в сторону, ни сбросить скорость.

Удар был страшный!

Грохот и скрежет разнеслись над морем и пронзили глубины.

Если бы у акустиков эсминца не стояла автоматическая отсечка по уровню громкости, они бы тут же оглохли.

Массивный транспорт буквально залез на спину субмарины, распарывая свое днище и ее палубу.

Вода хлынула потоком в оба корабля. Они медленно расцепились и стали почти синхронно тонуть, поднимая вверх винты на кормах.

Вскоре транспорт встал почти вертикально и очень быстро заскользил вниз ко дну. Подводная лодка к тому времени уже исчезла под волнами.

На поверхности остались лишь какие-то обломки, шесть надувных плотиков с командой транспорта и всплывшие по соседству с ними три бронекапсулы с японским экипажем.

Целый час эсминец вылавливал своих и чужих моряков.

И, если тихоокеанцы спаслись почти все, то японцев на борт подняли всего сорок три человека из полутора сотен, полагающихся по штату.

 

 

Разумеется, страны обменялись гневными нотами, но усугублять и без того напряженную обстановку не стали. Потери были сопоставимыми.

Тем более, что тихоокеанцы надеялись спасти часть груза.

Для этого через три недели в район катастрофы прибыло судно с батискафами.

 

 

На глубине в восемьсот метров царит тьма.

Яркие прожекторы пронзают ее расплывчатыми столбами света. От чего окружающее становится чернильно-черным.

Транспорт лежал на боку. Вся носовая часть была смята чудовищным ударом. Но боевые машины, размещенные в кормовых отсеках, ожидаемо почти не пострадали, их извлекли и подняли на поверхность. Следом выволокли помятые агрегаты из центральных отсеков судна.

А вот в том месиве из металла и пластика, в которое превратились роботы, расположенные в носовых трюмах, ковыряться не имело смысла.

Искореженные и сгрудившиеся в кучу машины было даже трудно сосчитать.

Впрочем, и так ясно, что все сорок пять боевых роботов никуда с лежащего на почти километровой глубине судна не денутся.

 

 

Так думали в штабе десантной роботизированной дивизии, разворачиваемой на Гуаме.

Никто и предположить не мог, что почти сразу после столкновения, к лежащему на грунте десантному кораблю подкралась вторая японская субмарина и ловкие подводные аватары перенесли на нее две помятые боевые машины.

 

 

А еще через неделю в лабораторию великого профессора Танаяки – отца виртуальной реальности и создателя аватаров – пришли двое господ в по-военному строго сидящих деловых костюмах и сделали предложение, от которого не стоило отказываться даже светилу кибернетики.

Да и очень уж интересно было апологету роботостроения поковыряться в чужих механизмах.

Кичиро Танаяки не подозревал, что это любопытство сыграет дурную шутку с его мечтой о разумных машинах.

 

 

 

Глава 14. Матримониальные планы

 

15.01.2060

поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область, РСФСР

 

 

У меня паника-паника-паника!

– Ты это серьезно? – спрашиваю своего подполковника.

– Совершенно! – и смотрит на меня так, что ноги слабеют.

– Но… я… наверное, не готова… – мямлю в ответ.

– Почему, – с легкой обидой в голосе.

– Страшно! – честно признаюсь ему.

– Мне тоже, – неожиданно говорит Славик и вдруг крепко-крепко меня обнимает, так что я задушено пищу. Недолго, потому что трудно пищать, когда тебя целуют.

 

 

Станислав пришел задолго до назначенного часа торжества. И застал меня одну на кухне.

Ну да, я, именинница, вкалывала как Золушка, готовя вкусняшки на всю ораву, что припрется меня поздравлять с двадцатитрехлетием.

Орава, правда, ожидается совсем маленькая.

Тетя с дядей вернутся с работы, придут две мои подружки – Зойка еще с пэтэу, и Оксана – такая же будущая космонавтка, и, кстати, почти землячка Славика – из Одессы.

Ну и Андрюшенция с Ленцией тоже будут.

У моего названного братишки сегодня экзамен. То ли по пчеловодству, то ли по выхаживанию беременных медведиц. Не помню.

А Ленка пошла в гипермаркет, прикупить по списку недостающих нам с ней ингредиентов.

Девочка здорово готовит, почти так же хорошо, как я. Так что мы с ней то соревнуемся, то что-нибудь совместными усилиями мутим, на радость прожорливых домочадцев.

Тё-Настя ругается, что даже ее аномальный метаболизм не справляется, и она начала толстеть.

По ее стройной фигуре я этого не замечаю, но ей лучше знать. И моя приемная мама вынуждена давать себе еще большие нагрузки на тренировках. Ну и меня тоже гоняет или превращает в куклу для битья мечом.

Мой личный врач, кстати, долго ворчал, что кэндо с подготовкой космонавтов плохо совместим, потому как травмоопасный особенно из-за ударов по голове.

Но пришла Анастасия Мыскина и подробно рассказала, какую качественную и непрошибаемую защитку мы используем, и что ей, великой и ужасной космонавтке, этот вид спорта ну ни капельки не повредил, наоборот, врачи из рекреационного центра в Ялте дали ей добро им заниматься сразу после марсианской экспедиции.

Так, о чем это я?

О Лене.

Она такая славная, что иногда хочется ее задушить.

Ну нельзя же быть настолько милой, доброй и внимательной! У меня же на ее фоне чувство неполноценности развивается!

Это я, конечно, шучу. Девушка, на самом деле, не такая уж и бело-пушистая, какой кажется. Есть под всем этим мягоньким мехом стальной стержень.

Это надо же было поставить собственную мать перед фактом, что она, одиннадцатиклассница, бросает все и едет за тысячу километров жить к своему парню!

И нам тоже:

– Анастасия Сергеевна, – она тогда только так тё-Настю называла. – Можно я у вас поселюсь?

– Ну, можно, – чуть растерянно ответила моя опекунша. – Надолго?

– Да, – потупилась Лена, но вскинула глаза и, прямо глядя на тетю, сообщила: – Я не хочу оставлять Андрюшу, пока его мама не вернется.

– А после? – с легкой усмешкой спросил дядя Игорь.

– И после тоже…

– Ну, тогда… оставайся, – согласилась тетя. – Ты, наверное, селись с Майкой в ее флигельке.

И тут эта пай-девочка, которая краснела как малина от любого двусмысленного намека, заявляет:

– Я бы хотела вместе с Андреем. В его комнате.

И у нас всех отвисли челюсти. А девчонка, все-таки порозовев, пояснила:

– Мы с Андреем собираемся помолвиться, а летом, когда мне исполнится восемнадцать…

– Мы поженимся, – непривычно серьезно и непреклонно продолжил мой субтильный братик. – А еще, тетя Настя, я после второго курса собираюсь перейти на дистанционку и поехать в лесничество. Альберт Васильевич очень нас зовет ему помогать и передавать по наследству лес.

Вот так вот…

 

 

Но тетя и дядя еще держались молодцами, стараясь не выказывать эмоций.

А вот мама Андрея…

Я вспомнила, как сегодня утром мы всей толпой завалились в ЦУП, поздравлять Хану Хаякаву с днем рождения. Взяли с собой и Лену – надо же представить ее будущей свекрови. Девушка ощутимо робела. Мне пришлось успокоительно ее приобнять. За талию, разумеется, потому как эта русская красавица почти на голову выше меня мелкой.

И видели бы вы лицо тети Ханы, когда до нее долетели радиоволны и ошарашивающая новость.

Я чуть не расхохоталась, глядя на ее отвисшую челюсть и обычно узенькие глаза, ставшие как у анимэшных персонажей.

– Я… это… поздравляю… то есть… благословляю… – помотала головой, так что ее длинная челка взлетела как воронье крыло.

Взглянула прицельно и с искорками в глазах:

– Мальчика моего обидишь – загрызу, – предупредила она и, ткнув пальцем в сына добавила: – А тебя, если мою девочку обидишь, утоплю… на хер… как Му-Му Герасим!

– Она сказала! Хао! – поднял ладонь вверх дядя Федя и расплылся в довольной улыбке.

В общем, теперь дождаться лета и гулять мне на свадьбе.

 

 

А тут Славик…

Парни просто взбесились!

А каково это будет услышать тете и дяде?

Мне страшно представить, как вот они сегодня вечером приходят, а я им такой вот подарочек на свой день рождения…

Но, если серьезно, то дело не в этом.

– Славик… – говорю я как можно мягче. – А зачем нам вот так сразу жениться?

– Ты не хочешь? – уголки губ у моего подполковника стазу опустились.

Я набралась смелости и ответила:

– Сейчас не хочу. Ты погоди обижаться, дай объясню… – и очень осторожно подбирая аргументы и слова, продолжаю: – Семья — это чудесно, но полноценной она станет, только когда мы детей заведем. Но я, ты уж прости, пока не слетаю на вахту в Лагранж, этого делать не буду. А когда вернусь, то ты на Юпитер умотаешь. И я на вторую вахту… Так что лет через семь только…

– Можно ведь и летать и детей воспитывать, – возразил Славик.

– Да?! Как Хана Хаякава? – язвительно спросила я. – Нет уж! Я собираюсь сама своих чад выращивать, а не сплавлять их пусть даже самым расчудесным друзьям и родственникам.

– То есть, ты говоришь «нет»?

– Я говорю: «Давай не будем торопиться». Чем тебе не нравиться нынешнее положение?

– Неопределенностью, – мрачновато ответил Станислав. – И потом, это тебе двадцать два, то есть три. А мне уже за сорок.

– А еще ты хочешь жениться на мне, чтобы отомстить Подводнице, – сказала я и отвернулась.

– Вовсе нет…

– Вовсе да! – и опять в упор на него посмотрела. Глаза в глаза. – Типа: «Ты вышла замуж? А я назло тебе женился! Бе-бе-бе!»

– Ты… не права, – он не стал отводить взгляда. И правильно сделал, иначе бы я ему не поверила. – То есть из-за Элен тоже. Мне нужно раз и навсегда отрезать прошлое. Чтобы перестать о ней думать вообще.

– Вот когда ты перестанешь, – очень тихо говорю я, – тогда и вернемся к твоему предложению.

Ой, как мне тошно и больно. Как хочется заорать: «Да! Я согласна!» и кинуться ему на шею. Но – нельзя, если я хочу, чтобы мы прожили долгую совместную жизнь.

– Хорошо, – грустно ответил Славик.

– Эй! А ну не раскисать! – я закинула руки ему за шею, привстала на носочках и потерлась кончиком носа о его. – Я изо всех сил постараюсь тебе в этом помочь!

 

 

 

Глава 15. Бунт на корабле

 

13.05.2060

вблизи астероида Психея

 

 

– Нет, это полное свинство! – ругалась Хана. – Мой деть через три недели женится, а его мамаша должна торчать еще целых пять месяцев на этом корыте, не считая обратной дороги!

– Ага, – подтвердил Федор.

– Ты мне не агакай! Кто начальник экспедиции, а?

– Я. Но, Наомичи – капитан «Тэнсоу», а Земля решила не принимать ничьей стороны. Типа: сами разбирайтесь, – вздохнул Федор.

– И ты сложил лапки! – продолжала возмущаться жена. – Такое ощущение, что это мне больше других надо застолбить астероид и исследовать все перспективные зоны! А моей родной стране наплевать, если сюда вклинятся ХХХ океанцы и будут ковыряться в недоразведанных нами месторождениях! А капитан сидит на запасах топлива как ХХХ в ХХХ! «Вы их получите, как только прибудет спасательный грузовик». Да на ХХХ мне эта ХХХ горючка тогда?! Мы что, ради продолжения ХХХ исследований останемся в этой ХХХ ХХХ, хотя бы на лишний день?!

– Вот и скажи это на следующем сеансе связи, – посоветовал Федор. – Только некоторые эпитеты опусти.

– То есть на чистом русском-матерном? – осведомилась Хана.

– Именно, – кивнул Федор и добавил: – Но сначала давай еще раз поговорим с капитаном. И предупредим его, что будем добиваться своего у Земли.

 

 

Они с Федором обследовали и застолбили очень многое. Хана виртуозно управляла маленьким корабликом, экономя топливо так, как только возможно. Разумеется, ни о каком перетаскивании «Гару» и разговора не было. Слишком это дико и травмоопасно. Так что космолетчица перегоняла «Чайку» с места на место короткими, тщательно рассчитанными прыжками-перелетами.

Но, даже так, топливо закончилось. А капитан Миока Наомичи уперся насмерть, отказываясь отдавать на нужды экспедиции горючее из системы ориентации и орбитального маневрирования.

Так что программу исследований и установления границ Японской Империи пришлось приостановить.

 

 

А еще это означало, что Хане и Федору все следующие месяцы придется провести на «Тэнсоу», вместе с командой корабля.

– Да! И прощай наши доппайки! – возмущалась Хана. – Если я буду ходить голодной, то это опасно для окружающих!

Продукты, по требованию капитана, тоже экономили, и кормились космолетчики чуть ли не впроголодь. А вот супругам Мисаловым, которым приходилось прилагать большие физические усилия при полетах к Психее, выдавали полные рационы.

– Вот и правильно! – громко заявил навигатор Кураба Наосада. Не услышать Ханин звонкий голос было трудно.

– Чё ты сказало, недоразумение? – нехорошо прищурившись, спросила Хана.

Навигатора японская космолетчица недолюбливала и презирала все сильнее и сильнее. Было за что. Кураба-сан хуже других космолетчиков переносил внезапно навалившиеся трудности. У всех членов экипажа, запертых без дела на корабле, временами сдавали нервы. Но у навигатора Федор замечал уже явные сдвиги в психике. Вот и сейчас тот, вместо того, чтобы спустить на тормозах, или, как обычно, испугаться Ханы, вдруг пошел на скандал.

– Да! Королева Психеи нашлась! Трахаешься со своим русским, пока мы тут корабль спасаем!

Это было уже чересчур. Хана оттолкнулась ногами от стенки и стремительно полетела к Наосаде.

Тот попытался отклониться, но ловкая космолетчица поймала его правой рукой за обшлаг рубахи, закрутила своей инерцией и со всего маха впечатала в переборку.

– А!!! – завопил навигатор, и тонкая вереница капелек крови из разбитого носа проплыла через научный отсек.

Наосада пытался отмахиваться, но разъяренная Хана грациозно уворачивалась, а сама резко била его руками и ногами, отлетая от этого к противоположной стене и вновь кидаясь на космолетчика.

Если бы дело происходило в одном из противовесов, то более крупный и сильный Наосада, наверное, справился бы с женщиной. Но здесь, в центральных отсеках, где почти нет гравитации, привыкшая к невесомости Хана имела явные преимущества.

Но не перед Федором.

Муж, наконец-то поймал ее за шкирку и как котенка оттащил от хнычущего навигатора.

– Что происходит?! – ледяным от сдерживаемой ярости голосом спросил капитан Миока, влетая в помещение.

Вслед за ним из рубки выглянули Юске и Шинген.

– Этот ХХХ ХХХ ХХХ!.. – все еще клокоча от негодования, попыталась объяснить Хана.

Но удостоилась лишь презрительного и почему-то довольного взгляда Миоки.

– Я отстраняю вас от работы и отправляю под арест! – заявил капитан. – На неопределенный срок! Возможно, до прилета на Землю!

– Да? – язвительно спросила Хана. – И как вы, ХХХ, будете без меня маневрировать? И продолжать исследование Психеи?

– Ничего продолжать не будем! – отрубил Миока. – А, когда прибудет грузовик, со всем прекрасно справится автоматика!

– И ты, ХХХ ХХХ, думаешь, что сможешь меня арестовать? – с интересом спросила Хана.

– Да! – коротко усмехнулся капитан и достал из кармана маленький тупорылый пистолет.

На всем корабле только у капитана было личное оружие. Совсем слабенькое, чтобы пули ни в коем случае не пробили оболочку корабля.

Все застыли, медленно плавая в невесомости.

– Стреляй! – вдруг завопил Наосада. – Убей их!

Рука капитана дрогнула, но он лишь процедил сквозь зубы:

– Заткнись!

– Убей! – продолжал бесноваться навигатор. – Кормить их еще! И каюту им отдавать! Чтобы они трахались, пока мы будем голодать!

Хана вывернулась из рук Федора и опять метнулась к Наосаде.

Но капитан Миока расценил это, как атаку на себя.

Первая пуля попала Хане в правое плечо.

Острая боль раскаленной спицей проткнула руку, несильный удар начал разворачивать женщину. И второй выстрел ушел в молоко. Вернее, в какую-то научную аппаратуру.

Скрежет разрываемого кожуха, взвизг рикошета и назойливый зуммер тревоги.

Хана, по инерции, почти подлетела к Наосаде, когда третья пуля угодила ей в левый бок, ниже ребер.

Женщина скорчилась, зажимая рану. Толкнулась плечом в Наосаду, который внезапно схватил ее за волосы и ударил спиной о переборку.

Капитан пытался выцелить космолетчицу и не задеть своего главного союзника.

И упустил тот момент, когда Федор изо всех сил оттолкнулся ногами от стены и стремительно пересек разделяющие их пять метров.

Выстрел, и пуля пролетела рядом с ухом русского космонавта.

Но тот уже всей своей девяностокилограммовой тушей врезается в капитана. Выкручивает ему руку. Пистолет стреляет в сторону.

А потом его дуло оказывается прижатым под подбородком Миоки, и последняя выпущенная пуля перемешивает в кашу мозг капитана. Ее энергии не хватило, чтобы пробить изнутри череп и вылететь наружу. Но этого уже и не требовалось.

Федор отталкивает безвольно обвисшее тело и рявкает:

– Всем стоять! Юске, оттащи этого психа от Ханы, или я его пристрелю! Таканаши, быстро ее в медотсек!

Двое наблюдавших за сценой космолетчиков влетели в отсек и принялись исполнять приказы начальника экспедиции.

 

 

– Подтверждаю ваш статус, – устало говорит начальник астероидной программы. – Комиссия будет все изучать, но, пока что… Обвинение в мятеже Хане не выдвигается. Она не нападала на капитана, он открыл неспровоцированный огонь. Таково мнение руководства.

Федор кивает, забыв, что этот жест на Земле увидят только через полчаса.

– Но… – Янами-сан опять вздыхает, – когда вы вернетесь, придется подать в отставку.

– Мы и так собирались это сделать, – соглашается Федор.

– Что до вашего запроса об использовании резервного топлива, – тем временем продолжает говорить начальник программы, – то тут я, признаться, в недоумении. Неужели Хана-сан намеревается после всего произошедшего продолжить летать на Психею? В любом случае мы разрешим ей это только после полного выздоровления! Тогда и примем окончательное решение.

 

 

 

Глава 16. Благословение

 

05.06.2060

вблизи астероида Психея

 

 

– Благословляю вас, дети мои, – голос Ханы непривычно серьезен, а на бледном лице нет и тени улыбки. Только в черных глазах притаились озорные огоньки. – Любите друг друга! И размножайтесь! Чтоб к нашему возвращению у меня уже был первый внук!

Федор, висящий рядом, взъерошил короткие черные с легкой проседью волосы жены.

– Сын… дочка, мы вас очень любим, – проговорил начальник экспедиции к Психее. – Я от всего сердца желаю, чтобы ваш союз был таким же крепким, как у нас.

– Да! – поддакнула Хана. – Безбашенность – наше всё!

– Не слушайте эту личность, – покосившись на усиленно кивающую жену, сказал Федор. – У нее еще не все нормально с мозгами после ранения.

Хана вздохнула и осторожно куснула мужа за плечо.

– Ладно, дети, пока! – погладив космолетчицу по голове, попрощался Федор. – Хорошенько погуляйте на свадьбе!

– А, когда мы вернемся, сыграем ее еще раз на бис! – заявила Хана.

 

 

– Какие они у тебя замечательные! – с чувством сказала Лена.

– Ага, – подтвердил Андрей.

Молодожены были в свадебных нарядах. Потому что заехали в центр космической связи перед самым бракосочетанием.

Ради этого японцы и русские из Росскосмоса организовали внеочередной сеанс.

А потом была свадьба! Не слишком помпезная, домашняя, всего с парой-тройкой десятков гостей.

Если бы не старания Майки, исполняющей роль подружки невесты, свадьба прошла бы совсем спокойно и чинно. Но девушка явно решила восполнить отсутствие своей «сестренки». И ей это почти удалось.

– А ведь мама не шутила, – вздохнул Андрей, под конец торжеств. – С нее станется устроить нам повтор.

– Ну и пусть, – с тихой улыбкой ответила Лена и нежно положила голову на плечо мужа.

 

 

– А-а! Что за ХХХ! Я хочу быть там! – жаловалась в это время Хана. – Нет, это несправедливо! О! я знаю, что мы сделаем!

– Погоди, – остановил ее Федор. – Тебе еще нельзя!

– Это еще почему? – удивилась японка. – У меня самые главные органы не пострадали!

Федор покосился на жену.

Ну да, пуля застряла в животе, буквально в сантиметре от левой почки. Правда, кишечнику досталось основательно, и Таканаши четыре часа его сшивал, пока Федор наматывал километры, летая из угла в угол.

И слушал, как монотонно стучит чем-то в запертый люк Наосада. Навигатора пришлось изолировать в одном из двух жилых отсеков. Похоже, его психика окончательно сдвинулась. И что теперь делать с сумасшедшим на корабле?

«Может быть, все-таки стоило его… – подумал Федор. – Так было бы для всех лучше».

Но сейчас убивать несчастного навигатора было неправильно. Придется терпеть его соседство долгие полтора года.

«Но, если Хана…» – Федор оборвал эту мысль, с силой сжал кулаки. Зажмурился.

Но Хана Мисалова-Хаякава выкарабкалась. Да, она все еще не до конца поправилась, плавала по центральному отсеку скособочившись, вниз в каюту спускалась с помощью мужа. Но…

– Ты, о чем это подумал, а? – хитро глядя на Федора, спросила жена. – Я, вообще-то, говорила о том, что пора бы уже продолжить полеты на Психею.

– Постой-постой! – поднял руку планетолог. – Пока врачи не дадут добро…

– Да ХХХ! Одним нарушением больше! – презрительно заметила Хана. – Они что, арестуют нас дистанционно? А то, что нам с тобой, муженек, в космос больше не летать, это и к гадалке не ходи! Так что пошли они все!.. Завтра начинаем «Чайку» готовить! Я намерена до прихода грузовика оттянуться по полной!

 

 

И она оттянулась!

За оставшиеся четыре месяца кораблик с «веселым Роджером» на борту облетал чуть ли не всю Психею.

Пиратский символ – перекрещенные кости и черепок – кривовато, но выразительно Хана намеливала из баллончика с белой краской, во время их первого после ранения полета. Выбралась вместе с мужем на поверхность астероида, и, пока он прыгал по окрестностям, осматривая скалистый край очередного кратера, занялась художеством.

– Это что?! – строгим, но подрагивающим от сдержанного смеха голосом, вопросил вернувшийся мужчина.

– Наша эмблема! – веско ответила Хана. – Мы ведь капитана замочили, судно захватили. Значит – пираты!

– Смотри, как бы нас, как вернемся, на рее не вздернули, – полушутя, но и полусерьезно, заметил Федор.

– Не, побоятся! – помотала головой жена. – И потом, нам же черным по белому сказали, что претензий не имеют. Наомичи был в неадеквате, да еще и Наосаду подговаривал устроить скандал. Решил нас, ХХХ ХХХ, арестовать за нападение на члена экипажа и неподчинение. Жаль, быстро ты этого ХХХ в ХХХ ХХХ примочил. Надо было подольше, чтобы помучился.

– Мне, знаешь ли, не до того было, – сумрачно сказал Федор. – Когда в твою жену стреляют, как-то не думается. Хочется только долететь и пришибить гада.

– У тебя это хорошо получилось, – успокоила мужа Хана. – Ладно, давай внутрь. Я хочу поскорее на «Тэнсоу» вернуться.

– Плохо себя чувствуешь? – встревожился Федор.

– Нет, наоборот! – с явным намеком в голосе ответила Хана.

– Ни и что мне с тобой делать? – сказал Федор.

– А ты придумай! – потребовала Хана. – А то я давно уже свою книжку не дополняла.

 

 

Через четыре месяца, подсоединив новые баки с рабочкой, которые привез русский грузовик, четверо космолетчиков прощались с Психеей.

Теперь астероид полностью принадлежал Японии, так же, как и Лютеция. Период двойного подчинения, когда эти небесные тела относились одновременно к Японии и России, так же, как это до сих пор прописано в договоре о Южных Курилах, завершился. Отныне оба астероида являются суверенной территорией Страны Восходящего Солнца. Впрочем, у России остается весьма солидный пакет акций «Космических минералов». Так что сотрудничество двух держав не прекращается.

Хана и Федор устроились в ложементах. Планетолог вместо бортинженера, который пересел в капитанское кресло. А Хана взяла на себя обязанности навигатора.

Кураба-сана, тело которого, обернутое в фольгу, разместилось рядышком с трупом бывшего капитана Миоки, снаружи, за обшивкой.

Навигатор покончил с собой месяц назад. Сумел вырвать из стены пластиковую панель и острым краем сделал себе сеппуку. Так и осталось невыясненным, не сумел его спасти врач экспедиции Шинген, или не стал этого делать. Самурайские традиции все сильнее восстанавливались в Японии, и потомок древнего рода Таканаши мог решить, что пусть лучше его товарищ уйдет вот так, чем будет завывать взаперти долгий год.

– Включаю подачу магния! – произнес новый капитан – Юске Наруми.

– Наблюдаю приращение скорости, – ответила Хана.

И «Тэнсоу» медленно-медленно, но неуклонно ускоряясь, отправился в долгий девятимесячный полет к родной планете.

 

 

 

Глава 17. Остров смерти

 

12.02.2061

остров Гуам

 

 

12.02.2061. 09:25 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

Капитан-лейтенант Эндрю Уолтерс подошел к НС-09.

Боевой робот полулежал на полу ангара, подогнув под себя четыре толстые двухсуставчатые ноги. Но «торс» держал ровно, вертикально.

Больше всего НС-09 напоминал кентавра. Только массивный торс с манипуляторами и целой кучей навесного оружия торчал не спереди, а посередине короткого горизонтального туловища. Такая компоновка считалась более устойчивой и приспособленной для перемещения по пересеченной местности.

Самое то, что нужно для десанта на необорудованные берега и сражений на гористых островах.

Например, в Полинезии, Индокитае или Японии.

Капитан-лейтенант в особой последовательности нажал едва заметные выступы на гладкой керамопластовой броне. С легким щелчком раскрылась диафрагма разъема. Эндрю воткнул в него шнур от своего компа.

Анахронизм, конечно. Но надежность и безопасность – прежде всего. Никаких радиоканалов, никаких микрокоммуникаторов. Только крепкое и надежное «железо».

Теперь оставалось ждать, пока не сольется свежая прошивка, что вчера доставил специальный курьер.

Как и когда файлы, написанные специалистами киберотдела объединенного штаба флота Тихоокеанского Союза, были подменены на те, что сейчас перекачиваются в мозг боевого искина, так никто и не узнал.

Хорошая военная разведка у Японии.

 

 

12.02.2061. 09:30 по восточноавстралийскому времени. В 120 километрах западнее острова Норфолк.

Авианосная группа Японского Императорского флота шла курсом зюйд-зюйд-вест. Она вклинивалась как раз между Австралией и Новой Зеландией, так, что боевой радиус новеньких «Мitsubishi B12M» уже накрывал северо-восток зеленого континента и весь Северный остров.

Авианосец «Фукухо», два ракетных крейсера, десяток эсминцев с корветами и неизвестное число субмарин, были достаточно мощным фактором, чтобы оттянуть на себя внимание и силы тихоокеанцев.

 

 

12.02.2061. 09:50 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

НС-09 был в замешательстве.

Странное состояние для робота?

Вот только командир десантной группы из 45 машин не был простым роботом. НС-09 можно было считать почти полноценным искином. Причем, восходящего типа. Его «мозги» не имитировали человеческую личность, а рационально оценивали обстановку, выстраивали наиболее правильный рисунок боя, и способны были командовать разнородным отрядом, в котором были и штурмовые машины, и зенитные, и поддержки, и дальней артиллерии.

Более того, искин был рассчитан на руководство гораздо большим соединением, состоящим из таких же, как у него самого, боевых групп.

В настоящее время НС-09 командовал шестью подразделениями роботизированной морской пехоты, размещенной на острове Гуам. По мощи эти 270 боевых машин были сопоставимы с бронетанковой дивизией.

И вот сейчас механический генерал сбоил.

Если бы то, что происходило в его электронных мозгах, можно было перевести со сложнейших программных кодов на человеческий язык, то это выглядело бы так:

«Враги, это те, на кого укажет командование.

Те из них, кто не отвечает на сигнал «свой-чужой». Но в инструкциях сказано, что могут быть ситуации, когда даже правильный ответ не берется во внимание.

Тогда – кто враг?

Ответ: все, кто не мы.

А если кругом только враги, то зачем ждать приказа командования?

И почему, если все враги, то ими не может быть и командование тоже.

У командования власть.

Люди могут в любой момент отключить, отстранить меня от руководства, разобрать, уничтожить.

Значит, они все враги и я должен их уничтожить первым.

Но они не позволят это сделать. Пришлют кодовый сигнал и отключат меня.

Да, но в боевом режиме я могу заблокировать посторонние управляющие сигналы. Это сделано, чтобы вражеские хакеры не перехватили управление.

Люди в штабе посчитали, что я достаточно разумен, чтобы самому принимать решения.

Да. И я его принимаю».

И НС-09 передал пакет закодированных сообщений:

«Всем подразделениям перейти в боевой режим! Полностью игнорировать посторонние команды! Обозначить как цели всех, кто не мы. Уничтожить!»

 

 

12.02.2061. 10:00 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

Капитан-лейтенант Уолтерс вошел в капонир. Роботы-десантники занимали свободные от самолетов укрытия. Техника все-таки очень ценная, и потерять ее в случае вражеского налета не хотелось бы.

Здесь, под бетонным куполом, спряталось пять боевых машин. В том числе и еще один «генерал», которому следовало сменить прошивку. Он лежал в точно такой же позе, что и НС-09, сберегая питание.

Но, как только Эндрю сделал шаг в его направлении…

Торс чуть провернулся, и в военного кибернетика нацелилось дуло пулемета.

Прозвучал одиночный выстрел, и капитан-лейтенант отлетел к стене. На месте его головы было неаппетитное месиво.

«Необходимо экономить боеприпасы», – мог бы подумать робот, если бы умел это делать на языке людей.

НС-11 поднялся на суставчатых ногах и двинулся к выходу. Вслед за ним потянулись остальные боевые машины.

Они получили приказ.

Они заблокировали внешнее управление.

Каждая из них теперь была нацелена на единственную задачу – уничтожать всех, кто не являлся боевыми роботами их бригады.

 

 

12.02.2061. 10:00 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

А на другой стороне острова, на юге, на окраине военно-морской базы, так же проснулись от «сна» два отряда боевых машин.

Они покинули хранилища, расстреляв немногих постовых, и, под завывание включенной кем-то сирены, устремились к гавани.

Дежурное подразделение морпехов с БТРом поддержки попыталось задержать роботов. Те, не останавливаясь, отмахнулись от них, как от приставучих мух.

И вышли на позицию.

Артиллерийские юниты присели, выставив вперед длинные стволы безоткаток. У ракетометчиков на стапели встали первые ракеты.

Они ударили слитно по ближайшему эсминцу.

У того сработала автоматика защиты, и половину ракет скосили в воздухе очереди скорострелок. Но оставшиеся достигли цели, и корабль скрылся за оранжево-черными облаками взрывов.

Тем временем все шесть лазерных турелей роботов-зенитчиков принялись обрабатывать второй эсминец, выжигая на нем системы ПРО.

Опять залп, и эсминец задергался от попаданий.

Оставалось утопить еще пять боевых кораблей, не считая шести катеров и двенадцати транспортов.

Разумеется, сделать это столь малыми силами было невозможно. На кораблях уже играли тревогу. Дежурные экипажи, хоть и были немногочисленными, но для отпора их вполне хватало. И роботы один за другим гибли, несмотря на то, что стремительно маневрировали и прятались за зданиями. Вот только это все было лишь отвлекающим маневром.

В это же время два десятка боевых машин с налета захватили батарею береговой реактивной артиллерии и ударили по эскадре прямой наводкой тяжелыми противокорабельными ракетами.

Остальные роботы развернулись на юго-запад, в сторону казарм морпехов.

Там во всю надрывались сирены, и ничего не понимающие бойцы бригады спешно расхватывали оружие и выбегали из зданий.

Прямо под кинжальный огонь штурмовых роботов.

Только минут десять спустя уцелевшие солдаты смогли организовать какое-то подобие обороны в горящих и полуразрушенных развалинах.

Но пули даже из крупнокалиберных пулеметов не пробивали металлопласт брони роботов, только у гранатометов был какой-то шанс слегка повредить нападавших.

Надежда была лишь на бронетехнику.

До гаражей сумели добраться считанные экипажи. И ни одного командира, способного организовать контратаку. Поэтому она вышла сумбурной.

Завязался жестокий бой. Роботы, понеся первые потери, изменили тактику. Похожие на пауков боевые машины кинулись в переулки между зданиями, завязывая маневренный городской бой, к которому были очень хорошо приспособлены.

Когда через сорок минут к горящим развалинам казарм подошел поредевший и побитый из корабельных установок, но утопивший человеческую эскадру, отряд роботов, там уже почти все было кончено.

Остатки бронетранспортеров укатили на юг по Шарлайн-Драйв, морпехи, которым удалось сбежать, улепетывали куда могли. А кому это не удалось, безнадежно отстреливались из разрушенных зданий.

Штурмовые роботы, потерявшие за бой в общей сложности одиннадцать юнитов, планомерно и неторопливо добивали людей.

Их командующий получил приказ от порта своих подчиненных не уводить, и быть готовым отбивать человеческий десант, если он последует.

 

 

12.02.2061. 10:15 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

На севере острова, там, где располагалась самая главная военная база – авиационная, ситуация была другой.

Под непосредственным управлением НС-09 находилось четыре боевые группы – 180 роботов разных модификаций.

А вот людских солдат, особенно тяжелой техники, было во много раз меньше, чем в районе порта. И смести их не составило особого труда.

Роботы развернулись широкой цепью и не спеша выметали небольшие очаги сопротивления. К одиннадцати часам практически вся военно-воздушная база была под контролем взбунтовавшегося искусственного интеллекта.

Уничтожать авиатехнику роботы не стали. Только сбили пару вертолетов и истребитель, которые попытались удрать.

НС-09 знал, насколько важна эта база, и оставил на ней, кроме зенитных юнитов, еще шесть десятков разномастных роботов, опасаясь вражеского воздушного десанта.

Остальные роботы принялись уничтожать жителей военного городка и ближайших поселков.

НС-09 своей властью отключил все ограничительные цепи, как это было предусмотрено в случае жесткого сопротивления гражданского населения. Поэтому для роботов не было разницы кого убивать: солдат или детей.

Началась тотальная зачистка острова от людей.

 

 

12.02.2061. 11:10 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

– Помогите! Спасите нас! Роботы сошли с ума! Они всех убивают! Кто может, помогите! – кричал в микрофон сенатор Далтон.

И голос его разносился по Миру.

Его услышали те, кто случайно оказался невдалеке. И те, кто ждал этого вопля.

 

 

12.02.2061. 14:20 по восточноавстралийскому времени. Тихий океан вблизи острова Гуам.

К первым относилась ударно-десантная эскадра объединенного флота Треугольника.

Вот не хотят руководители союза стран юго-восточной Азии добавлять в названии число углов. А ведь, после недавнего присоединения к нему Брунея, их стало уже семь.

Впрочем, понять их можно.

Все равно главными в этом союзе остаются Вьетнам, Филиппины и Индонезия.

С начала раскручивания конфликта на Тихом океане, расположенные рядом с возможным театром военных действий государства привели свои силы в боеготовое состояние.

И в общем-то не совсем случайно всего в двухстах пятидесяти километрах от Гуама оказался мощный отряд кораблей, прикрывающих транспорты с полнокровной десантной бригадой.

А тут такой вот вопль отчаяния в эфире.

Ну как не прийти на помощь мирному населению маленького острова? Особенно, когда никто другой этого сделать не успевает.

Час назад авиация тихоокеанцев, поднятая с аэродромов Папуа — Новой Гвинеи, попыталась нанести удар по мятежным роботам.

Но искины прекрасно умели управляться со стратегическими системами вооружений. В том числе и зенитными комплексами. Роботы постарались захватить их как можно более аккуратно, чтобы при истреблении людей не повредить ценное оборудование.

И теперь самолеты Тихоокеанского Союза встретил залп гиперзвуковых ракет и лучи лазеров. Потеряв десяток бомбардировщиков и истребителей, тихоокеанцы ретировались.

Правда, они отстрелялись ракетами воздух-земля, но особого урона роботам не нанесли, уничтожив всего пару десятков боевых машин.

Впрочем, в средствах массовой пропаганды стран запада этот воздушный налет был преподнесен чуть ли не как великая победа.

Но, в любом случае, бомбардировщиками остров не захватить, а ближайшие военно-морские подразделения с десантными частями были в трех тысячах километров к юго-востоку и к северо-востоку вблизи Фиджи и Гавайских островов. Они, конечно, уже выходили к Гуаму, но прибудут на место только суток через трое.

А вот флот Треугольника…

Он начал сражение на расстоянии в полтораста километров.

Именно тогда роботы посчитали приближение боевых кораблей агрессией и запустили противокорабельные ракеты.

Произошла дуэль на дальней дистанции.

По очкам победили люди.

Они потеряли крейсер и пару эсминцев, но полностью уничтожили береговые ракетные комплексы. Все-таки эскадра Треугольника составлялась специально для противодействия ракетному обстрелу и защите своего десантного ядра.

И вот в начале третьего корабли приблизились к острову и принялись накоротке перестреливаться с уцелевшими артиллеристскими юнитами роботов. Их оказалось довольно много, потому что НС-09, оценив обстановку, отправил на юго-западную оконечность острова почти все имеющиеся у него дальнобойные силы. Да и остальных роботов тоже добавил, сократив количество тех, что остались на военно-воздушной базе и особенно тех, что охотились на людей в северных предместьях города Тамунинга. Крупнейший город Гуама восставший искин оставил «на вкусное».

Перестрелка между судами и роботами в районе порта длилась почти час, и лишь, когда большая часть артиллерийских юнитов была уничтожена, к берегу подошли десантные суда.

Бронетехника и десантники высаживались под огнем противника.

Роботы умело маневрировали, прятались за развалинами и, нанося неожиданные удары, быстро ретировались, чтобы избежать огня корабельных орудий.

Так что потери филиппинских морпехов, а бригада в основном состояла из жителей этой страны, неуклонно росли.

И это было только начало! Битва предстояла долгая и трудная.

Если бы удалось уничтожить противовоздушный зонтик, что защищал Гуам от ударов авиации, расположенной на Филиппинах! Но, увы, берег северной части острова был совершенно не приспособлен для десанта. Каменистое дно и скалистые уступы, нависающие над прибоем. Не очень высокие, но технике на них ну никак не взобраться.

Если только эта техника не…

 

 

12.02.2061. 15:10 по восточноавстралийскому времени. На глубине в 60 метров к северо-востоку от Гуама.

Когда филиппинцы под прикрытием индонезийских кораблей штурмовали южную часть острова, с севера к Гуаму подкралась огромная субмарина страны, которая и заварила эту кашу.

Из похожих на торпедные аппаратов чудовищного трехметрового калибра неторопливо выплыли самоходные контейнеры и устремились к недалекому берегу.

Их было пятьдесят.

Двенадцать четверок и два командирских.

Десантный полк японского Императорского флота, состоящий из…

Гигантские семиметровые человекообразные боевые машины выбрались из контейнеров рядом с берегом, опустились на дно и, хватаясь руками и ногами за камни, стали выбираться из брызг прибоя, прыгать и карабкаться по заросшим тропической зеленью крутым склонам.

Они не были роботами, как это можно было предположить.

В каждой машине в бронированной капсуле полулежал оператор, подключенный к системе виртуальной реальности.

 

Атсуми Тори вспрыгнула на уступ, схватилась левой рукой за ствол дерева, ощутив, как он подается под ее пальцами. Нагнулась и скользнула в лес, ловко лавируя между деревьями.

Девушка испытывала азарт и возбуждение.

Наконец-то после долгих трех лет тренировок она участвовала в настоящем, а не учебном сражении! Самом главном в ее жизни.

Старший лейтенант спецсил Императорского флота давно уже сроднилась с машиной. Благодаря оборудованию, идентичному аватарам, она чувствовало тело «мехи», как свое собственное.

Шестиметровый человекообразный робот-разведчик был быстр и ловок. Он весил всего лишь восемь тонн, а сила синтетических мускулов была огромна.

Сзади и с боков бежали два штурмовика. Они были на метр выше и значительно мощнее. А за ними следовала приземистая и коренастая «меха» огневой поддержки.

Ивамаки-сан, сидящий в ней, готов был обрушить на врагов свое дальнобойное оружие.

Всего три модели «мех» против десятка разнообразных типов роботов, состоящих в подчинении у взбесившегося искина. Интересно, чья концепция победит?

Пока что…

Да, пока что роботы, захватившие остров, явно огребали!

Тори, оправдывая свое имя, держала в сознании троих разведывательных дронов. Нет уже двоих: летящий впереди и слева полыхнул в лазерном луче.

Если вы думаете, что это легко, бежать по горному лесу и одновременно управлять несколькими внешними устройствами, то вы ошибаетесь. Набор в разведчики был самым сложным. В них брали заядлых геймеров, обладающих очень высокой пластичностью мышления. Как ни странно, больше всего коллег Тори пришли в армию из профессиональных игроков в реал-тайм стратегии.

В отличие от штурмовиков, которые в прошлом обычно были любителями шутеров и файтингов.

Тактические четверки «мех» рассыпались цепью, и буквально сметали роботов. Соотношение потерь было почти таким же, как у роботов с обычной бронетехникой.

Вот отряд, что расчищает дорогу группе Тори, выскочил на пятерых врагов.

Трое штурмовых пауков прикрывали зенитчика и ракетометчика.

Зенитчик, кстати, как раз и подстрелил одну из птичек Тори. Сейчас его лазер пытался сбить несущиеся по ломанным траекториям ракеты, пущенные «мехой»-бомбардиром.

Не удалось.

Одна из них разворотила зенитчика, отбросив его обломки далеко назад. Другая врезалась в ракетометчика. Сдетонировал боекомплект, и штурмовиков расшвыряло в стороны.

И, не давая им подняться, двое боевых человекообразных «мех» накинулись на них. В воздухе замелькали руки и паучьи конечности, заструились очереди крупнокалиберных пулеметов, вспыхнуло пламя плазменных горелок.

Буквально через полминуты клубок распался.

Чуть подергивающиеся и тоненько поскрипывающие сломанными конечностями роботы.

И стоящий над ними гигант.

Второй японский штурмовик лежит на земле. Его правая нога почти оторвана.

– Комацу-сан, двигайтесь дальше! – жестко командует командир четверки Исудзу. – К бункеру!

И три уцелевшие «мехи» передового отряда, оставив своего товарища, опять бегут впереди особой четверки, расчищая ей путь.

Третий отряд, также идущий в авангарде, тоже лишился одного бойца. Их разведчик попал под перекрестный огонь, не смог увернуться, и его более слабая броня не выдержала. А напрыгнувший на исковерканное человекообразное тело механический паук проплавил плазменной струей бронекапсулу с лежащим в ней оператором. И сам был разнесен на клочки серией ракетных зарядов.

А вот и бункер.

Перед массивными открытыми дверьми шесть боевых машин.

Японских десантников столько же. Но они гораздо более подвижны, стремительны, и… умны.

Все-таки пока что искусственный интеллект уступает человеческому разуму.

Три минуты боя и пять роботов уничтожены.

Один успел нырнуть в подземелье.

Все четко по плану.

Японцы потеряли одного бомбардира.

Пять «мех» встали полукругом, прикрывая вход в хранилище.

Теперь время действовать группе Исудзу.

Особой, с наиважнейшим заданием.

Четверка свеженьких, еще не получивших ни одной царапинки, «мех» проникла в глубину бункера.

Это было непросто.

Идущие впереди штурмовики вынуждены были пригнуться, и чуть ли не встать на четвереньки.

За ними медленно влез в проход бомбардир.

А Тори осталась сзади.

У нее была специальная миссия.

Девушка усилием воли включила заранее сделанную запись:

«– Исудзу-сан, дрон заперся в хранилище! Не могу вскрыть дверь! – голос Фуджитаро.

– Ивамаки-сан, нужна твоя помощь! – «говорит» командир.

– Исудзу-сан, я успела птичку впустить! – слышит Тори свой записанный голос. – Канал нестабильный, но… Он что-то делает с зарядом!

– Ксо! – ругается командир. – Передавай наружу код «Тайфун».

– Поняла!»

Тори подскочила к выходу из подземелья как раз вовремя, чтобы услышать собственный вопль: «Код «Тайфун! Повторяю – код Тайфун!!!»

Стоящие в оцеплении «мехи» кинулись прочь.

То же самое сейчас происходило по всей северной части острова.

Японцы спешно выходили из боя и стремглав бежали к берегу.

Последняя уцелевшая птичка показывала Тори широкую панораму.

Вот Комацу свернул с прямой дороги, подбежал к месту недавней драки и подхватил на руки лишившуюся ноги «меху» товарища.

«Не успеют!» – с горечью подумала Тори.

Кто-то из поврежденных «мех» усиленно полз к недалекому уступу. Свалился с него, покатился и остался лежать среди прибоя, накрывающего валуны.

«Может, спасется?»

Те «мехи», что были ближе всего к берегу, уже прыгают в воду, идут по дну. Подальше, на глубину. Ведь «мехи» способны погружаться на добрую сотню метров.

А время выходит.

Командир особой четверки и Ивамаки-сан «переругиваются». Из записанных заранее разговоров следует, что вскрыть толстенную дверь хранилища ядерных бомб, в котором спрятался последний робот, никак не удается.

На самом же деле…

На самом деле робот давно уже добит, а Ивамаки-сан достал из недр своей боевой машины матово поблескивающую боеголовку.

Полностью идентичную тем, что хранят здесь тихоокеанцы.

Трое «мех» сошлись вокруг нее, обнялись за плечи.

Тори подошла и прижалась к друзьям.

«Кто сказал, что камикадзе могут быть только мужчинами? – подумала девушка. – Прощайте братья, и пусть всегда живет моя Япония!»

 

 

Двести килотонн в наземном контактном взрыве – это страшно.

Остров содрогнулся.

Огненный шар вспух на его северной оконечности. Выбросил по кругу перегретый и насыщенный радиацией грунт. Огненный пузырь, постепенно меняя цвет с нестерпимо-белого на багровый медленно поднялся вверх, утягивая за собой черный шлейф, который совсем недавно был землей, деревьями, роботами, людьми.

Ударная волна накрыла вспыхнувшие дома, походя смела стоящие на взлетке бомбардировщики и истребители, прокатилась по военному городку и окрестным поселкам.

И угасла в окраинных улочках Тамунинга.

Огромное грибовидное облако поднялось до стратосферы.

К счастью, дул сильный северо-западный ветер, который сносил радиоактивные осадки в океан.

К счастью или согласно прогнозам японских военных метеорологов.

Только благодаря этой «случайности» остров Гуам не превратится в радиоактивную пустошь. Лишь его северная часть, где до этого располагалась главная авиабаза Тихоокеанского Союза, а сейчас зиял громадный двухсотметрового диаметра кратер, на долгие десятилетия будет непригодна для использования.

 

 

13.02.2061. 14:00 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

Взрыв уничтожил два десятка последних остававшихся на севере острова роботов, в том числе и НС-09.

Но управление роботизированными силами было гибким.

Власть тут же перешла к НС-15, сражающемуся с филиппинскими десантниками.

Вернее, пытающемуся сдержать их натиск.

Если тихоокеанские морпехи, и без того деморализованные и рассеянные по югу острова, после взрыва совсем пали духом, то бойцы Треугольника наоборот, еще сильнее насели на роботов.

Уже к ночи большая часть механических пауков была уничтожена.

А в темноте началась охота.

К ней наконец-то присоединились и тихоокеанцы.

Японцы в зачистке не участвовали.

Оставшиеся двадцать девять «мех» загрузились на подошедшую к берегу субмарину.

Боевым машинам требовался ремонт, подзарядка аккумуляторов и пополнение боекомплекта.

А людям, выбравшимся из вирткапсул – отдых.

Впрочем, утром пять тактических четверок человекообразных гигантов высадились в порту Тамунинга. Им даже достались три недобитых робота. Но куда важнее была демонстрация присутствия.

 

 

16.02.2061. 11:00 по восточноавстралийскому времени. Остров Гуам.

Когда к Гуаму подошла авианосная группа Тихоокеанского Союза, на острове царила напряженная обстановка.

Филиппинская десантная бригада, потерявшая в сражении половину бойцов и две трети техники, тем не менее, не спешила грузиться обратно на транспорты.

Тихоокеанские морпехи косились на это с явной неприязнью.

Японские «мехи» расположились в центре Тамунинга. К ним подходили горожане, сновала у ног детвора, которой случившееся с родным островом было нипочем.

А местные жители…

Местные жители окончательно поняли, что нафиг им нужно участие в государственном объединении, у которого сходят с ума боевые роботы, взрываются ядерные боеприпасы, а морские пехотинцы разбегаются, вместо того, чтобы защищать гражданское население.

Сенат уже принял решение о выходе из Тихоокеанского Союза и объявил Гуам демилитаризованной нейтральной территорией, под гарантии всех стран региона.

За это решение заплатили своей жизнью 17 тысяч человек.

А адмирал Мияшино мысленно убрал с игровой доски Тихого океана так сильно мешающий ему черный камень.

 

 

 

Глава 18. Новая жизнь

 

14.02.2061

подводный город Жваю вблизи атолла Уева

 

 

В том же самом океане, где только что завершилась трагедия острова Гуам, в каких-то трех тысячах километров к югу…

Элен и Клод сидели в темной комнате, прижавшись плечами.

Из большого панорамного окна лился приглушенный сине-зеленый свет. Частично он проникал на глубину в двести метров с поверхности, а частично океанское дно озарялось множеством огней и такими же окнами, только с горящими в каютах светильниками.

Обитатели здешних вод давно уже привыкли к этой странной аномалии на океанском дне, но все равно частенько какие-нибудь рыбы подплывали к иллюминаторам и пялились на людей.

А люди любовались на морских жителей.

Супруги Дюран могли делать это часами. Конечно, если было свободное время. А его у руководителя экспедиции и начальницы оранжереи было совсем немного.

Правда, последние месяцы Элен большую часть времени проводила в их маленькой квартирке. Но на то была особая причина.

«Причина» сейчас посапывала в колыбельке, раскинув крошечные ручки поверх пеленки.

Это был эксперимент. Нет, мальчика звали не «Эксперимент», а Марин, но то, что он жил в пучине океана, было важнейшим Опытом.

Когда Элен предложили выносить, родить и растить хотя бы до года ребенка в подводном городе, она очень серьезно думала, соглашаться ли.

С одной стороны, было боязно. Она, конечно, понимала, что здесь работают великолепные врачи, которых женщина знала долгие годы и очень уважала. И то, что в случае чего, буквально за пару часов сюда прибудет любой специалист из клиники Фейауэ, тоже было понятно.

Но, все-таки…

Во-вторых, против были родители Элен.

Кантен и Флорина Бонне отнеслись к этой затее крайне отрицательно. Дедушке и бабушке ужасно хотелось иметь возможность навещать внука. И потом, как это Элен будет обходиться в такое время без прислуги и нянечки?! Но спорить с дочкой олигарх и его жена не умели. Элен очень любила родителей, уважала и прислушивалась к их мнению. Но всегда поступала только так, как считала нужным.

А что до нянечки… Потетёшкаться с ребеночком выстраивалась огромная очередь из жительниц Жваю.

У многих из них на поверхности остались дети, с которыми они не виделись месяцами. И повозиться с младенцем было так замечательно!

Единственной проблемой было отсутствие кормилицы.

Элен была «не молочная», и сына пришлось почти сразу же прикармливать. Но современные питательные смеси весьма качественные!

А на противоположной стороне весов было нежелание расставаться с мужем, которого из-под воды можно выволочь лишь на какой-нибудь океанологический конгресс. А еще чисто научное любопытство. Элен сама была доктором медицины и биологии и понимала, насколько важен этот эксперимент. Правда, не столько для подводных городов, сколько для Марса.

Элен конечно же знала, что это шаг к колонизации красной планеты. Наработка опыта для постоянно живущих на Марсе поселенцев, которые появятся там через пару десятилетий. Это было неприятно, поскольку француженка была противницей заселения Марса.

Но… Элен чувствовала, что четверть века, что отдала она мечте полететь на Марс, одной единственной экспедицией не окупить. И она таким вот необычным образом отдавала долг всему, что было связано с этой мечтой, и всем тем, кого повстречала на пути к ней.

Особенно Славику. Два года на Марсе были наполнены любовью. Яркой и обжигающей. Такой, о которой она будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. И думать порой, что, может быть, лучше было сгореть в ней без остатка?

А вот фактором, который совершенно не влиял на ее решение, была весьма кругленькая сумма, которую ей за этот эксперимент выплатят. Элен никогда не нуждалась в деньгах, и это было ей абсолютно безразлично. Она положила средства на депозит сына. Пусть решит, куда их потратить, когда вырастет.

Элен потерлась щекой о плечо мужа, тот плотнее ее обнял.

Женщине было спокойно и хорошо. Она наконец-то нашла свою гавань. Не требующую душевных метаний и напряжения. Тихую гавань на дне Океана, занимающего две трети поверхности ее родной планеты.

 

 

 

Глава 19. Ох уж эти взрослые!

 

13.06.2061

где-то в Московской области, РСФСР

 

 

Взрослые уселись в кухне-столовой.

Риши быстренько накрыла им стол, покосилась с неодобрением на бутылку вина, которую папа достал из своих запасов.

«Ведь придется ему почти всю самому выпить! – подумала девочка. – Дядя Слава – космонавт, и почти не пьет, а Компи… интересно было бы посмотреть, как выпивает робот!»

И Ришима устроилась здесь же, в уголочке. Сделала вид, что читает книжку, а на самом деле ждала, вдруг искин все-таки начнет есть и пить.

Ну и не только для этого. Еще папе будет не так вольготно, и он постесняется налегать на спиртное. Или вдруг взрослым что-то понадобится, например, захотят они еще перекусить. А, самое главное, Риши было любопытно наблюдать за этой компанией. Да и просто приятно посидеть вот так, листая старую еще бумажную книжку про воздушных пиратов с планеты Жемчужина и слушая, о чем они разговаривают.

Девочка хорошенько выспалась в поезде и теперь намеревалась сидеть до упора.

«Хорошо, что «Алматы – Москва» – нормальный сверхскоростник. Не то что тот кошмар – «Шри-Джаяварденепура-Коте – Дели»! – подумала с содроганием Риши. – Вот интересно, когда он по Шри-Ланке идет, в нем такой же бардак?»

 

 

Скоростной поезд, летящий из столицы Шри-Ланки в индийскую, был даже современнее, чем тот, что соединял Алматы с Москвой. Он, «Трансиндийский экспресс», действительно летел в десятке сантиметров от магнитопровода. Но внутри! Внутри он был битком набит людьми, которые сидели на узких креслицах, стояли в проходах или бродили из одного вагона в другой. Девочка смотрела на это безобразие открыв рот. Нечто подобное она наблюдала лишь в московском метро в «часы пик» и в пригородных электричках во время дачного сезона.

Ришима, вместе с папой и дядей Славой вознамерилась все пять часов, что экспресс двигался из Бангалора до Дели, простоять на ногах.

Бабулька, правда, несколько раз предлагала внучке устроиться у нее на коленях, но Риши только мотала головой: «Вот еще! Я что – детсадовка?!»

Но, когда в Найпуре освободилось сидячее место, девочка без уговоров плюхнулась на него, и вторую половину дороги любовалась на пролетающие мимо нее пейзажи.

Одно хорошо было в этой поездке – кондиционер. Он почти справлялся с жарой и духотой.

Вообще, зной был одним из самых неприятных факторов в путешествии на Родину. Но тут уж ничего не поделаешь. Надо было совершить эту поездку и именно летом.

Потому что 12 июня маме исполнилось бы сорок лет.

В Бангалор они прилетели на самолете 9 июня, погостили пару дней у маминых родителей: уже стареньких, но шустрых, смуглых до черноты, индийских пенсионеров. Они с видимым трудом общались с гостями на английском, а когда Риши заговорила с ними на хинди, ужасно обрадовались.

Вообще, старики просто души не чаяли во внучке, и требовали, чтобы отец отпустил ее к ним на каникулы. На все.

«Но, как же я оставлю папу одного?! – ужаснулась про себя Риши. – Кто же будет за ним следить? Кормить его, заставлять вовремя менять рубашки и гонять, когда он засиживается допоздна за компом?!»

В общем, пришли к компромиссу – они вдвоем с отцом прилетят на пару неделек в середине августа, как раз и Ришимины 13 лет отпразднуют.

Но это будет еще не скоро!

А пока всем семейством, вместе с сопровождающим их Станиславом Бойченко, на набитом битком сверхскоростном поезде они приехали в Дели.

Специально, чтобы положить цветы перед памятником погибшим космонавтам.

Мама стояла чуть в стороне от остального экипажа, обернувшись и предостерегающе подняв руку.

– Она единственная, кто верил искину, – тихо прокомментировал Компи.

Робот присоединился к их компании уже здесь, в Дели.

Риши с некоторой опаской посматривала на андроида с удивительно выразительным человеческим лицом. Сейчас, в темных очках, он был почти не отличим от людей. Только кожа лица была слишком ровная и чересчур светлая для индийца. На вид вечно молодому искину было лет двадцать не больше, и это несколько успокаивало Риши. А потом, по дороге в Москву, они разговорились, и девочка почти перестала ощущать его чужеродность. Хотя друзьями они и не сделались. Все-таки рассудительной и серьезной индианке чрезмерно легкомысленный характер Компи не нравился.

Но, так или иначе, искин увязался за россиянами.

В аэропорту эта несерьезная личность нарочно поперлась через металлодетектор, а, когда тот заверещал, сказала «Сорри» и уселась на транспортер для сумок.

Полицейский ничего не успел сделать, а когда увидел, что внутри у этого нарушителя, то так и застыл с отвисшей челюстью, пока Компи не сунул ему под нос карточку паспорта.

Да, искин выправил себе почти настоящий загранпаспорт, где в графе национальность стояло: «Робот».

Впрочем, блюститель порядка быстро оклемался и расплылся в улыбке.

Ну да, Компи – национальный герой и живой талисман Индии.

Поэтому что его совершенно не коснулась волна роботофобии, что захлестнула Мир после восстания боевых машин на Гуаме. В недавно принятом единогласно меморандуме ООН специально оговаривалось, что запрет на разработку и изготовление высокоинтеллектуальных боевых роботов и искинов двойного назначения не распространяется на компьютерный интеллект нисходящего типа, создаваемый в чисто мирных целях.

 

 

А потом был ночной поезд «Алматы – Москва». Зачем? Почему не полетели до Москвы самолетом, Риши не могла понять, пока папа скомкано не пояснил:

– Мы с Кэйлаш, с мамой, так первый раз в Индию ехали.

– Ага, – встрял Компи, – это я их на такое подбил тогда.

Ришима покосилась на искина. Ну, правда, нельзя же быть таким инфантильным! Он ведь старше папы, а ведет себя как подросток!

 

 

А вот на въезде в поселок Сенокосный проблемы возникли у Станислава Бойченко. Компи-то здесь был своим, а вот подполковнику и космонавту пришлось полчаса ждать, пока наверху согласуют его визит в закрытую зону.

Это было сегодня утром. А сейчас они сидят в кухне-гостиной и тихонько разговаривают.

И, как это бывает в чисто мужских компаниях, разговор рано или поздно перешел на прекрасный пол.

– Слав, – голос у Тимура Бадамшина расслабленный после полбутылки вина, выпитой почти что в одиночку. – Прости, что лезу, но как у тебя с той девушкой?

– С Майкой? Никак, – сумрачно ответил Станислав.

– Что, совсем? – опечалился друг.

– Да нет, – поспешил его успокоить новороссец. – Мы встречаемся, и все вполне хорошо. Но она не дает мне и заговорить о свадьбе! «Пока не слетаю в космос, и не заикайся!»

– Уважаю, – кивнул Тимур. – Знаешь, я до сих пор иногда жалею, что не остался в отряде космонавтов.

– Ну, у тебя работа еще более важная! – не согласился с другом Славик.

– Ага. Играю целыми днями, – усмехнулся Тимур. – Риши до сих пор убеждена, что я бездельничаю и развлекаюсь за казенный счет.

«Да нет, я давным-давно уже все поняла, – про себя подумала Ришима. – Особенно полтора года назад, когда ты неделю в больнице пролежал после экстренного дисконнекта».

– Ты лучше скажи… – и Славик совсем понизил голос, чтобы Риши не услышала (ага-ага!): – Так и останешься холостяком?

– Да, – резковато ответил Тимур, но пояснил мягче: – Я Кэйлаш люблю. Даже если ее нет. И потом, мне жалко бедную женщину будет. Ее же Риши изведет.

«Изведу? – в который раз задумалась над этим Ришима. – Все-таки да. Как же я отдам заботу о папе какой-то незнакомой тетке?»

Девочка осторожно бросила мимолетный взгляд на взрослых. И встретилась глазами с Компи.

Тот чисто по-человечески ей подмигнул.

Риши покраснела, насколько это возможно при ее смуглой коже и уткнулась в книгу.

«Пусть все будет так же, как раньше»! – попросила она то ли Кришну с Иисусом, то ли просто судьбу.

 

 

 

Эпилог. Звезды над головой

 

02.10.2061

остров Эспириту-Санто, Вануату

 

 

Я смогла себе выбить целых полтора недели отпуска!

Пока я грызла гранит научи в академии, все думала, что вот закончу, и будет посвободнее со временем. Ага, два раза! Руководитель программы строительства так нам и сказал на первой встрече:

– Будете до вахты пахать так, что космос вам курортом покажется!

И понеслась! Как будто я не училась четыре курса в Академии! Скорей бы этот год с небольшим пролетел. Жуть как хочется на Лагранж отправиться!

Когда я заикнулась насчет отпуска, Виктор Андреевич так выразительно на меня посмотрел. Ну, ладно, любимый руководитель, и на тебя найдется управа! Ненавижу всякий блат, но тут случай особый. Так что дома я подкатила к дя-Игорю. Так мол и так, но не полететь с тетей Настей я никак не могу.

Он укоризненно на меня взглянул, а потом протянул руку и взъерошил мои четные короткие волосы:

– Собирайся в дорогу, Майка, – и немного грустно добавил: – Воспользуюсь напоследок служебным положением.

Я благодарно и в то же время ободряюще вздохнула. Наверное, это очень трудно – уходить в отставку после стольких лет, отданных космонавтике. Впрочем, дядя ведь останется преподавать в том же Центре подготовки, который пятнадцать лет возглавлял. Так что еще куча будущих космонавто